Дерзкая

– Что вы сказали?

– Те документы и зарисовки, которые мечтает заполучить каждый мужчина с мечом в Англии. Я знаю, где они, и могу достать их для вас. – Среди темного призрачного пространства ее глаза казались в отблесках костра колдовскими.

– Это и в самом деле будет хорошая сделка, – медленно согласился Джейми и бросил свою веточку в середину костра. – Пожалуй, мы договоримся. Я воздержусь привязывать вас к дереву, а вы выложите всю свою подноготную.

И он неожиданно ей улыбнулся – будто пламя вспыхнуло в костре.

Глава 21

Джейми обхватил руками колени, положил на них подбородок и приготовился слушать ее историю: о Роджере, о ней самой, об отце Питере.

Ева долго смотрела в огонь, а когда произнесла первые слова, снова удивила его:

– Однажды ночью я увидела волка… – Джейми подался вперед и взял другую веточку, чтобы чем-то занять руки. – Я поднималась на холм, луны не было, и в ночи отсутствовали какие бы то ни было краски, только ветер и темные деревья. Вот тогда я и увидела его. Шкура у него была серебристой, как вода в лунном свете. Я понимала, что должна бы испугаться, но не испугалась. – Она подняла глаза. – Не по глупости, а потому, что у меня на плечах сидел Роджер.

– Простите?

– Ему было всего шесть. – У нее промелькнула призрачная улыбка.

– А вам?

Она пожала плечами, как будто это не имело никакого значения.

– Этот волк был таким… – Она подавленно покачала головой. – Его мех, такой густой и блестящий, ясно говорил, что его обладателю не приходилось голодать, а значит, среди жителей деревни врагов у него немало. Но больше всего меня поразили его глаза: они были голубыми, светлыми, похожими на маленькие монеты. Он смотрел на меня так, словно собирался перегрызть горло. – Она взглянула на него. – Вам должно быть знакомо такое желание.

– К счастью, оно быстро проходит, – чуть усмехнулся Джейми.

Упершись локтями в колени, глядя на неяркое пламя, Ева продолжила:

– Он поднял морду в воздух, и из пасти его вырвался мощный вой. И откуда-то из темноты донесся ответный – там был еще один волк. – Она вздрогнула, и по завиткам ее волос, свободно свешивавшихся с плеча, как тонкие узелковые лесенки из шелка, пробежали красноватые отблески огня. – Затем он снова посмотрел на меня, словно говоря: «О да, я вижу, ты всего лишь маленькая девочка. Пожалуй, тебя не трону», – и, повернувшись, потрусил вниз с холма. И я совершенно точно знала, что на этого волка будут охотиться до тех пор, пока не убьют. Теперь ведь в Англии совсем нет волков, да?

– Здесь нет.

От легкого порыва ветра, налетевшего на их костерок, угли вспыхнули ярко-оранжевым и красным.

– Значит, нам с Роджером не придется взывать друг к другу через холмы.

Он кивнул, а она протянула руку и, указав на свою ладонь, сказала:

– Гог.

Он невольно повторил ее движения, а она перевернула руку и коснулась ее тыльной стороны:

– Ева.

Джейми поразило, какие тонкие у нее кости, когда она прятала кисти под рукавами темно-синей блузки, и насколько эротичны разрисованные извивающимися линиями ногти.

Сами собой ее руки сжались в кулаки.

– Так вы поэтому покинули Англию – оберегали Роджера. – Он помолчал. – Но ведь вы знаете, что не сможете всегда обеспечивать ему такую безопасность.

Затрещав, костер выбросил в холодный воздух фонтан крошечных оранжевых искр.

– Это, рыцарь Джейми, я знаю очень хорошо. Именно поэтому мы должны были бежать. Король Иоанн очень честолюбивый рыбак, и у него весьма обширная сеть, верно? Туда попадают все, кого он боится, даже если ему никто не угрожает.

– Не говоря уже о тех, кто представляет хоть малейшую опасность.

– Это правда, – кивнула она. – Он не разбирается, кто прав, а кто виноват.

– Да, верно. – Огромное, весьма спорное преуменьшение.

– И его легко прогневить.

– Как прогневили ваши родители?

– Моя мать. – Она смотрела не на него, а куда-то поверх его плеча с легкой странной улыбкой.

«Моя мать», а не «наша мать», – про себя отметил Джейми.

Костер прогорел, остались лишь раскаленные оранжевые угли; налетавшие порывы ветра раздували их, и яркое красно-оранжевое свечение волнами перекатывалось от одной стороны костра до другой как огненное море – или как шерсть ее волка.

– И?… – мягко подтолкнул ее Джейми, по-прежнему сконцентрированный на своей задаче, потому что только так можно выудить правду из выдумок.

– И поэтому мы с Роджером покинули Англию, – наконец ответила Ева.

– Из-за вашей матери?

Она кивнула, а он мягко переспросил:

– Это правда?

Они смотрели друг на друга, и ему становилось плохо от нагромождения всей этой жалкой лжи. Было совершенно очевидно, что ее не заботит, верит ли он ей. Имело значение лишь то, чтобы никто никогда не узнал правду.

– Вы обречены, Ева, если думаете, что я вам поверю.

Они в упор смотрели друг на друга.

– Так и было, – повторила она упрямо. Это звучало вполне правдоподобно и, похоже, действительно было правдой – просто не всей.

– И?… – произнес он с нажимом. Они были детьми, и кто-то должен был их сопровождать?

Пока она молча смотрела ему в глаза, подбородок ее мелко дрожал, и это открыло ему больше, чем все слова, что были сказаны ею. В этом нежном дрожащем подбородке Джейми слышал тысячу слов, готовых броситься в колодец, который выкопало его настойчивое «И?». Она отвечала ему без слов, и ее молчание откровенно кричало о том страшном, что было и чего больше никогда не должно быть.

У него внутри тоже была пустота, хотя подбородок его не дрожал, глаза не расширялись, а сердце никогда не давало сбоев. Он ничем себя не выдавал – он был тем самым колодцем.

Жизнь Евы тоже была изломана – подобный узнает себе подобных, – но не так круто, как его. Она считала, что жестокость не возникает ни с того ни с сего, тому должны быть причины.

– Не существует никаких «и», – тихо сказала Ева. – Почти целый год мы с Гогом жили одни в этом лесу. Можете себе представить, какое это было страшное время, если я не умела даже развести огонь.

Он смотрел на нее, она – на него, а потом неожиданно полезла в свою сумку, немного неуклюже из-за связанных рук, и вытащила оттуда свернутые в трубку листы пергамента.

– Regardez [10] , рыцарь Джейми. – Это отец Питер сделал для меня. Великолепно, не правда ли?

Джейми с хрустом развернул толстые шершавые пергаментные листы и склонился над рисунками. Конечно, они великолепны. Если такое возможно, они еще прекраснее, чем иллюстрированные манускрипты, которыми прославился отец Питер. Они требовали времени и кропотливой работы… и не могли быть просто набросками или праздными зарисовками. По-видимому, на создание этих миниатюрных картин Питер Лондонский потратил больше сил, чем на создание некоторых своих величайших творений в аббатствах от Вестминстера до Йоркминстера.

10

Смотрите (фр.).