Дерианур - море света

– - Лежите, лежите, -- защебетала она, ставя на стол серебряный поднос с кофейником и небольшой супницей под крышкой.
– Это каша. Овсянка с сушеной земляникой, -- заявила горничная, усаживаясь на край канапе и повязывая Алехану на шею салфетку.
– Нет, нет, не двигайтесь, доктор вам строжайше запретил. Кормить буду я.
– с этими словами она взялась за серебряную ложку внушительных размеров и приоткрыла крышку.

От сытного запаха овсянки Орлова замутило. Каша была сварена необычайно жидкой, это объясняло, почему ее держат в супнице.

– - Я не хочу есть, - тихо прошептал он.

– - Карлович Иванович сказал, что так и должно быть, -- навязчивая девица влила Алехану в рот целую ложку.
– Вы потеряли много крови и должны хорошо кушать. Вот, вот, еще немножечко. За ее императорское высочество, которая нашла вас и спасла, -- резюмировала горничная, вытирая ему губы салфеткой.
– Видите, как славно!

Алексей молчал. Ему было больно жевать, не то что говорить. Слава Богу, каша сама лилась в горло, обжигая небо. Девка заулыбалась, видимо, поняв, о чем он думает.

– - Это Карл Иванович велел кормить вас овсянкой, -- сказала она, -чтоб вам удобно было ее глотать. Она и для желудка полезна, и для крови. Доктор Крузе очень добрый и предусмотрительный человек...

– - Тебя как звать-то?
– Оборвал ее излияния Алехан.

– - Марфа, -- опешила горничная.
– Шкурины мы. Я и муж тут служим. Василий-то мой камердинером у ее высочества.

Орлов кивнул.

– - Значит это Монбижон?
– Угораздило же его попасть в самое "вражье логово"! Интересно, как отсюда выбраться?

Вновь угадав его мысли, Марфа отрицательно покачала головой.

– - Вам двигаться не велено. Доктор Крузе говорит, что сломано два ребра и сильно ушиблен позвоночник.

– - Но я не могу.
– - Алексей попытался подняться на локтях.
– Меня, должно быть, уже ищут.

– - Доктор...

– - К черту твоего доктора!
– Алехан стряхнул одеяло на пол и с ужасом обнаружил, что на нем нет рубашки, а вся грудная клетка перетянута широкими полотняными бинтами.

Горничная ойкнула и залилась румянцем, Орлов зло чертыхнулся и тоже отвел глаза.

Со стуком распахнулась дверь, и в комнату, помахивая коротким обрубленным хвостом, вбежала крохотная собачка с выпученными черными глазками-бусинами и гладкой, как у крысы, рыжей шерстью. Она казалась такой малюсенькой, что легко бы уместилась в опустевшей супнице. Раньше Алехан никогда не видел английских шарло, и Марфа пустилась объяснять, что этот редкостный уродец страшно дорого стоит, и его подарил великой княгине сам Шувалов, которому прислали собачку с новой партией книг из Лондона.

– - А ну-ка, Иван Иванович, попляши!

Горничная щелкнула пальцами, и собачонка, радостно махая обрубком хвоста, тотчас встала на задние лапки и завертелась вокруг собственной оси, словно выпрашивая сласти. На шее у нее болтался кружевной бант с серебряным бубенчиком, как у козленка.

– - Вы называете ее Иван Иванович?
– Удивился Орлов.

– - Правда, похож?
– Марфа конфузливо захихикала.
– Это шутка ее высочества.

Изящный шарло, потешно приплясывавший, ради кусочка сахара, действительно чем-то напоминал фаворита Елизаветы с его вечными кружевами, пудрой и бутоньерками.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась великая княгиня с тазом мыльной воды в руках.

– - Прошу прощения, но мы просто вынуждены устроить этому неряхе ванну, - весело сказала она.
– Марфа, ловите его. Грязные лапы в приличном обществе нетерпимы.

Горничная немедленно заградила псу путь к отступлению, и шаро, поняв, что добром дело не кончится, заметался по комнате. Его схватили и, подавив слабое сопротивление, принялись макать лапами в таз. Пузыри веером разлетались в разные стороны. Иван Иванович заливался жалобным лаем, но обе дамы были непреклонны, и щетки в их руках мелькали с завидным проворством.

При виде этого зрелища Алексей хохотал бы до упаду, если б не шов на щеке, причинявший немалую боль.

– - Ну как?
– Спросила Екатерина, стряхивая мыльную пену с рук. Развлекли мы вас?

– - Отменно.
– Орлов смахнул слезы с глаз.
– Вам надо выступать в лазаретах перед ранеными. Все со смеху передохнут!

На мгновение Алехан даже забыл, что перед ним великая княгиня, такой веселой и простой она казалась.

Екатерина сощурила глаза, внимательно глядя на него.

– - Ваше лицо мне кого-то напоминает. Как вас зовут? Ведь вы до сих пор не представились.

– - Орлов. Алексей Григорьев сын, - он попытался приподняться на локтях. Ему показалось неприличным представляться лежа.

– - Орло-ов?
– Задумчиво протянула она. "Ах вот откуда этот нос и губы. Но глаза... Совсем другие. Тоже хорошие, но другие. Какие-то греческие глаза". Като любила придумывать всему точные определения, и теперь зеленовато-карие очи раненого в купе с его круглым еще мальчишеским лицом и полуобнаженным торсом прекрасной лепки навеяли на нее античные ассоциации.
– Орлов.

– - Мой брат часто стоял в карауле во внутренних покоях, - подсказал ей Алексей.

– - Ах, да, - с легким неудовольствием откликнулась цесаревна. Только теперь его что-то не видно.

Алехана удивили раздражение и даже обида, сквозившие в ее тоне. "Неужто она знала Григория?"

– - Как он поживает?
– Голос великой княгини стал обжигающе ледяным. "Везет мне на Орловых!
– С досадой думала она.
– Никогда бы не поверила, что тот первый струсит. После того, как он провел меня по городу чуть не на глазах у полиции! Однако... Стоило мне приоткрыть ему свои карты, и его как ветром сдуло".
– Так как его здоровье?

Алексей не поверил своим ушам. Она издевается?

– - Как здоровье?
– Переспросил он.
– Да не пишет он про здоровье. Все, слава Богу, не ранен пока. Мы каждый день молимся, чтоб живым вернулся.

Руки Екатерины, мявшие мокрое полотенце, застыли.

– - Откуда вернулся?

– - Вестимо, из Пруссии.
– Алехан не отрываясь смотрел на нее. Что-то в поведении цесаревны было необычным. Уж больно близко к сердцу она принимала судьбу Гришана.

– - Из Пруссии?
– переспросила Като.
– Из армии, вы хотите сказать?