Держи меня, Земля!

— И ты, значит, в отместку за выволочку ему про беременность ляпнула? — вздохнула Лера и посмотрела на часы. Два часа до Нового года. — Он явно не ожидал.

— Я заметила, — хмыкнула Дашка. — Не со зла. От обиды. Что у него жена беременная, а он с тобой здесь путается, беременной от другого мужика.

Тут даже Артём посмотрел на Дашку укоризненно, подняв голову из тазика с салатом.

— Кто бы говорил, — усмехнулась Лера.

— Да, — фыкнула Даша в своё оправдание. — Я же Артёма бросила из-за тебя. Я бы у ваших детей на пути не встала.

— Даш, — болезненно поморщился Артём, но Лера его перебила.

— Ты Артёма бросила, потому что решила, что сама беременная от другого мужика, — Лера махнула рукой. Расстраивать бывшего мужа действительно не хотелось. Да и всё это было ни к чему. Дашка хоть и дурная, а ведь поди ж ты тоже оказалась с принципами. Хоть и страдала. Лера точно видела, как она обрадовалась, что не Витин это ребёнок. Видимо, не зря говорят, что дуракам везёт. И Дашка эта везучая.

— Зато меня теперь точно не уволят, — счастливо улыбнулась Дашка и согнула руку в характерном жесте. — Хрен ей теперь! Я её больше не боюсь. У меня, если что, и справка от врача есть. Не имеют права уволить беременную женщину. Пусть только попробуют. Да и Неверов, если надо, заступится.

— Да уж, за Неверовым не заржавеет, если обещал. За ним все, как за каменной стеной.

«Он вырулит, решит, справится, позаботится, — вздохнула Лера, подумав, как он там сейчас, в больнице. И с горя снова осушила свой бокал до дна, пока эти двое увлеклись друг другом. — И защитит, и поддержит, и утешит. Найдёт ли Настя для Кирилла такие слова? А я бы нашла. А может… самой рвануть к нему? Прямо сейчас?»

Лера растерянно оглянулась на часы. Встала, вспомнив, что телефон остался в сумке. Надо срочно посмотреть, когда там ближайший рейс для Москвы.

— Значит история с Варварой тоже её рук дело? — вернулась Лера, уже тыкая в расписание рейсов и спугнув эту целующуюся парочку.

— С какой Варварой? — Дашка смущённо потянулась к шампанскому, но Артём перехватил бутылку и снова сам наполнил Лерин бокал.

— С Камчатки. С которой у Кирилла до этого были отношения.

— А, да наверняка, — уверенно кивнула Дашка. — Жалко его. Такое несчастье под Новый год.

— Дай бог, дед ещё выкарабкается, — Лера вздохнула.

— Нет, Лер. Обширный инсульт — это приговор, да в его возрасте, — Дашка подняла ладонь, не давая Лере возразить. — Я знаю, о чём говорю. Папе моему всего сорок четыре года было, когда он от инсульта умер. А у деда возраст. Куча других болячек. Организм изношен. И ты прости, но… Кирилл в горе. Ты — далеко. А змеюка жена — вот она, под боком. Он ведь тоже, наверно, не железный. А эта змея только и ждёт, чтобы пригреть его снова на своей груди. Я бы не оставляла его сейчас одного.

— Ты прямо читаешь мои мысли, — развернула к ней Лера экран телефона с расписанием. Хотя мотивы Леры быть сейчас рядом с Кириллом и были совсем другими. — Ближайший рейс в восемь утра. Как считаете, если я сама к нему полечу?

— Я считаю, что дура ты Лерка, — хохотнула Дашка. — Дура, что до сих пор не улетела. Любит он тебя. По-настоящему любит. Зуб даю!

Лера усмехнулась. Кажется, Дашка сейчас готова была расстаться с тем самым зубом, что всё время на неё точила. И Лера понимала, почему Дашка рассказала ей про сговор с женой Кирилла. И понимала почему первый раз она даёт советы не выгоды ради, а от широты души. Счастье щедро. А горе эгоистично. А Дашка была сейчас счастлива и хотела осчастливить весь мир. Ну и Леру заодно.

— Давай! — ответила ей кивком Даша. — Лети, Лерка, пока не поздно!

