Держава (том первый)

«А ведь, и правда! — ухмыльнулся царский дядька. — Какие к нам претензии? Москву вылизали, как собака тарелку из–под щей, коронацию провели.., какого же ещё рожна надо? Отнесу–ка я эту умно составленную бумагу моему племяннику», — решил он.

И правильно сделал, потому как высочайшим рескриптом получил благодарность «За образцовую подготовку и проведение торжеств».

Москвичи никогда не отличались благодарностью и поздравили своего губернатора криками: «Князь Ходынский!»

«Вот пустомели», — составил о них своё княжеское мнение Сергей Александрович, но полицмейстера всё–таки уволил.

Общественное мнение в России, благодаря газетам, стало одно: «Ходынкой началось — Ходынкой и кончится!»

Рубанов–старший за проявленные внимание и усердие получил орден, и к тому же был поощрён путешествием с царской четой по городам и весям России и Европы.

Делать нечего. Отправив семью в Рубановку, в июле, он вместе с царской четой, торжественно открыл ярмарку в Нижнем Новгороде и всласть попировал с купечеством. Потом погостил в Вене у императора Франца—Иосифа. Из Вены поехали в Киев, а после Киева удостоился чести общаться с самим кайзером Вильгельмом Вторым.

____________________________________________

Подъезжая к Берлину, Николай разнервничался, а когда из окна вагона увидел расхаживающего по перрону кузена Вилли, в военном мундире и в сверкающих сапогах, то и вовсе сник.

«И почему я теряюсь, разговаривая с Вилли? — думал царь. — То ли оттого, что он на восемь лет старше меня или потому, что монархом стал на шесть лет раньше, а главное, коробит его несносная спесь и величайший гонор. Недавно мне донесли, что Вилли начал подписывать документы «Всех Превысший!» Это ж надо? — разминал пальцы Николай, готовясь к рукопожатию. — Помню я, как мой папенька, когда Вилли шишкой торчал на своём ржавом крейсере в Кронштадте, надеясь, что русский император первым нанесёт визит, послал даже не генерала Свиты, а флигель–адьютанта и кузен мигом примчался в Зимний. Да и беседовал–то мой папа' с ним через плечо. Попробывал бы он пикнуть на родителя.., и тренированная правая рука не помогла бы». — Выходя из вагона, под звуки марша, пошёл навстречу кайзеру, с тоской всматриваясь в его грозно закрученные вверх усы.

Спрятав высохшую левую руку в карман, Вилли вытянул вперёд свою железную правую длань и сжал пальцы своего кузена, намереваясь показать мощь германского кулака.

Не удалось!

Николай исправно занимался греблей и для удовольствия колол перед дворцом толстенные пни.

Посопев, они расцепили рукопожатие, лицемерно обнялись, похлопав, затем, друг друга по плечам.

— Ники! Ты стал молодцом. А как славно щёлкнул по носу российских либералов в своей речи, — потрогал — не загнулся ли острый кончик уса. — Сейчас вспомню, — закатил на лоб глаза. Ага! — «От несбыточных мечтаний в управлении делами государства…». — Размечтались, краснобаи. Даже бы я лучше не сказал. Ты прав, сынок, принципы монархии должны быть незыблемы, — печатал шаг, с удовольствием брякая каблуком. — Ты правильно начал… Побольше строгости и парадов, мой брат, — шмякнул в плечо здоровой рукой.

«Прусский мужлан! Папа' правильно говорил, что будь Вилли моим сыном, порол бы его как сидорову козу… Хоть бы на денёк усыновил», — повёл занемевшим плечом.

— Теперь ты император, Ники, и должен понимать, что союз России с французскими лягушатниками направлен против монархических устоев. Ну что у тебя общего с этими республиканцами? Ведь вместе с тобой мы затопчем всех их лягушек и заставим питаться чёрным хлебом с квасом, — ошарашено остановился и вдруг, задрав голову и открыв рот, громогласно заржал, самозабвенно закрыв глаза и притопывая от удовольствия ногой. — Чёрным хлебом и квасом, — потрясённо помотал головой и вновь зашёлся смехом, дёргая за рукав кузена и приглашая повеселиться.

