Деревья умирают стоя

ИЗАБЕЛЛА. Что вы хотите обо мне узнать?

МАУРИСЬО (берет ее за руки и заставляет сесть в кресло). Сейчас я скажу вам. Только, пожалуйста, не реагируйте так трагически. Улыбнитесь. Нет такой серьезной вещи, о которой нельзя было бы говорить с улыбкой. (Делает несколько шагов. Останавливается спиной к ней. Смотрит на портрет.) Вы слышали когда-нибудь о докторе Ариэле?

ИЗАБЕЛЛА. Только имя. Вот здесь, недавно.

МАУРИСЬО. Вот его портрет. Он основал нашу контору. У него много денег и благородное воображение. Он творит милосердие с помощью поэзии. (Поворачивается к Изабелле.) С тех пор, как стоит мир, существует общественная благотворительность. Одни стремятся восстановить с ее помощью попранную справедливость. Другие принимают ее, как необходимость. Третьи на ней наживаются. Но никто, до доктора Ариэля, не думал, что она может быть искусством.

ИЗАБЕЛЛА (разочарованно). И это все? Благотворительное общество. (Встает, с достоинством.) Благодарю вас, сеньор. Я не просила милостыни.

МАУРИСЬО. Спокойней, минутку терпения. Речь идет не о богадельне и не о куске хлеба. Мы занимаемся благотворительностью духа.

ИЗАБЕЛЛА (останавливается). Благотворительностью духа?

МАУРИСЬО. О немощах тела заботятся многие. Но думают ли о тех, кто умирает без единого прекрасного воспоминания? О тех, кто никогда не видел осуществленной мечты? О тех, чья жизнь не была внезапно освещена тайной и надеждой? Не знаю, понимаете ли вы, о чем я говорю.

ИЗАБЕЛЛА. И я не знаю. Мне кажется, вы говорите серьезно, но все это так странно. Как будто страница из какой-то книги.

МАУРИСЬО. Вот именно. Зачем запирать поэзию в книгах? Почему не вывести ее на свежий воздух, в парки, на улицы? Теперь вы понимаете?

ИЗАБЕЛЛА. Кажется, понимаю. Только не могу понять, как вы все это делаете.

МАУРИСЬО. Сейчас поймете. Помните привидение, которое появлялось семь суббот подряд в квартале Лилас?

ИЗАБЕЛЛА. Конечно, ведь я там рядом живу. У нас на работе только об этом и говорили, целых три месяца.

МАУРИСЬО (с интересом). А что у вас говорили?

ИЗАБЕЛЛА. Всякое. Одни, что галлюцинация, другие, что сами видели. Многие смеялись, только как-то странно. А по ночам всем приходили на ум старинные истории о душах чистилища.

МАУРИСЬО. О душах чистилища… Но о душах все-таки! В деловом квартале, где всегда говорили только о цифрах, три месяца говорили о душах. О душе! Вот вам дуновение тайны.

ИЗАБЕЛЛА. Это невозможно! Не можете же вы верить, что привидение на самом деле появлялось!

МАУРИСЬО. Как же мне не верить, если это был я сам?

ИЗАБЕЛЛА (вскакивает). Вы?

МАУРИСЬО (смеется). Пожалуйста, не надо снова пугаться. Клянусь вам, я не шучу. Разве вы сомневаетесь, что сеять волнение или иллюзии — такое же достойное занятие, как сеять хлеб?

ИЗАБЕЛЛА. По правде говоря, сомневаюсь. Это может быть забавной игрой, но какая в этом польза… никак не могу понять.

МАУРИСЬО. Не понимаете?.. (Пристально смотрит на нее. Понижает голос.) Скажите мне, где бы вы были сейчас, если б я не затеял эту игру вчера ночью?

ИЗАБЕЛЛА (смущенно). Простите меня. (Садится.)

