Держава. Власть в истории России

«София была представительницей рода Палеологов времен упадка. Кровавые усобицы в их семье, лишения, несчастья, может быть, обострили ее характер и развили менее благородные инстинкты в ее сердце. Покинув изгнание для того, чтобы занять трон, окруженная иностранцами в своем новом отечестве, она никогда не внушала к себе расположения русских. Оттого ее изображают женщиной гордой и надменной, в высшей степени коварной интриганкой. По-видимому она имела, иногда по крайней мере, большое влияние на Ивана, в котором она вызывала решимость порвать с унизительными традициями монгольского данничества. При патриархальном, почти грубом московском дворе появляется пышный этикет, издали напоминающий византийский: устраиваются новые должности, подчиненные строгой иерархии; принуждение заменяет прежнюю победу; государь становится менее доступным, замкнутым в своем величии. Очевидно, великий князь Московский подражал византийским самодержцам».

Мнение, что именно со второй женой великого князя на Русь пришла византийское коварство, интриги, изощренная политика, наверно и не соответствует действительности. Политика князей Московского дома никогда не была простой и примитивной, а всегда использовала весь арсенал знаний, накопленных человеческой цивилизацией. Самый страшный хан Золотой Орды Узбек заявлял Ивану Калите, что хитрый и умный московский князь создает могущественное государство, чтобы получить независимость от татарской верховной власти. Судьба Москвы и Руси часто висела на волоске – волоске жизни ее великих князей. Победившее бы в споре за власть на русских землях Тверское княжество скорее всего вывело бы Русь на Куликово поле преждевременно и уничтожило бы Русское государство беспощадным ударом могущественной тогда Золотой Орды. Москва выждала, собрала все силы и ударила – и ударила насмерть. Уже со времен Ивана Калиты многие государства пытались изучать систему власти и управления московского княжества – для перенимания новых талантливых идей и обычного затем удара в спину. Получалось не очень. Выдающийся историк В.О. Ключевский однажды сгоряча назвал московских князей серыми посредственностями, неотличимыми друг от друга, впрочем сразу же себя и опровергнув. Князья Московского дома, вошедшие в историю со звонкими именами Гордый, Красный, Храбрый, как рабы на галерах работали над созданием российской государственности, часто от переутомления не доживая до сорока лет. Именно труды позволили России пережить Смутное время начала XVII века, именно на основе их достижений Петр Великий – достойнейший продолжатель и наследник дел Александра Невского, Ивана Калиты и Ивана Третьего, – создал великое государство.

Почти одновременно с Софьей Палеолог в Москву с послом Семеном Толбузиным приехал итальянский зодчий Аристотель Фиораванти. Историк середины XX века К.В. Базилевич писал:

«Привлечение иностранных мастеров в области архитектуры носило характер хорошо продуманного государственного мероприятия. По инициативе великокняжеской власти на Русь постоянно приглашались итальянские архитекторы, знаменитые во всей Европе.

Аристотель Фиораванти, приехавший на Русь из Болоньи 26 апреля 1475 года с сыном Андреа и помощником Пьетро, прославил себя сооружением Успенского собора в Кремле. В строительстве двух башен Кремля – Тайницкой и Беклемишевской – участвовали Марк и Антон Фрязины. Дальнейшими работами руководил представитель знаменитой в Милане династии скульпторов и архитекторов Антонио Салари с учеником Джаном Антонио. В 1491 году он закончил сооружение Грановитой палаты, начатой в 1487 году Марком. Алевиз из Милана – Алоизио да Каркано, приехавший в 1494 году – в 1499 году начал сооружать великокняжеский дворец рядом с Благовещенским собором и новую стену от дворца к Боровицкой башне».

Более полутысячелетия слова «Москва, Кремль» повторяются на всех языках во всех странах. Автор биографии Ивана Третьего Н.С. Борисов писал в 2000 году:

«Своего духовного отца имеет и московский кремль. Невозможно остаться равнодушным, глядя из-за Москвы-реки на это причудливое скопление дворцов и монастырей, соборов и колоколен, стянутое могучим поясом зубчатых стен. Кажется, сама державная Россия смотрит на нас с этого берегового холма. И над всем этим евразийским великолепием, над шатрами и куполами, над застенками и кладовками, над молельнями и гробницами – тень великого князя Московского Ивана III, которого современники называли Иваном Великим.

Это невиданный ранее на Руси тип правителя – могущественного, умного и хищного диктатора, в деяниях которого благочестивая риторика и социальная демагогия соседствуют с грубым произволом. Опыт истории свидетельствует о том, что в некоторых случаях именно диктатура может оказаться спасительной для общества в целом. Обычно диктатура возникает тогда, когда общество стремится выйти из политического кризиса, сплотиться для отпора внешнему врагу или решить необычайно сложные социально-экономические задачи. В этих ситуациях максимальное сосредоточение власти в одних руках может оказаться весьма эффективным. Жизнь показывает, что диктатура окончательно уступает место более мягким формам власти лишь по мере роста экономического благополучия общества и ослабления внешней угрозы.

