Дерзкие. Будешь моей

– Нет, ты не поняла, хотя это бесспорно тоже, но…Я хочу, чтобы ты повисла на мне, как тогда в первый день в клубе. Вот прямо здесь среди всех этих людей. Чтобы ты повисла и сидела у меня на руках, пока они шумят вокруг…Чтобы уткнулась носом в шею и ворчала…Отпусти меня…Глеб Александрович…А я бы тогда… – наклоняется в моему уху и проводит по нему носом. – Зажал тебя крепче…И никогда не отпускал…

– И даже не сказал бы, что у тебя затекла спина? – игриво выгибаю бровь, подшучивая над ним.

– Ты запомнила?

– Конечно. Каждый момент, Адов! Каждый! Я запомнила всю нашу историю и потом буду пересказывать детям!

– Тсссс…таких вещей нельзя рассказывать детям, – шепчет он, на что я смеюсь.

– Дурачок…Я без этого, – хохочу в ответ, и ловлю его голубые глаза своими. А потом мы начинаем целоваться…Снова взрываемся. Как два фейерверка по залу расходимся искрами и громкими залпами. Так, что и другие тянутся на танцпол. Надя хватает Руса… А Кир с Соней сверлят друг друга взглядами через весь зал.

– Думаешь, случится чудо? – спрашиваю, на что Глеб кивает.

– Случится, ведьма…Наша ведь свадьба. А там, где мы, всегда сплошные чудеса, – смеётся он, резко перехватив меня, и становится сзади, сложив руки на мой живот… Так и танцуем. Я всем своим телом ощущаю защиту и силу, что от него исходит. Через манжеты его белоснежной рубашки трогаю запястья, забредая пальцами под них. И в этом жесте столько интима, что не могу думать ни о чём другом.

– Ты ведь навсегда моя, ведьма… – шепчет мне в ухо, и вся кровь мгновенно вскипает. Это не голос. Моя личная мания…

– Навсегда твоя.

Эпилог

Семь лет спустя.

– Смотри, какой маленький… И почему, когда пересматриваешь фото хочется малыша, а когда думаешь об этом, страшно? – спрашиваю у своего мужа, положив подбородок на его плечо. Сижу у него на коленях, пока он качает нас на кресле, что стоит на террасе.

– Допересматривались, – улыбается он, поглаживая мой уже достаточно круглый живот.

– Веришь, что станешь мармеладом в чужих руках? – смеюсь, на что он кивает.

– Верю…Просто уверен, – отвечает, гладя меня по голове.

Вторая беременность далась нам нелегко. Ян Глебович ворвался в наш мир на седьмом месяце. Мы все сильно переживали, но всё обошлось. Он справился, и сейчас у нас двое сыновей. Ярику – семь. Яну – два. А вот внутри меня…Внутри меня маленькая Сашка…Александра Глебовна.

Которая, по мнению нашего папы, уже использует свои чары на нём прямо через мой живот.

Смешно конечно. Наша с ним любовь привела к замечательному продолжению.

– Мама! Мама! – кричит Ян и бежит ко мне, чуть ли не падая. Ярик уже достаточно самостоятельный и много сидит с братом. Играет с ним, показывает что-то, объясняет. Помогает нам всеми силами. Так и сам учится дисциплине.

– Так, погоди…С мамой сейчас осторожнее надо…У неё там ещё одна…Футболистка, – смеётся Глеб, аккуратно присаживая Яна на другое колено. Маленькие ручки тут же тянутся ко мне, и он целует меня, шепча на ухо:

– Люлю тя.

– И я тебя люблю, малыш…Где Ярослав?

– Та! – тычет он пальцем в дом. И тут из-за двери выходит наш старший сын.

– Я пытался его остановить, но он же неугомонный, несётся сломя голову, – оправдывается он, а Глеб смеется.

– Ты бы себя видел в детстве. Электрический волчок отдыхает.

– Да не было такого! – выпаливает он, насупившись. – Я был спокойным ребенком.

– Ага, спокойнее некуда, вот и сейчас… – они снова спорят. В шутку, да. Но я грожу пальцем.

– Ох, Сашка закрутила на ваши крики… – глажу живот и встаю с мужа. Надо походить. – Я прогуляюсь. Пойдём, малыш?

– Дя, – отвечает сладкий голосок и, взяв его за ручку, я иду пройтись по яблоневому саду, который так обожаю.

Ярослав же остаётся с Глебом, и я слышу, как тот читает ему нотации. Неугомонные мои мужчины. Целый выводок Адовых. Порой кажется, что просто поедет крыша.

На улице яркое летнее солнце, Ян поднимает с земли какие-то палочки и листики, пока я просто наслаждаюсь воздухом и своей любовью, которая буквально разрывает меня на части. Её так много, что можно одарить ею весь мир.

Но самое главное это Глеб, Ярослав, Ян и Александра. Эти четыре имени отстукивают в моём сердце. А порой и глушат набатом. Это связь выше всех вселенских законов. Это несокрушимое чудо…

После прогулки я подхожу к Глебу и прижимаюсь к нему всем телом, вдыхая запах кофе и блинчиков.

– Я проголодалась…Снова, – строю несчастную гримасу, пока Глеб посмеивается.

– Ты и представить не можешь, как я счастлив, что Сашка заставляет тебя есть, – шепчет он, целуя меня в лоб, и мы наблюдаем за тем, как Ярик учит Яна протыкать блин вилкой и есть его.

– Знаешь, я так счастлива. Я бы…Я бы никогда не подумала, что можно быть такой счастливой…Просто любить.

– Не просто…Сильно любить. Любовь – это труд. Это препятствия и волнения. И ты заслуживаешь, чтобы тебя сильно любили. Ты…Ведьма, ты ведь особенная. Сама это знаешь, – Глеб снова и снова шепчет мне на ухо эти приятные странные вещи. Никогда не перестаёт, хотя прошло уже семь с лишним лет…Но это наша с ним фишка. Что-то, что сидит глубоко внутри.

– Сегодня мне приснилось, что это случится этим вечером. Я видела этот сморщенный тёплый комочек на твоей груди…

– Боже, Катя…Не доводи здорового мужика до слёз, это бесчеловечно, – говорит мой муж, помогая мне сесть за стол. Снова ставит передо мной целую тарелку фруктов, сливки и кружку чая. Анна сейчас приезжает значительно реже. Мы с Глебом часто готовим вместе. Это так странно…Ведь я всё чаще вспоминаю нас у раковины в тот вечер и мне всегда смешно…

Глеб так и занимается клубами, у него своя сеть из пяти штук «Инфинити», а я…Я так и не стала врачом, но учусь, практикую медсестрой в одном из медицинских центров. Правда из-за беременности и родов снова всё немного сдвигается, но я не расстраиваюсь… Семья для меня – главное.