Дерзкая
Шрифт:
– - Тому, что у меня есть враг.
Она пожала плечами:
– - Ты сумасшедшая, Катя. Я не понимаю, что Лера нашел в тебе?
– - Я бы тоже хотела это знать. Но он мне ничего не говорит. Я только помню, что говорил мне Александр. Мне наплевать на Рай и его обитателей, меня интересует только собственная судьба.
– - Лера собирался собрать в одном теле все...
– - она замялась. Вероятно, в ее хорошенькой головке не умещались теории Извекова и его странная мистическая терминология.
– - Да, я знаю. Он хотел, чтобы у Екатерины не осталось аналогов. Ну и что? Что дальше? Что я должна буду делать потом?
Марина повернулась, прислонилась спиной к стеклянной стене. Теперь я была с
– - Я тоже немногое знаю, но об этом Валера часто мне говорил. Он хочет, чтобы ты вместе с ним открывала новые двери.
Я не успела открыть рот, как Марина продолжила:
– - Открывать новые двери -- это то, что все время делает сам Валера. Но он не может больше делать это один. Возможно, придется построить еще не один Рай. И поэтому он искал помощника. И нашел тебя, -- презрительно закончила она.
– - Ты не подошла для этой роли?
– - Лера сказал, что для того, чтобы в его деле от меня был какой-нибудь толк, ему придется поубивать несколько десятков человек по разным местам, -- обиженно сказала она.
– - Какая жалость. Но я надеюсь, что он не станет этого делать.
– - Я почти упросила его попробовать, но он все-таки отказался.
Что ж, Валерий Извеков был очень умным сумасшедшим. Но тем не менее, мне как-то не верилось, что всю эту жестокую эпопею с моей жизнью Валерий затеял ради новых дверей.
– - Зачем Извекову столько дверей? Разве их недостаточно в Раю?
– - Этого я не знаю, -- пожала плечами Марина.
– - Валерий бродит по реальностям иногда один, иногда со мной. Раньше с ним часто ходил Саша. А теперь он, похоже, будет брать туда только тебя...
– - А ты не знаешь, что стало с Александром?
Марина покачала головой:
– - Я только знаю, что Валера отправил его в "каменный мешок".
– - Куда?
– - Есть такая реальность. Я ни разу в ней не была. Но Валера раньше часто о ней говорил -- сейчас меньше. Сашу он отправил туда. Лера говорил, что там ему будет хорошо.
– - Лера ошибался, -- я поняла, что от человека, имеющего десятки аналогов, не добиться весомой информации. Несколько сотых долей сознания -- это же почти что куриные мозги. А я-то раньше думала: почему у людей так различаются умственные способности. Вопрос, оказывается, решался очень просто.
Валерия все не было. Я оглянулась на дверь его апартаментов, что находилась за моей спиной, но в коридоре по-прежнему никого не было видно.
– - Я пойду потороплю его, -- заявила я и, не прощаясь, покинула обозленную Марину. Она чего-то хотела от меня потребовать, но я не поняла ее намеков, а прояснять их у меня не было никакого желания.
В гостиной Валерия никого не было. Там все было точно так же, как и во время моего первого посещения. Белый цвет, чистота, прозрачность, минимум вещей и мебели. Но только сейчас, войдя в помещение, я вдруг поняла, как обстановка в комнате Валерия похожа на кабинет Юры в агентстве. Навязчивое стремление убрать из своего окружения все лишнее было мне очень хорошо знакомо. Юрий тоже создавал вокруг себя голое, сверкающее пространство, в котором не за что было зацепиться взглядом. И я знала, зачем он это делает. Он хотел до минимума сократить информацию о своем внутреннем состоянии. Что еще, кроме слов и поступков человека, может рассказать о нем почти так же хорошо? Его вещи: их вид, назначение, количество и состояние. И Юрка настойчиво убирал этих бессловесных свидетелей из своего окружения, может быть даже не осознавая, что это тоже говорит само за себя. Отсутствие окружающих его мелочей говорило о том, что он несчастлив, что воспоминания, вызываемые вещами, для него болезненны и нежелательны. Юра, видимо, не
зря воевал со своими воспоминаниями: жизнь, которую он себе создал, была для него более-менее приемлема.Извеков, скорее всего, обставлял свои апартаменты из тех же соображений. Ничего не должно было мешать ему заниматься своими райскими делами. Значит, такие вещи были. Было то, что могло помешать. И Извеков избавился от этого.
