Дерзкие. Будешь моей

– Что? – растерянно смотрит он, слегка прибитый к земле моим таким заявлением.

– Да…Поэтому об отношениях не может быть и речи, – заявляю, на что он ещё сильнее расстраивается.

– Но Владивосток ведь не проблема. Я и сам могу туда уехать. Следом за тобой, – заявляет он, полный уверенности. Чушь конечно какая-то с его стороны, поэтому я просто и скупо отвечаю:

– Нет, это ни к чему.

Чувствую, что начинаю нервничать. А когда это обычно происходит, меня выворачивает. Поэтому я только стараюсь справиться с новым приступом, однако, не выдерживая, всё же направляюсь в сторону уборной, предупредив Пашу, что мне нужно уединиться.

Когда захожу туда, тут же закрываюсь в одной из кабинок и извергаю из себя всю жидкость, что выпила, отчего у меня нестерпимая боль во всём желудке. Словно острый приступ изжоги или гастрита. Естественно, блин. Нашла что пить на голодный желудок…Воду с лимоном! Дура…

Выхожу оттуда слегка потрепанной и включаю воду, склонившись к раковине и прополаскивая рот, пока взгляд в зеркале не натыкается на знакомые золотистые локоны и голубые глаза Беаты Домбровской. У меня будто чеку внутри вырывает. Мы смотрим друг на друга, и она кажется слышала, что со мной там происходило.

Господи, лишь бы только подумала, что я просто перебрала с алкоголем. Пожалуйста!

Пульс учащается до максимума. Меня же сейчас бомбанёт!

Я кое-как отрываю от неё свои глаза, судорожно вытирая рот салфеткой, и выбегаю оттуда прочь, словно ужаленная, делая вид, что мы незнакомы.

Что она вообще здесь делает? Она с Глебом? Если да…Он знает, что я здесь? Он видел? Как так вообще получилось, что мы с Беатой оказались в одном месте в одно время?!

Не успеваю ответить себе на все эти многочисленные вопросы, как застываю в ужасе перед нашим столиком, глядя на то, как Глеб склоняется над Пашей и что-то шепчет ему на ухо, метнув свой ледяной уничтожающий взгляд в мою сторону…

Глава 2.

Сердце воет набатом, когда вижу, как он смотрит. Не в силах разорвать этот магический зрительный контакт стою, как обмершая перед ним, и не шевелюсь до тех пор, пока он не уходит от нашего столика, бросив последний небрежный мажущий взгляд в мою сторону.

Только тогда я позволяю себе отмереть и подойти обратно к Паше.

– Что это было? Что он тебе говорил?! – спрашиваю, нахмурившись. Внутри просто ураган и меня закручивает в смертельную воронку вместе со всеми своими воспоминаниями.

Это нечестно! Остановись! Исчезни, будто тебя и не было! Мне больно!

– Да не переживай. Просто подпёр мою машину. Попросил сказать, как мы поедем, чтобы дать нам проезд, – сообщает он равнодушным тоном.

– И всё?

– Ну да, – говорит он, заставив меня нервно кивнуть головой.

Дура! Какая же ты дура, Катя! Думаешь он о тебе вообще вспоминает?! Да плевать ему на тебя! У него там невеста с идеальными формами и покладистым характером, готовая ему пятки лизать и ползать на коленях, а ты ещё, идиотка, напрашиваешься! Фу! Тошно от себя самой.

Сыта по горло.

– Знаешь, мы, пожалуй, можем ехать…Я не особо хочу тут оставаться…

– По правде говоря, я тоже…Оденешься пока? Я погрею машину и поедем…

– Хорошо, – соглашаюсь и иду к гардеробной. Там уже будучи одетой принимаю вызов от матери. Немного говорим с ней, но я не разглагольствую, потому что хочу нормально поболтать, когда останусь одна.

Когда Паша возвращается с улицы, вид у него такой, словно он на меня злится, но ничего не говорит, просто провожает до машины.

– Меня расстроила мысль о том, что ты вновь уезжаешь куда-то…Я искал тебя, – добавляет он, пока мы возвращаемся в общежитие.

– Зачем искал?

– Потому что всегда был влюблен в тебя, – сообщает он без заминок, а у меня сейчас случится обморок. Что ещё за глупости?

– Паш…Это всё лишнее…

Не успеваю что-то объяснить, как он бьёт по тормозам, заруливая в какой-то кармашек возле магазина.

– Это не лишнее, блин, Катя! Да я влюблен! Влюблен с десятого класса! И можно сказать всего этого я добился только ради того, чтобы отыскать тебя! Чтоб добиться расположения! А ты бегаешь от меня, как ужаленная! Связалась с каким-то криминальным выродком! И теперь…

– Не смей, слышишь, – агрессивно выдавливаю я, сцепив зубы. – Только продолжи его оскорблять, и я больше никогда с тобой не заговорю!

На его лице вдруг появляется защитная болезненная ухмылка.

– Вот как…Значит, всего пару месяцев и так конкретно крышу снесло, да? – спрашивает будто с издёвкой. – А знаешь ли ты, что он хотел мне приплатить, чтобы я как можно быстрее тебя оприходовал?! Сходу предложил до хуя бабла, чтобы я тебя трахнул?! Как тебя такая новость, а, Катюш?!

– Что?! – морщусь, выдавая панику за мерзость. Боль за отвращение. – Что ты, мать твою, сказал?!

– Что слышала, Катя! Он подошёл и сказал, цитирую по слогам: «Дам тебе триста штук баксов, если уведешь отсюда эту шлюшку и оттрахаешь на парковке за рестораном». Классно?! Тебе нравится такое в парнях?! Так его любишь?!

– Вообще-то не очень, – отвечаю с комом в горле, отстёгивая ремень. В груди всё разрывается на мелкие осколки. Какой же Глеб ублюдок…Какой же гнусный выродок…Как я его ненавижу!

Но мне нельзя так думать. Нельзя. Потому что у меня есть малыш. Он во мне и всё чувствует. А такие мысли причинят ему только вред.

– Рада была встретиться, Паша. И прощай, – захлопываю дверь в его машину и иду в сторону остановки, вытирая со щек жгучие невыносимые слёзы. На улице колотун, а мне не холодно, мне так, словно я умерла…

Если я раньше думала, что мертва, то ошибалась. Полная остановка сердца произошла сейчас. Когда я это услышала.

Вообще ни о чём не думаю, даже не сразу замечаю, что машина Паши следует за мной со скоростью черепахи до самого автобусного кармана.

– Катя, прости. Садись. Я довезу.

– Нет, – отвечаю сразу же. – Не утруждайся. Мы больше не увидимся. Я не хочу общаться.

– Давай я только довезу и всё. Обещаю, что больше не стану тебя беспокоить… – шепчет он, а я чувствую, что мои ноги мёрзнут.