Деревенские истории
Шрифт:
Прохор пожал плечами:
– Папка, порядочность настолько размытое понятие…
– Вон отсюда! Щенок малограмотный! Я тебе все сказал, а ты думай.
Думать было некогда, в неделю раз ходил на разгрузку вагонов, на другой день заработок вылетал вместе с пробками шампанского в очередном уютном особнячке. Лена уже была в категории всех остальных, и утром после весёлой ночи Прохор сказал:
– Лена, я больше в компании не участвую. Прощай.
– Прощай, Проша, но ты уже хватил свободы, другой жизнью едва ли сможешь жить…
В свободные от поездок дни Прохор приходил в магазин и работал
– Ты почему нарушаешь форму одежды? – нарочито сурово спросил Прохор.
– Мне так удобней.
– Галя, надо думать не о себе, а о клиенте. Клиент заходит не только купить что-то, но и полюбоваться на красивую продавщицу, так ведь?
– Ну, не знаю, только я в таком жакете работать не смогу.
– Галюня, – убеждал хозяин, – ты очень красивая девушка, и твоя скромность снижает нашу выручку.
На другой день Валя сказала Прохору:
– Вы её не убеждайте, бесполезно, она даже при мне старается не раздеваться. А после вашего разговора так и отрезала: «Не хватало мне ещё груди бросить на весы!»
Прохор засмеялся, а потом спросил:
– Валя, а ты этого не боишься? Насчёт весов?
– Нет, Роман Григорьевич, не боюсь, у меня все надёжно схвачено, это Галинка со своим хозяйством пособиться не может.
Эх, как метнулась по организму кровь молодого человека, верно говорят, что одним только словом можно возбудить мужчину, всего одним, которое мгновенно родит в его ждущем сознании образы, от которых невозможно освободиться. Чтобы не выдать себя, он ушёл в кабинет, но Валентина заметила перемену и прикусила губу: не просто с хозяином говоришь, а с молодым мужчиной, к тому же слава за ним тянется не только из города. В деревне заметили дневную визитершу, и уже вечером отец как бы случайно встретил сына на дорожке к дому:
– Проша, сегодняшний день по православным понятиям постный. А ты грешишь, скоромное дозволяешь. У тебя, поди, и суп мясной? Про другие достоинства не спрашиваю, староват, да и не отцовская тема, я про пищу. Она тебе сготовила чего, или к матери пойдешь на ужин?
Прохор оглянулся – вроде никого нет, не хватало ещё, чтобы люди видели, как отец сына воспитывает. А он точно пришёл навести порядок, как бы кулак не поднёс посреди улицы.
– Папка, пойдём в дом, что мы на виду всей деревни?
– Застеснялся? Это хорошо, значит, не до конца ещё совесть потерял. Пошли. Но вот что я пришёл, Прохор. Ты легковушку купил – на какие шиши? Наторговать ещё не успел, в долги залез? Ты с деньгами не играй, это штука опасная, не таких, как ты, до могилы доводила. Братья дали? Я так и понял. Второе. Мы с тобой говорили про женитьбу, но ты, я вижу, не спешишь отца порадовать. Аннушку не собираешься разыскать? Скажу тебе честно: лучшей невестки я бы не желал.
– Папка, но не ты ведь на ней жениться должен, а я, по твоему раскладу. А я не хочу.
– Признайся, с ней тоже спал?
Роман замялся:
– Ну, как тебе сказать?
– Как было, таки говори! – рявкнул
отец. – Значит, испортил девку, а теперь рыло воротишь? Эх, жалко, прошли те времена, я бы тебя сегодня же оженил. Какая девка! Красавица, умная, светится вся от доброты, а ты, свинья, нос воротишь!– Папка, на Анне я не буду жениться, у нас все кончено, мы разошлись мирно и дружелюбно.
– Во подлец! Да она тебя, дурака, до сих пор любит, замуж не выходит, по весне матери твоей призналась, что никого, кроме тебя, ей не надо. Во как! Проша, тебе не под три ли десятка? Уже седина прочикнулась! И все орёл! Гляди, скоро линька начнётся, воронье перо попрёт! Значит, так. В столовании я тебе отказываю, это раз. Второе: если до Октябрьской не приведёшь невесту показать – гоню из дома, у меня на ограде ладная избушка есть, тебе по холостяцким меркам и того много. Я не тихо говорю, ты меня хорошо слышишь?
Ответа ждать не стал, хлопнул калиткой и вышел. Мотнул седой головой, понимал, что пустые речи, от сына, как от стенки горох, все его слова отлетели.
Какая женитьба, если рядом две такие крали, такие цыпочки! Прохор в окно наглядеться на них не мог, иногда перед открытием проходил за прилавок, вроде товар на витрине поправить, протискивался возле девушек нарочито аккуратно, хотя едва сдерживал себя, чтобы не схватить в охапку.
Вечером Вале сказал:
– У нас разногласия с фирмой «Альянс», возьми последние фактуры, съездим, сверим.
Валя искренне удивилась:
– Роман Григорьевич, так ведь бухгалтер есть?
– Она приболела. Галя день отработает, а потом ты её подменишь. Я к тебе в шесть утра подъеду.
Машина не новая, но все-таки не «жигули», «мерседес» голубой окраски, так и горит на солнце. Не выходя из салона, наклонился, открыл правую дверцу. Галя в весёленьком зелёненьком платье в большую белую горошину, на шее такая же косынка. «Эх, и посыплются белые горошины с зелёного поля», – весело подумал Прохор. Валя села, чуть одёрнула платье, откинулась на спинку: – Если сильно трясти не будет, то я подремлю.
– А ночь ты чем занималась? Ишь, губки-то припухли. Колись!
– Спала, да плохо. Сны дурацкие снятся.
– Расскажешь?
– Не-е-е, нельзя.
– Ладно, после расскажешь.
– С чего это вы взяли? Может, это моя тайна.
– Вот ты и поделишься. Так, Валюша, мы должны заехать в магазин, на пять минут.
Вернулся с полным пакетом, поставил на заднее сиденье. Поехали улицами, на окраину, но не на выезд на трассу.
– Ещё куда-то надо забежать, Прохор Григорьевич?
– Ты очень догадливая, Валюша. Мы сейчас заедем к моему товарищу, я тебя с ним познакомлю.
Подъехали к аккуратному домику, Прохор своим ключом открыл калитку, пропустил вперёд Валю и защёлкнул замком, она не подала вида, что слышала. Опять же своим ключом открыл входную дверь, пригласил девушку.
– Так никого же нет, зачем мы идем?
– Друг, наверное, спит, ты проходи в зал, я его подниму.
Из спальни вышел с запиской, прочитал:
– «Проша, если меня не будет, значит, я в командировке. Будь, как дома. Игорь». Вот видишь, как хорошо, никто нам не помешает спокойно поговорить. Дуй в ванну, мой руки и готовь завтрак, все нужное в пакете.