Der Architekt. Без иллюзий
Шрифт:
Говоря напрямую, убедительное большинство партийных кадров таковыми мужланами и являлось, но, по крайней мере, не предъявляло претензий на высокую образованность, подобно Коху. Помню, его однажды вселюдно высмеял Геринг (при всех недостатках, рейхсмаршал отлично разбирался в искусстве), когда на выставке фламандских художников в Потсдаме гауляйтер начал с пафосом рассуждать о творчестве Яна ван Эйка, при этом указывая на картины Рогира ван дер Вейдена и спутав живопись XV века с образцами века XVI.
Результаты его деятельности в Киеве я оценил в полной мере, побродив возле развалин Успенского собора. Груды битого кирпича и
Как и в Прагербурге, в Киевской цитадели опасаться было некого — германские власти разрешили снова открыть монастырь во главе с архиепископом, но только в «нижней» части, где располагались пещеры, использовавшиеся монахами еще девятьсот лет назад. «Верхнюю» террасу заняли полевая жандармерия и айнзатцкоманда СС, кое-где торчат стволы зенитных орудий FlaK-88 — охраняемая военная зона. Спасибо Вагницу, он предусмотрительно обеспечил меня спецпропуском за подписью военного коменданта и штадткомиссара.
— В город? — осведомился гауптштурмфюрер, когда я вернулся к машине. — У нас еще примерно сорок минут. Смотреть в центре не на что — большевики при отступлении взорвали почти все здания на Эйхгорнштрассе, основной магистрали Киева. Выгорело несколько кварталов, восстанавливать их до окончания войны нет смысла, да и заниматься этим некому.
— Может быть, Софийский собор? — неуверенно сказал я, подсознательно ожидая, что и этого памятника XI века теперь не существует.
— Замечательно! — Вагниц просиял. — Он прямо на Владимирской, нам не придется никуда спешить, штаб-квартира полиции безопасности в двух шагах!
Опасения оказались напрасны — София стояла там, где и положено. Затем прогулялись по окрестным улицам, Рыльскому и Стрелецкой. Гауптштурмфюрер шел рядом со мной, неприветливый господин Левински чуть позади, зыркая на прохожих своими бесцветными маленькими глазками.
Киев выглядел неухоженным и провинциальным в самом дурном смысле этого слова — фасады давно не подновлялись, за скверами никто не следил, много мусора и палой осенней листвы. Никакого сравнения с благоденствующей Прагой. Украинская вспомогательная полиция в черных шинелях, набранная из местных жителей, неопрятна и заискивающа: я одет в гражданское, плащ и шляпа, отчего подобострастных козыряний удостаивался только Герберт Вагниц, как офицер в форме СС.
Витрины редких магазинов оформлены изумительно безвкусно, я задержался перед одной, чтобы оценить набор выцветших дамских шляпок, вышедших из моды, кажется, еще в 1938 году. Экзотика, ни дать ни взять.
Чумазые мальчишки — чистильщики обуви. В Германии я таких не видел с середины тридцатых годов. Закутанная в платок старуха, торгующая — поштучно! — луковицами и головками чеснока за оккупационные марки. Постоянно слышна немецкая речь, в Киеве полным-полно подданных Рейха, работающих в самых разных сферах: Осткомиссариат, снабжение армии, торговля.
Очень много военных, начиная от выздоравливающих раненых и заканчивая
классическими «тыловыми крысами» — вот, например, шествует располневший кригссекретарь, явно чиновник комендатуры, за ним великовозрастная украинская девица с корзинкой, наполненной покупками: прислуга.— Пора возвращаться, господин Шпеер, — тихо подсказал Вагниц. Обернулся. — Левински, как быстрее? Налево?
Левински кивнул. Я впервые услышал его голос:
— Так точно. Рейтарштрассе. Прямиком к управлению, я потом заберу машину от Софии и принесу саквояж господина министра…
Мы вышли прямиком к монументальному серому с рустованным основанием зданию в четыре этажа. Четырех-колонный портик по центру — с первого взгляда определялось, что оно исходно задумывалось как административное, в стиле позднего ренессанса. В любом городе Германии можно встретить его близнецов, выстроенных при кайзере Вильгельме: массивные наличники над окнами, строгие дорические колонны, вальмовая мансардная крыша с заломами, треугольный фронтон. Никаких излишеств, такие здания обречены символизировать государственную мощь, а оттого всегда выглядят тоскливыми и мрачными [17] .
17
Здание Земской управы по адресу Владимирская (ранее Короленко), д. 33 построено в 1913–1914 гг, окончательно закончено в 1924–1928 гг. Сохранилось до сих пор, сейчас там располагается СБУ Украины.
— Киевское гестапо и территориальные подразделения РСХА, — Вагниц указал на огромные деревянные двери главного входа. Двое часовых в форме СС, над ними имперский флаг, хакенкройцфане. Причем флагшток остался старый, советский, с серпом и молотом на навершии: почему-то никто не додумался его поменять. — Наверху прекрасные комнаты для гостей, вы можете там спокойно переночевать.
— Я подумаю, — пришлось уклониться от прямого ответа. — Сколько на часах?
— Без десяти пять. Обергруппенфюрер Гейдрих как раз должен освободиться. Прошу за мной, ваше превосходительство.
Изнутри резиденция полиции безопасности выглядела ничуть не гостеприимнее, голая рациональность. Вестибюль перекрыт сомкнутым сводом с распалубками, опирающимися на колонны квадратного сечения. Помпезная парадная лестница, длинные холодные коридоры с высокими потолками и паркетным полом, выстеленным потертой темно-малиновой дорожкой, видимо, унаследованной от прежних хозяев.
Вагниц объяснил, что до войны здесь квартировал НКВД, отчего германским властям не пришлось решать бытовые вопросы — есть всё необходимое, от внутренней тюрьмы до котельной, гаража и кухни, снабжавшей заключенных и персонал. Очень удобно.
Поднялись на третий этаж, свернули налево. Если не считать поста охраны внизу, по пути встретились только два человека: пожилой чиновник в пенсне и с папочкой под мышкой да очень спешивший куда-то армейский офицер в майорском чине. Незаметно, чтобы работа здесь бурлила. Наверное, к лучшему, по принципу идеального государства, изложенному Платоном, «сословие стражей» должно бездействовать, не теряя, однако, бдительности.
— Сюда, — шепнул Вагниц. Открыл дверь, за которой располагалась комната секретаря. Сидевший за столом унтерштурмфюрер вскочил и отсалютовал.