Деревянные космолеты (Мир и Верхний Мир - 2)
Шрифт:
Бартан не удержался от возгласа, лицо его исказилось от ужаса и омерзения. Он резко отпрянул, а пресмыкающееся глухо стукнулось головой о пол. Мелькнуло светло-серое брюшко, затем тварь встала на ноги и двинулась в кухню, всем своим видом демонстрируя решимость и целеустремленность. Единственное толстое щупальце тянулось вперед, вопросительно обшаривая пространство. Напрасно Бартан зарекался рубить сплеча: подошва опустилась сама собой, и он ощутил, как расплющилось и лопнуло скользкое тельце, а между висками взорвался исполненный смертной муки вопль. Сондевира!
Бартан захлопнул дверь и подпер ее спиной. Его трясло от омерзения, а перед глазами стояли образы человеческих существ - жены фермера и играющих малышей. Их протянутые вперед руки плавно извивались, подражая бескостному щупальцу.
Глава 8
Прослужив на крепостях почти беспрерывно год с лишним,
Толлер придумал для себя распорядок, который помогал справляться с этой неурядицей. За шестнадцать дней вахты в зоне невесомости он ни разу не пытался как следует уснуть, только дремал урывками, если позволяли обстоятельства. Зато, когда наступало время возвращаться, он сворачивался калачиком в шерстяной утробе мешка для падения и большую часть пути спал мертвым сном, покачиваясь, как в люльке, под мягкое шуршание воздуха, затекающего в горловину. Вначале его озадачивал этот феномен, но потом он объяснил его тем, что во время падения осознаваемое соответствует ощущаемому, то есть разум и тело не спорят друг с другом.
Очередная вахта в зоне невесомости подходила к концу, еще сутки - и пора будет возвращаться. Толлер вымотался до полусмерти и перед тем, как улечься в гамак, вдруг впал в задумчивое оцепенение - нечто промежуточное между сном и явью, где нет разницы между прошлым и смутно осознаваемым настоящим. На борту первой - самой большой - крепости, которую он сделал своей штаб-квартирой, чтобы всегда быть в центре событий, звучали только неразборчивые голоса двух вахтенных да иногда - посапывание мехов, поддерживающих нужное давление воздуха.
Толлер повернулся лицом к борту и устроился поудобнее. Уют - вот чего ему так недоставало с начала войны. Теперь борта были проконопачены паклей и обиты шкурами - для теплоизоляции и дополнительной герметичности корпуса. Как-то в одно из предыдущих дежурств Толлер среди ночи уловил слабый, но непрерывный свист. Его источник обнаружился в средней секции крепостного цилиндра - оказалось, большой сучок ссохся и пропускал воздух. Толлер легонько постучал по нему согнутым пальцем, и сучок вывалился наружу. Поскольку Толлер сам вызвал повреждение, он сам его и устранил с помощью деревянной пробки и замазки, нисколько не сомневаясь, что слух об этом мигом облетит его армию, и все еще раз убедятся, что в небе лорд Толлер Маракайн не ставит себя выше простых матросов.
Подобные мелочи он делал не без умысла, но оправдывал это тем, что в межпланетной войне с ее чудовищными нервными перегрузками именно такой стиль поведения оптимален для командира. Король Чаккел даст приказ, и солдат под страхом смерти отправится в зону невесомости. Но там командир не добьется от него полной отдачи, если сам не будет образцом, если не докажет, что готов делить с подчиненным все трудности и лишения и встречать с ними плечом к плечу любые опасности.
А опасностей было хоть отбавляй.
Защитникам Верхнего Мира повезло необыкновенно: Рассамарден, неведомый властелин неведомого Старого Мира, не успел в кратчайшие сроки начать вторжение. Не один десяток дней провисели две первые крепости в срединной синеве, а враг все не появлялся. Отсрочка же очень пригодилась: под руководством Завотла небесные стражники измерили область относительно плотного воздуха в месте соприкосновения атмосфер. Для этого корабль был завален на борт и прошел на реактивной тяге шестьдесят миль по горизонтали, пока у пилота не закружилась голова от удушья. Как раз в тот момент, когда он разворачивал корабль, шар лопнул, не выдержав дополнительной перегрузки вращающего момента. Чудом не лишившись сознания, пилот сумел на индивидуальном воздухоструе дотянуть до гравитационного поля Верхнего Мира, а на другой день опустился на парашюте и пешком добрался до Прада. Его спасение самым утешительным образом подействовало на всех чинов небесной службы, но результаты эксперимента обеспокоили высокое начальство. По расчетам выходило, что мост - такое название приобрела вскоре воздушная перемычка, где человеку не грозила смерть от удушья, - в поперечнике имеет больше десяти тысяч квадратных миль, и спрашивается, где взять столько крепостей, чтобы прикрыть его пушечным огнем?