Я постояла посреди комнаты и позвала Валерия. Никто не отозвался. Боковая дверь в стене, насколько можно было предположить, вела в спальню. Немного поколебавшись, я открыла ее и вошла.
Тесная, крошечная комната без окон, почти все пространство в ней занимала постель, огромная, высокая, квадратная. Около изголовья горел мрачный ночник, в свете которого можно было различить только общие очертания предметов. Поскольку зомби Валерия не утрачивали обоняния, я почувствовала, что воздух в комнате слишком теплый и несвежий, пахло чем-то резким, словно лекарством.
Извеков лежал поперек постели вниз лицом, обеими руками комкая простыни. Его плечи неравномерно вздымались и опадали, казалось, что он то ли трясется в лихорадке, то ли беззвучно плачет. Но это было ни то, ни другое.
Я подошла к ночнику и прибавила свет. валерий практически сразу же среагировал и перевернулся на спину, не разжимая рук и потащив за собой простыню. Я остановилась, считая, что он проснулся. Но Валерий продолжал спать. Его лицо исказилось и блестело.
– - Не надо, -- вдруг произнес он и резко дернулся.
– - Я больше так не хочу.
Его невидимый собеседник был, видимо, непреклонен, потому что Извеков снова перекатился на бок и отчаянно ударил по постели кулаком.
Я боролась с желанием его разбудить. Ведь в конце концов он сам собирался уйти в реальности этим утром и велел мне быть готовой к этому часу. Но что-то не дало ему проснуться вовремя. Я уже хотела протянуть руку и потрясти его за плечо, но тут рябая пелена прошла перед моими глазами, и словно какое-то нечеткое изображение промелькнуло прямо передо мной. Я потрясла головой, но рябь не проходила. Выпрямившись, я обнаружила, что темная стена над постелью Валерия вся подернута этой рябью. Сходящиеся и разбегающиеся волны, напоминающие слюдяную мутную мозаику, постепенно складывались в связную картину.
Это не было похоже на визуальный контакт с номером брата в отеле, устроенный мне Валерием. Сейчас я просто наблюдала со стороны за обоими сторонами, связанными между собой. Вряд ли оба, и Извеков, и его собеседник, рассчитывали, что кто-то войдет и подслушает их разговор. И оба не замечали моего невольного вмешательства.
Стена спальни стала стереоэкраном. И по ту ее сторону был довольно странный пейзаж: каменистая земля, валуны, поросшие серовато-сиреневым мхом, скалы до самого неба. Интересная машина на заднем плане: серебристый корпус, приземистый и узкий, по форме напоминающий тело осы, распластавшееся по земле. Непонятно, как такое сооружение заехало в каньон на таких колесах -- оси располагались не выше фута над землей.
Почти у самой стены на мшистом камне сидела женщина. Я бы могла назвать любой возраст -- и оказаться права. Такие лица бывают у женщин любого возраста, если они несчастны или озабочены чем-то. Эта явно была чем-то серьезно озабочена. И даже разгневана. Ее черные смоляные глаза просто сыпали искрами. Длинная челка, разобранная на пряди, унизанные разноцветными блестящими бусинками, не могла скрыть их яростный блеск.
– - Ты не должен упрямиться. Это глупо. Это роняет тебя в моих глазах, Валерий. Ты должен был давно понять, что твое предназначение определено и не подлежит больше никакому обсуждению, -- сдерживая раздражение, произнесла женщина. Она передернула плечами, словно от холода, подняла руку и застегнула доверху черную блестящую куртку, похожую на форменную.