МАУРИСЬО. Если бы вы взглянули на наши архивы, вы поразились бы какую огромную пользу может принести капелька воображения… конечно, в нашем деле надо учитывать воображение окружающих.

ИЗАБЕЛЛА. Наверное, это очень трудное дело. И всегда выходит хорошо?

МАУРИСЬО. Нет, бывают и провалы. Вот, например, пропал однажды ребенок в парке, пока нянька болтала с сержантом. Потом другой, пока мадемуазель занималась вязаньем. Потом еще один, и еще и еще. Помните, как все всполошились?

ИЗАБЕЛЛА. Это тоже вы таскали детей?

МАУРИСЬО. Конечно. И, надо вам сказать, нигде им не было так хорошо, как у нас.

ИЗАБЕЛЛА. Зачем же вы их воровали?

МАУРИСЬО. Все наш специалист по педагогике! Действительно, грустно видеть, как дети всегда гуляют с чужими людьми. А где же родители? Ходят по своим клубам, в гости, на чаепития. Мы думала — они испугаются и сами займутся детьми. Логично, правда? И будут с ними гулять!

ИЗАБЕЛЛА. И не вышло?

МАУРИСЬО. Все вышло наоборот. Паника, правда, была. Только папаши не бросили свои клубы, а мамаши — свои чаепития. Просто они заперли детей дома! Полный провал.

ИЗАБЕЛЛА. Как жалко! Вы так хорошо придумали!

МАУРИСЬО. Больше так не случится. Мы уволили специалиста по педагогике и пригласили на его место фокусника.

Изабелла улыбается. Она покорена.

Спасибо.

ИЗАБЕЛЛА. За что?

МАУРИСЬО. За то, что вы наконец улыбнулись. Могу засвидетельствовать: вы это делаете исключительно хорошо. Вы останетесь с нами.

ИЗАБЕЛЛА. Не думаю. Вас много?

МАУРИСЬО. Нам всегда не хватает людей. Особенно женщин.

ИЗАБЕЛЛА. Скажите… Вот этот тиролец, который так кричал… ну, с собаками.

МАУРИСЬО. Ах, этот! Пустяки! Энтузиаст.

ИЗАБЕЛЛА. Чем он занимается?

МАУРИСЬО. Бродит тайком по горам, подбрасывает кроликов и теряет собак. Помогает плохим охотникам.

ИЗАБЕЛЛА. Ага, ага, понимаю… А нищий, который так таинственно появился из-за полки и вынул жемчужное колье?

МАУРИСЬО. Вор у воров? Этот посерьезней. Золотые руки!

ИЗАБЕЛЛА. А он что делает?

МАУРИСЬО. Он занимается мальчишками, которые выходят из исправительных домов с преступными наклонностями… (Делает жест, как будто лезет в карман.) Понимаете?

ИЗАБЕЛЛА. Понимаю. Когда они… (Делает движение всей, рукой, как будто вытаскивает что-то из кармана.)… Он идет за ними и… (то же движение двумя пальцами). Да?

МАУРИСЬО. Вот именно!

Оба смеются.

Видите, как вы быстро входите в курс дела?

ИЗАБЕЛЛА. Да, да. А потом?

МАУРИСЬО. Потом мы краденое возвращаем владельцам, я воришка получает письмо: «Пожалуйста, мальчик не делай так, больше. Это нас компрометирует». Иногда дает результаты.

ИЗАБЕЛЛА. У вас такие интересные служащие! Наверное, профессиональные артисты?

МАУРИСЬО. Артисты, да. Но не профессиональные. Ни один профессиональный актер не согласился бы на такое распределение ролей.

ИЗАБЕЛЛА (оглядывает комнату). Это невероятно. Я все понимаю, вижу, и все-таки это не умещается у меня в голове. (Конфиденциально.) Скажите честно, может быть, вы немножко…

МАУРИСЬО (смеется). Говорите, говорите, не бойтесь. Уж так повелось в мире. Если человек не глуп, — он обязательно немножко сумасшедший.