Дерзкая

– Ваше величество. – Сигонье склонил голову.

– Отправляйтесь в Грейшес-Хилл и доставьте мне Питера Лондонского. Возьмите достаточно денег, чтобы заплатить выкуп, если возникнет необходимость, но заполучите священника, пока этого не сделали мятежники. Малдена убейте.

– Да, сир.

– И священника.

– Священника, милорд? – Конечно же, он ослышался, но предчувствие беды легким холодком просочилось в кровь Сига.

– И доставьте мне Джейми! – распорядился король, глядя на него в упор.

Смутное предчувствие превратилось в холодную напряженность.

– Сир, в каком смысле?…

– В том смысле, что, если Джейми проявит хотя бы малейший намек на измену, вы и с ним тоже разделаетесь.

Теперь Сиг почувствовал страх – это был холод в глубине груди, который не появлялся с тех пор, как он впервые побывал на поле боя.

– Сир…

Единственное слово, произнесенное низким голосом, так явно выражало неповиновение и неодобрение, что король застыл.

– У вас есть возражения?

Сиг ничего не ответил, но Иоанна это не устраивало, и тоном, полным ледяного презрения, он потребовал:

– Соизвольте поделиться. Возможно, вы вспоминаете свою прошлую совместную работу с Джейми, возможно, восхищаетесь им. Не отрицайте, им многие восхищаются. Именно поэтому, Сигонье, далеко не каждому я могу доверить такую миссию. – После короткой паузы монарх продолжил: – Я доверял вашему отцу, а теперь доверяю вам. Что-то затевается, мы в опасности. Зреет заговор, направленный на уничтожение нашего величества и ближайшего окружения.

Сиг молча кивнул, а король продолжил:

– Джейми способен проследить, куда упала капля дождя во время грозы, а священника упустил? Никогда не поверю. Что-то затевается, и вы должны выяснить, что, и предотвратить. Так я могу на вас положиться, или мне следует подыскать кого-то другого, более преданного? Такого, у кого нет поместий и кому нечего терять?

– Я ваш верноподданный, милорд, – отрывисто кивнул Сиг, глядя поверх плеча короля. – Через неделю оба будут у ваших ног – живыми либо мертвыми.

Когда Сигонье выходил из зала, позади него что-то тяжело опустилось на пол, но он не оглянулся.

Дождавшись, когда подчиненный покинет зал аудиенций, Иоанн устремил взгляд в дальний темный угол и тихо приказал отделившейся от стены темной фигуре:

– Следуйте за ним, и не спускайте глаз.

Глава 23

– Вы доставили послание? И рисунки?

Питер Лондонский посмотрел на разжалованного королевского капитана, который, стоя по другую сторону костра, расспрашивал своего недавно возвратившегося подручного, и покачал головой.

Малден, казалось, видел каждое малейшее движение, даже среди темных теней деревьев, скрывавших место их стоянки.

– У вас есть чем посодействовать, отец? – слегка повернувшись, спросил он скрипучим голосом, наполненным фальшивой заботливостью, которая была сродни высокомерию.

Когда-то Малден считался красивым, и священник помнил те дни, когда его квадратное робкое лицо озарялось улыбкой, если король отдавал ему в руки очередного заложника или наследника.

– Едва ли рисунок может кого-то в чем-то убедить, – ответил отец Питер кротко. – И тем более в том, что я у вас. Возможно, вы пытаетесь продать им деда-лавочника, как знать.

Малден кивнул своему сержанту, и тот присоединился к остальным, которые сидя дремали, сменившись после караула.

– Вы чересчур скромны, святой отец. – Малден подошел ближе. – Ваши зарисовки особенные, никто не обладает таким талантом. И хоть вы отсутствовали десять лет, все хорошо помнят их.

– Не льстите – не поможет. Я все еще намерен поддержать ваше отлучение от церкви.

– Это не лесть, преподобный, а чистая правда. – Скрестив руки на груди, Малден едва заметно улыбнулся.

Питер оперся спиной о ствол дерева – давненько ему не приходилось спать под открытым небом, на твердой земле. Без костра было холодно и ветрено, а лунный свет, пробивавшийся между ветвями, тепла не давал – только призрачное серебряное сияние.

– Какое удовольствие послушать в темном лесу историю, рассказанную талантливым человеком. У вас ведь есть какая-нибудь история?

– Не все одарены таким множеством талантов, как вы, святой отец, – снова рассмеялся Малден: священник бесконечно его забавлял.

– Вы могли бы попытаться.

– Увы, я хорош на другом поприще, – с мерзкой улыбочкой заявил Малден.

– В торговле рабами.

Взгляд Малдена стал жестким, а улыбка превратилась в злобный оскал.

– Или священниками. Советую быть осторожнее с высказываниями, святой отец.

– Вот куда завела меня осторожность. – Отец Питер взмахнул рукой. – В холодный лес с работорговцем.

– Тому виной не ваша осторожность, а пренебрежение ею. – Малден отошел от дерева и, сев на бревно напротив священника, уперся локтями в колени. – Господи, зачем вы вообще вернулись в Англию? За вами много лет охотились по всей Франции: даже я пару раз специально ездил туда, – но никогда не находили и не нашли бы, если бы вы сами не вернулись.

– Меня пригласили.

– Вас заманили, – покачал головой Малден. – Повстанцы предложили вызвать вас в Англию, чтобы помочь в переговорах, а потом наняли меня, чтобы похитить вас.

– Вы не будете знать покоя в ином мире, Гийом Малден. – Отец Питер смерил его спокойным взглядом. – Охотник расхохотался. – Вы прямо-таки весельчак, – заметил священник и закашлялся. – Не думали заняться пантомимой или, возможно, акробатикой? Вы могли бы навсегда бросить торговлю человеческими душами.

– Никто не платит за души, святой отец. Позаботьтесь о своей. – Малден достал из сумки накидку и, как ни странно, протянул священнику.

– И все же вы будете гореть в аду, – констатировал тот, но тем не менее потянулся за накидкой. Это была волчья шкура, очень теплая.

Малден, глядя, как он укутывает плечи, а потом устраивается поудобнее, поинтересовался:

– Вы не настолько глупы, чтобы верить в благородство их целей, преподобный. Почему вы вернулись?

– Лангтон мой друг, – пожал плечами отец Питер.

– Вы не ответили на вопрос, – холодно произнес Малден, у которого нюх был, как у крысы.

– Всех почему-то интересуют мои намерения. – Священник снисходительно покачал головой. – Думаю, я буду придерживаться собственных соображений. – Его снова начал бить кашель, и на этот раз приступ продолжался дольше и становился все сильнее.