И снова Завотл, непревзойденный
мастер решать любые проблемы, нашел выход. Воодушевленный успешными испытаниями индивидуальных летательных аппаратов, он сконструировал простейший реактивный истребитель- пилот мог сидеть на нем верхом, как на синероге. Средней величины двигатель, взятый от обыкновенного небесного корабля, привычные кристаллы пикона и халвелла- и в результате стрелок может удаляться от крепости на много миль. По расчетам Завотла, учитывая, что радиус действия истребителя всего двенадцать миль, для надежной обороны моста было вполне достаточно двадцати пяти крепостей.Качаясь в мягких объятиях гамака, Толлер вспоминал удивленное и радостное лицо Чаккела, когда тот услышал эту спасительную идею. Король, несомненно, не посмотрел бы на дефицит материальных и человеческих ресурсов и построил все сто крепостей, как того требовал первоначальный план. Однако была и еще одна загвоздка: большинство пилотов по молодости лет не представляли себе всех ужасов птертоза, а потому не понимали, зачем от них требуют сверхчеловеческих усилий. Тем более что и война казалась ненастоящей. Вот почему реактивный истребитель явился для Чаккела сущим подарком, и первая партия этих машин была выпущена в рекордно короткий срок - правда, не без участия природы, заблаговременно упростившей задачу конструктора. Реактивный двигатель представлял собой нижнюю часть браккового ствола - плюс камера сгорания на конце, где смешивались ингредиенты топлива. Кристаллы пикона и халвелла поступали туда под давлением воздуха и при контакте друг с другом взрывались, образуя большие порции маглайна, который вырывался из сопла, толкая двигатель в противоположную сторону. Чтобы облегчить управление, кораблик снабдили седлом и по всей длине обшили деревянным кожухом, а на хвосте установили плоскости на шарнирах, похожие на обрубленные крылья, - единственной их задачей было направлять полет истребителя. Вооружение состояло из двух маленьких пушек, заряжающихся с казенной части, - наглухо привинченные к кожуху, они могли быть наведены на цель только вместе с истребителем.
Балансируя на кромке сна, Толлер четко, со всеми подробностями, вспомнил свой первый вылет на одной из этих диковинных машин. Из-за небесного костюма с воздухоструем и парашютом двигаться было чертовски неудобно, и не сразу удалось освоиться в седле, приноровиться к рычагам управления. Толлер кожей ощущал на себе взгляды матросов первой крепости. Он до предела поднял давление в воздушном резервуаре и сдвинул рычаг дросселя. Он вовсе не собирался рвать с места и был застигнут врасплох диким скачком и оглушительным ревом машины. Минуты три ушло на ее усмирение, и все это время струйки ледяного воздуха царапали лицо. Наконец он освоил полет по широкой спирали, вырубил двигатель, предоставив сопротивлению воздуха остановить машину, и с крепнущим восторгом повернулся к крепости, смеясь и ожидая аплодисментов.
А крепости не было!
Да, из первого знакомства с физикой реактивного истребителя лучше всего запомнился приступ неудержимого страха. Лишь через несколько секунд он обнаружил яркую блестку, почти затерявшуюся среди серебристых звезд, и сообразил, что летел со скоростью, о которой прежде человек мог только мечтать.
Девять истребителей Красной Эскадрильи стояли бок о бок; на их обшивке играло солнце. Невдалеке над ними парила первая крепость, дополненная недавно тремя новыми секциями. Остальные крепости - Группа Внутренней Обороны - тоже находились поблизости, но казались совсем маленькими и незаметными в густой синеве - даже через прозрачные обтекатели, поставленные специально для улучшения видимости. Верхний Мир - крышу вселенной - слегка подпалило по краям солнце, а круглый пол - Мир - был весь в синих и зеленых разводах, охряных крапинах и белых завитках. Но для пилотов истребителей самым важным была цель - небесный корабль; хоть он и висел в доброй миле от них, громадные размеры оболочки делали его отчетливым мазком на небесном холсте; сравнение с планетой тут было бы оправданным. Его отвели на порядочное расстояние от расчетной плоскости невесомости, в сторону Мира, чтобы пушечные ядра попадали в гравитационное поле врагов. Дело в том, что из двух пилотов, погибших на тренировках, один налетел на пушечное ядро, когда учился летать с высокой скоростью. Снаряд угодил юноше точно в грудь. Сначала решили, что его случайно застрелил кто-то из товарищей, но после догадались: двухдюймовый чугунный шар почти неподвижно висел в воздухе с предыдущих стрельб. Чтобы обезопасить людей от подобных напастей, Толлер отдал приказ по всей армии: впредь разряжать пушки только в сторону Мира.