Шрифт:
Пролог
Однажды в Мэйфере, пригороде Лондона, месте мистическом, где лакеи одевались, как лорды, где достоинство не считалось добродетелью и ни во что не ставилось, а умственные способности человека измерялись суммой на счете в банке и родословной, проживал богатый, красивый пэр Генри Лайл Август Таунсенд. Жил он в этом районе не постоянно, а только когда вынуждали обстоятельства, и ровно столько, сколько было необходимо.
Этот джентльмен, три года назад получивший титул герцога Глинда, был известен своим современникам как ваша светлость, или сэр, или Глинд. В семье, а также близкие друзья называли его старым английским именем Гарри или добрый
В Мэйфер, а точнее говоря, в особняк Глиндов на Портмен-сквере, Гарри сопровождал его младший брат Уильям. Лорд Уильям, или Вилли, как его еще называли, был прожигающий жизнь юнец, которому вот-вот должно исполниться двадцать, с пробивающимся пушком на щеках и золотистыми волосами.
Гарри, который достиг почтенного возраста тридцати лет, считал, что Вилли все еще пребывает в младенчестве. И, учитывая склонность Вилли к экстравагантным выходкам, сэр Гарри предпочел бы, чтобы его дорогой брат Вилли остался дома в Глиндевароне, крепко привязанным к своей кровати.
Сопровождающим лорда Уильяма, который, в свою очередь, сопровождал герцога Глинда, был близкий сосед, которого поручили Таунсендам, в то время как его родители устраивали домашний прием и предпочли, чтобы их единственный сын находился как можно дальше от них. Этим молодым человеком был господин Эндрю Карлайсл, одного возраста с Вилли и с такими же наклонностями. Темноволосый, болезненной комплекции, худой, как скелет, юноша с лицом и телом набожного аскета и с душой шутника-проказника.
В особняк на Портмен-сквере прибыла и тетушка Гарри – леди Эмилия, сестра покойного герцога. Бедная женщина была когда-то замужем за неким Лестером Фонтлероем, который, вместо того чтобы тихо умереть и оставить ее скорбящей вдовой, сбежал двадцать лет назад, предварительно, захватив большую часть драгоценностей тети Эмилии и ее горничную, и который по сей день проживал в относительной роскоши на Ямайке. После печального замужества тетя Эмилия посвятила себя заботе о потомстве своего брата. Естественно, она и помыслить не могла о том, чтобы остаться дома, в Глиндевароне, в то время как сэр Гарри отбыл в Лондон.
Еще прибыли семейный повар Таунсендов Анжело – итальянец, что уже говорит само за себя, и дворецкий Пинч – хранитель традиций семьи.
Конечно, были и многие другие, ведь ни один уважающий себя пэр, обладающий хоть каплей разума, не путешествует без многочисленной челяди. Но все они были малоинтересны и малозаметны, на них бы обратили внимание только в случае их отсутствия: если бы огни не были зажжены, а поданная к столу телятина оказалась бы холодной. Так что эти люди здесь упомянуты не будут.
Немного о причине, по которой Глинд решился на поездку в Мэйфер в эту особенно холодную и грязную зиму и вынужден был терпеть при себе раздражающе жизнерадостного братца, друга брата (этого разряженного франта), приводящую в уныние, недалекую, но любимую тетушку и ворчливого старого Пинча. Присутствие Анжело было, по крайней мере, объяснимо, поскольку даже герцог должен есть.
Гарри приехал в Мэйфер, чтобы встретиться лицом к лицу с одним скользким, скрывающим свое местонахождение человеком, Майлсом Сомервиллем. Сомервиллем, потрясающим подлецом, который за короткое время, оказывая влияние и пользуясь доверием немного легкомысленного ныне покойного отца Гарри, чуть не разорил семью Таунсендов, в то время как Гарри сражался где-то в армии Веллингтона. И сейчас Гарри намеревался призвать этого подлеца к ответу за совершенное преступление.
