Дерзкая

– - Руки у них коротки меня сделать. Пусть я взял отпуск, я помню, кто я такой, и какие мне даны полномочия. И они это помнят. Не знаю, чем еще занимается окопавшийся здесь придурок, но это похлеще всего, что я видел до сих пор, -- Зинченко раздраженно передернул плечами.
– - Взорвать бы эту махину к чертям! Вместе с ее содержимым... Значит, договорились?

– - Твои штурмовики тут не помогут. Его не взять внутри Рая.

– - Значит, возьмем его в аду, -- отозвался Зинченко.
– Выманить можно кого угодно и откуда угодно. Только нужно узнать, чем. Вот вы тут пока и помозгуйте. Особенно меня интересует, ограничивается ли сфера влияния этого парня границами Сылве. Могут ли его прихвостни орудовать за пределами города? Если нет, то почему?

– - Не забудь про серебро, -- напомнил Юра, когда Зинченко уже взялся за ручку двери.

– - Это, ей-богу, смешно...
– - вздохнул Зинченко, и тут же поправился.
– - Извини меня, я не это хотел сказать.

Зинченко вышел. Юрий прижал сигарету, от которой остался один фильтр, к поверхности столика и затем смахнул ее на пол. Несколько секунд он сидел неподвижно, потом согнулся, накрыв голову сцепленными руками и простонал что-то сквозь зубы.

Открылась дверь и вошел Олег, в других, целых джинсах и черной майке. Он был уже спокоен, только разметавшиеся длинные волосы и кровь, проступившая сквозь повязку на руке, напоминали о его недавнем взрыве.

– - Что дальше, Юрка?
– - он сел рядом с другом.

– - Дальше вот что, -- отозвался Юра, резко разогнувшись.
– - Ты помнишь наш разговор с Александром?

– - Да, и что?

– - Он говорил, что Катя очень нужна Извекову. Значит, он не мог убить ее.

– - И тем не менее, он сделал это.

– - Стоп!
– - Юра нетерпеливо поднял руку.
– - Он не мог убить ее... совсем.

Олег гневно нахмурился:

– - Ты о чем, босс? Ты считаешь, что существование в таком же виде, в каком жил Сашка Извеков, это нормально? По-твоему, это не значит, что мы ее потеряли?!

– - Мне все равно, кем она теперь будет, -- ответил Юра.

– - А мне нет! Превратить живую девчонку в мертвечину! Да я ему своими руками голову оторву!!
– - возмутился Олег.
– - Живой труп -- это уже не Катеринка...

– - Спокойно, старик. Сейчас мы с тобой...

Как ни старалась я удержать картину, злоба, отчаяние и острая жалость к себе и ребятам так подогрели меня, что изображение порвалось на глазах. Это было как безнадежный кошмарный сон, когда просыпаешься в ледяном поту от собственного крика.

Кажется, я тоже кричала. Но проснуться мне было не суждено. С воплем я поднялась с кресла, пытаясь разглядеть в искаженной и искривленной пока комнате моего ненавистного смертельного врага. Валерий лежал на софе бледный и неподвижный. Если бы он умер! Но увы! Он зашевелился и медленно встал на ноги.

Взглянув на меня, он поднял руку.

– - Я предупреждал, что это будет трудно. Мне тоже досталось: так долго пропускать через себя навылет полноценный контакт...

– - Что ты понимаешь про такие вещи, как "легко" и "трудно"? Ты же о меня ноги вытер!

Извеков пожал плечами. Разумеется, он не понимал, разве такому объяснишь что-нибудь о чужих страданиях, если для него не существует неприятностей, кроме своей собственной физической боли...

– - Постарайся забыть то, что сейчас видела, -- посоветовал Валерий.
– - Твои друзья, конечно, переживают, но пройдет совсем немного времени, и они смирятся. Ты тоже перестанешь горевать, потому что мы с тобой вместе начнем делать нечто такое, что заставит тебя забыть свою жизнь...

Он опять пустился в свой горячечный бред, излагал, как по-писанному. Я не стала вслушиваться в его уже набившие оскомину обещания. Я до сих пор толком не поняла, что он от меня хочет, ради чего он мучает меня.

Я забралась в кресло, подобрала ноги, сцепила пальцы на колене и, закрыв глаза, переключилась на свои горькие мысли. Мне было жаль, что контакт прервался по моей вине. Я не смогла спокойно выслушать протест Олега. Я представляла, что ему не все равно, жива я или нет, но все же... Если бы только можно было вернуть все назад. А если это невозможно, то все теряет смысл, и меня, действительно, не должно больше быть, ребята никогда не должны узнать, что я все еще существую. Валерий прав, скоро они смирятся, и все у них пойдет своим чередом.

А я никогда не смирюсь. Потому что есть одна очевидная вещь, о которой я ни разу за три года толком не задумалась. Потому что я оставила по ту сторону Рая не просто сводного брата и коллегу. Я потеряла единственных людей, которые были для меня всем. И прежде всего Олежку. Он был мне больше, чем просто друг, неважно, знал он об этом, или нет. И потеря Олега страшнее всего, потому что я была уверена -- брат примет меня любую. А Олег нет. Извеков отнял у меня Олега навсегда. Этого я ему никогда не прощу...

Странный хруст, прозвучавший совсем рядом со мной, вытащил меня из небытия. Я сначала ничего не заметила, но Извеков, прервав свою речь, бросился ко мне с воплем негодования:

– - Что же ты делаешь?!!
– - и, схватив меня за руки, развел их в стороны.

Пальцы левой руки мотанулись и обвисли на кисти, обломанные у основания суставов. Я в испуге отдернула руку. Пальцы беспомощно подпрыгнули, как вставленные в пустую перчатку карандашики.

– - Разве же так можно?! О чем ты думала? Опять о них?

Я в ужасе кивнула, глядя на свои пальцы.

– - С тобой сложнее, чем я думал. Ты покалечишь себя, и мне придется тебя переселять, прежде, чем я закончу проработку аналогов, а я, честно говоря, практически ее не начинал...
– посетовал Валерий.
– - Что мне теперь с тобой делать?.. Знаешь что, сегодня ночью я возьму тебя с собой в город...

– - В собачьем виде?!

– - Не сопротивляйся. Если не хочешь бегать со стаей, можем навестить кое-какие места вдвоем. Поверь мне, тебе будет легче. И не смей больше так уходить в себя, иначе твое невольное членовредительство сделает твое тело непригодным для передвижения.

– - И тебе придется отправить меня в другую реальность?

– - Да, но я не хочу с этим спешить. Постепенно мы соберем три личности, в том числе и твою, в одно цельное сознание.

– - А без тела нельзя собрать?

Валерий назидательно поднял руку:

– - Нельзя! Вот ты, например. Даже треть сознания без телесной оболочки испытывает шок за шоком. Сознание не может жить без тела, оно задавит само себя, не выдержит собственного саморазрушительного воздействия...

– - А как же такие, как ты? Ведь ты смертен?