И Артём в точности повторил Дашкин жест головой.

— Лети!

Глава 42

«Нужна ли я там ему сейчас? — нервно теребила Лера замок сумки, сидя в полупустом накопителе зала вылета аэропорта. — Но если не сейчас, то, наверное, уже никогда и не буду нужна».

Мысли прыгали бадминтонными мячиками, кружили хороводом пузырьков шампанского, с которым Лера вчера перебрала. Но на душе было светло и ясно.

Ей казалось: она запуталась, растерялась, испугалась, дрогнула, но на самом деле с той самой первой ночи в гостинице уже знала — выбирать не из чего. Только он. Рядом или врозь, в одной постели или в разных городах, горячим дыханием на шее или молчанием на том конце телефонной трубки, живительным «люблю» или кровоточащим «прости» — Кирилл навсегда с ней.

Что бы он ни выбрал: быть случайным «праздником» и красивым воспоминанием, подарить тоску и печаль, ещё день или ночь и уйти, или остаться с ней надолго, может быть, навсегда. Жизнь долгая, и нет смысла загадывать. Только всё это — тоже он. Всё это про него. И страдать — это тоже любить. Как, делая вдох, нужно сделать и выдох, чтобы потом снова вздохнуть. И ждать, и верить, и надеяться — всё это тоже любить. И может быть, ничего не дождаться. Но любить — это не смысл, не конечная точка, это — направление. Как север. Как стрелка компаса. Как повод сказать, что жизнь не проходит мимо. Любить — это и значит жить.

Никогда ещё Лера не чувствовала себя такой живой, как в этом полупустом зале, такой уверенной в том, что делает не то, что правильно, а то, чего всем сердцем хочет.

Хоть желающих вылететь утренним рейсом первого января казалось так мало, что можно было по пальцам пересчитать, всё же салон самолёта наполнился почти наполовину.

Как всегда, свеженькие и радостные стюардессы активно размахивали руками, показывая, где находятся запасные выходы.

Кирилл только что сообщил, что Новый год встретил в больнице. Что шансов нет и единственное, что у них осталось, — просто ждать. Ждать конца.

Лера прислушивалась к каждому слову. Ни одного о жене. Только о маме и про деда. Лера уже нашла в поисковике адрес больницы, пока ещё была связь. Уже всё продумала — не везти ничего лишнего, багаж не сдавать и сразу с аэропорта взять такси. В пустую сумку даже поместился белый халат, который навязала ей мама.

И что самое удивительное — он ей пригодился, когда, натянув чистые бахилы, Лера деловито прошла мимо охраны, застёгивая на ходу эту универсальную больничную одежду.

На посту никого не было, и Лера методично заглядывала в каждую палату, разыскивая нужную сама. Вежливо, но настойчиво. Сердце выскакивало из груди от волнения, но поиски увенчались успехом.

Первой она увидела маму Кирилла. Женщина задумчиво застыла на краешке стула. Короткая стрижка, курчавые волосы, прямая спина — Лера сразу её узнала. Приятная, стройная, интеллигентная, уставшая. И лишь руки, плотно стиснутые на коленях, говорили о глубокой печали.

Кирилл сидел спиной к Лере, сгорбившись. Казалось, он держит себя за волосы и, чтобы голова не упала на колени, подпирает её руками.

Лера не знала, вежливо ли будет поздороваться, но мама Кирилла удивлённо, но молча поднялась ей навстречу, и Лера тоже промолчала. Кивнула в ответ на её движение. Невольно отметила, как не похожи они с сыном. Видимо, Кирилл весь в отца.

Когда мама встала, и он встрепенулся.

— Лера? — потёр глаза, подскочил. И не обнял — порывисто стиснул её в объятиях. — Родная моя!

Он хотел ещё что-то сказать и не смог. Голос дрогнул, сел. Кирилл мучительно сглотнул и не стал подбирать такие ненужные сейчас слова, просто ещё сильнее прижал к себе Леру.

И время для неё замедлилось. Затормозило, вопреки всему, и встало.

На мгновенье задумавшись, сердце озвучило первый удар. Словно её персональное летоисчисление только что началось заново. После эры «без него», для Леры снова началось «с ним».