При диктатуре особое значение имеет личность диктатора, его здравый смысл и чувство меры. Иван III не только ставил перед собой масштабные цели, но и делал все возможное для их достижения. Иван Великий – одна из самых сложных и противоречивых фигур русской истории. В его таинственном ветхозаветном величии удивительным образом соединились царь-освободитель и царь-поработитель. Таков печальный парадокс русской истории. Правитель, добившийся полной независимости страны от внешних сил, одновременно стал родоначальником крепостнического строя. Он «поставил под ружье» и аристократию с ее вечной накладностью к мятежу, и крестьян с их неизбывной тягой к перемене мест, и погруженных в молитву лесных монахов-отшельников. Он пустил в дело и мастеровитых итальянцев, и хитроумных греков, и ученых немцев, и скучавших без дела татарских «царевичей». Вся эта пестрая смесь, переплавившись в огне московской диктатуры, стала прочным материалом для невиданной доселе евразийской монархии.

Иван использовал опыт двух исчезнувших империй – Византии и Золотой Орды. Он взял от них не идею, как думали евразийцы, а прежде всего технологию абсолютной власти. Но эту технологию он адаптировал совсем к другому обществу.

Но, пожалуй, самое удивительное состоит в том, что свое великое дело – создание могущественного Российского государства – Иван III сумел сделать незаметно. Никто из сильных соседей не догадался помещать ему. Кажется, они просто не понимали, чем он там, в своем московском углу, занимается. А когда они это поняли – было уже поздно.

Потомки Ивана III придерживались основных направлений разработанной им политики, решали задачи, которые он поставил. Это был правитель, обладавший стратегическим мышлением. Стремясь вывести Россию из ее византийского одиночества, Иван готов был вступать в любые союзы и коалиции. Впрочем, при этом он никогда не терял здравого смысла и доброй доли цинизма, присущего выдающимся политикам всех времен. Создатель самодержавия – системы, которая принесла России так много славы и так много бесчестья – Иван Великий все так же возвышается на дальнем горизонте нашей истории».

В 1474 году Иван III купил вторую половину Ростовского княжества, которое теперь было полностью присоединено к Москве. Наступил черед Новгорода. Яжелбицкий договор 1456 года начал устанавливать новые юридические нормы во взаимоотношениях Москвы и Новгорода, боярам которого уже не удавалось просто откупаться от москвичей – в Новгороде действовал княжеский суд, принимавший обиженных новгородцев, вече было лишено значения высшей судебной инстанции, была введена великокняжеская печать.

Иван III несколько лет готовился к решающей схватке с боярской республикой. Поводом к ее разгрому послужил новгородско-литовский договор 1471 года – попытка Новгорода признать верховную власть Литвы. Война продолжалась полтора месяца. После разгрома новгородских войск в Шелонской битве стало окончательно ясно, что новгородский колосс держится на глиняных ногах. Зарвавшуюся правящую новгородскую олигархию перестал поддерживать народ. Иван III казнил руководителей «литовской партии» и Новгород фактически был подчинен Москве Коростынским договором 1471 года. Тогда же к Москве была присоединена Великая Пермь.

Новгородские доходы очень волновали конкурента Московской Руси – польско-литовское государство. Еще в 1458 году король польский и великий князь литовский Казимир добился от константинопольского патриарха назначения независимого от Москвы митрополита для Западной Руси. В 1470 году патриархат присвоил ставленнику Казимира западнорусскому митрополиту Григорию сан «митрополита всея Руси», подчинив ему в церковном отношении земли Московского княжества. «Митрополит» Григорий и «новгородский король» Казимир начали использовать греческий церковный авторитет как орудие в борьбе против объединения русской земли. Иван III почти мгновенно провел комплекс мероприятий информационно-психологического противодействия. Не признавший Григория митрополит Московский и всея Руси Иона заявил, что «царствующий град Константинополь попал в руки турок из-за того, что он «своего благочестия отступи» и довел это до сведения всех православных прихожан русских земель. Иван III объявил, что греческо-византийское православие само себя «изрушило» и мнение константинопольского патриархата больше не интересует Московскую Русь – «не требую его, ни его благословения, ни его неблагословения, имеем его от себя, того патриарха, «ужа и отречена». У Новгорода больше не было шансов на проведения политики, враждебной Московскому княжеству, не было и шансов на сохранение боярского суверенитета.