Гневу Гарри, который подпитывался еще и поведением брата и его друга, не было предела, когда он обнаружил, что Сомервилль сбежал несколькими
днями ранее из Лондона на безопасные берега Ирландии, удачно скрывшись от дуэльных пистолетов герцога.В то время как Гарри негодовал и кипятился, сопровождавшие его Вилли и Энди, вместо того чтобы не вмешиваться, вернуться в Глиндеварон и провести остаток скучной зимы, наблюдая за плохим настроением Гарри, разработали план, как точно сделать старого доброго Гарри самым счастливым человеком в королевстве.
Если человек не может отомстить за себя обидчику – так рассуждали заговорщики, – почему бы не объединиться и не повторить то, что делали в «былые дни», обрушив месть на потомков Сомервилля?
Да, похоже, похищение – это то, что нужно! А если еще потомство женского пола, а не мужского, что ж, разве не этот путь всегда выбирали раньше? Гарри и другие вернутся в Глиндеварон, где интриганы поставят его перед свершившимся фактом: Гарри должен будет лишить чести девчонку Сомервилля, а затем отправить ее, ни в чем не виновную, обратно к порочному отцу, со склоненной головой и сломанным духом – пустую оболочку ее прежней красоты.
Или, еще лучше, если Гарри влюбится в эту девушку, которая, скорее всего, абсолютно не похожа на отца, а похожа на алмаз и обладает сердцем ангела. Гарри сменит утомляющую страсть мести на одинаковую по силе поглощающую страсть к дочери своего старого врага. И тогда-то, наконец, Вилли и Энди будут свободны и предоставлены сами себе. Все от этого станут только счастливее.
Действительно, это была бы самая красивая месть: блестящий, безупречный план, приносящий всем участникам то, что каждый из них заслуживает; прямо как в восхитительных рыцарских историях былых времен.
Однако, если у Сомервилля не один ребенок, а несколько или если девушка сговорится с горничными и гувернантками, которые пустятся в грязные вымогательства, чтобы не остаться в стороне и накладе, вся идея рухнет, вызвав некоторые проблемы.
Но это все незначительные мелочи, пустячные детали, из-за которых едва ли стоит беспокоиться. Самой важной остается месть – риск и предвкушение. Вилли и Энди должны выполнить свою часть работы, и они сделают ее блестяще, как поступил бы любой из братьев, благодарный возможности отомстить за свою семью.
В конце концов старый добрый Гарри очень находчив и умен. У него не должно возникнуть проблем, что делать с лишними заложниками или другими неприятностями, не правда ли?
Глава 1
– Господи, Вилли, неужели обязательно так шуметь? Кстати, что там у тебя? Ты звенишь так, как будто ты прихватил с собой всю лавку кузнеца.
Лорд Уильям распрямился за спиной друга и распахнул свой плащ. В свете уличного фонаря, одного из немногих освещавших улицу, заблестела коллекция ножей, молотков и металлический лом, выглядевший особенно зловеще. Все это болталось на длинной веревке на шее Вилли.
– Как тебе это нравится, Энди? – с гордостью спросил он приятеля. – Лом нужен, чтобы открыть окно в комнату леди, веревка – чтобы связать ее, а ножи – чтобы очистить наш путь, если вдруг она закричит.
– А для чего молоток? – осведомился Энди, потрясенный как предусмотрительностью своего друга, так и его кровожадными наклонностями. – Ты же не собираешься бить ее по голове? Мне это не правится. Я думаю, что нас будет двое против одного. Кроме того, она женщина.
Снова опустившись на корточки, оба приятеля спрятались за дождевой бочкой, которая стояла у стены небольшого дома Сомервиллей, снятого семейством на Халфмун-стрит. Вилли объяснил, что молоток нужен, чтобы обезвредить того, кого он не считал достойным проткнуть ножом.