Николай вежливо хохотнул. Воспитание.

Отсмеявшись и вытерев глаза, Вильгельм подкрутил вверх усы и произнёс:

— Ну и остроумный я бываю… Кстати, Ники, на завтра в твою честь запланирован грандиозный военный парад. К присутствующим просьба не опаздывать… Да что это со мной? — захлопал правой рукой по ляжке и вновь закатился гомерическим смехом.

На параде Николай был в скромной полковничьей форме, зато его кузен разрядился щёголем в высоченные ботфорты с блестящими голенищами, серебряную кирасу, белый плащ и сверху всё это великолепие накрыл сверкающим на солнце остроконечным шлемом.

«Кирасиром что ли вырядился? Напоролся бы он на вахмистра Конногвардейского полка.., то–то конюшню бы почистил за нарушение формы одежды. А здесь кто его накажет?» — размышлял Николай, глядя как его кузен, высокомерно топорща вверх усы, принимал доклад генерала и в качестве поощрения с размаху треснул по мясистой заднице, когда тот повернулся уходить.

Сделав смотр германским войскам, царственная чета, вздохнув с облегчением, уплыла в Данию, где правил дед Николая со стороны матери, король Христиан Девятый.

Погуляв по Копенгагену и встретившись со своей матушкой, гостившей на родине, направились в Англию, в гости к королеве Виктории.

— Ники! Как это замечательно, — радовалась жена, — ведь у нас получилось свадебное путешествие.

— Аликс, я так люблю старую добрую Англию… Столько воспоминаний нахлынуло здесь на меня. Кажется, совсем недавно мой незабвенный папа' послал меня представлять царскую фамилию на свадебной церемонии моего кузена Георга, герцога Йоркского, с принцессой Марией Текской. Я жил во дворце Мальборо. А как тебе известно, мы похожи с кузеном, как две капли воды. Гляди, не перепутай нас, ежели вдруг встретишься с ним вечером. В течение бракосочетания нас несколько раз путали.

— Ники! — покраснела Алиса. — Надеюсь, не в первую брачную ночь?

— Бу–а–а-а! — заржал Николай, топая ногой и копируя кузена Вилли.

— Ники, ты иногда ведёшь себя как простолюдин, — развеселилась царица.

— Нет, милая, к сожалению, за один день до неё… Меня тепло поздравляли со свадьбой и желали счастья.., а Георга один из приехавших принцев спросил: «Николай, как вам понравился Лондон?» — «По–моему, неплохой городишко», — ответил Георг.

— Ох, Ники! Я так счастлива с тобой здесь, — отсмеявшись, поцеловала она мужа.

Как и в том июне, они вдвоём поехали в коттедж в Уолтон–он–Темз, принадлежавший старшей сестре Аликс, принцессе Виктории Баттенбергской и провели там три счастливых дня, вспоминая тот далёкий июнь, зелень лугов и цветы на полях. Бесконечно целуясь, вновь сидели в саду, и так им было тепло и уютно, и так далека была Россия с её заботами и Ходынским полем…

Если бы Бог предложил им поменять власть, дворцы и трон, и скипетр на простой коттедж в зелёном поле с цветами, они без раздумья бы согласились.

Ну, какое может быть сравнение английского поля — с Ходынским?!.

Последнюю неделю они прожили в Виндзорском замке вместе с королевой.

Рубанов же нашёл друга в лице одного английского вельможи, и вместе они сражались до упаду с «зелёным змием», от которого нос вельможи стал красным, под стать мундиру.

Тренированному предыдущим императором Максиму Акимовичу было по плечу сразиться и с более крупным драконом, коих, по словам вельможи, в старой Англии водилось видимо–невидимо.