Дерзкий роман

— Идеально. — Она окидывает его взглядом с ног до головы. — Ты подходишь.

Румянец, заливающий лицо Хадин, говорит мне, что это не входило в его план.

— Разве вы со Стинтоном не должны быть в одной команде? В конце концов, вы приехали вместе.

Дон складывает руки на груди и смотрит на меня. — Нет, я бы предпочла надрать ему задницу.

Мои губы подергиваются.

Ее взгляд снова переключается на Хадин. — Ты не возражаешь, если я поведу?

— Э-э… нет.

— Хорошо. Где я могу переодеться?

Хадин молча указывает пальцем, и Дон скользит по дорожке, направляясь внутрь, где расположены приемная, холл и раздевалки.

Как только она уходит, Хадин подходит ко мне и хватает за плечо. — С каких это пор ты приводишь сюда женщин?

— Она женщина?

— Прекрати нести чушь, Стинтон. Судя по глазам, которыми ты на нее смотришь, ты прекрасно знаешь, что она такова.

Я отворачиваюсь. — Что ты все еще делаешь на треках? Разве ты не должен быть в компании?

— Ты меняешь тему.

— Прекрасно. Не говори мне. — Я ухожу.

Он следует за мной с раздражающей ухмылкой на лице. — Я на ипподроме, потому что, в отличие от некоторых людей, я верю в здоровый баланс между работой и личной жизнью.

— Это значит, что ты передаешь все своему помощнику, чтобы самому валять дурака?

— Ты поэтому общаешься с пресс-моделью Stinton Auto? Потому что тебе нравится быть в курсе дел компании? — Его голос полон значения.

Я напрягаюсь. — Это не то, что ты думаешь.

— О чем я думаю, о могущественный наследник Stinton Group?

Я открываю рот и тут же его закрываю. Я не могу рассказать Хадин об отношениях Тревора и Дон. — Я не хочу знать, что у тебя на уме.

Хадин потирает подбородок. — В этом нет ничего непристойного. Она красива. Это факт.

— Что?

— Пресс-модель. Дон. Она сногсшибательна.

Я хмурюсь. — Осторожнее, Хадин.

— Что? Я не говорю, что она мне нравится. На мой вкус, она немного маленькая. Ты же знаешь, я предпочитаю своих женщин… покрупнее.

Я закатываю глаза. — Просто надень костюм и перестань нести чушь.

— Я рад за тебя.

Я отстраняю его и прохожу в гостиную, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

Хадин может стать холодным и смертоносным, когда он на работе, но когда он с людьми, с которыми ему комфортно, в игру вступает эта бестолковая сторона. Я знаю, он просто пытается вывести меня из себя, но мне все равно хочется врезать ему за то, что он говорил о Дон.

Покачав головой, я исчезаю в мужской раздевалке. Мой спортивный костюм висит в моем шкафчике там, где всегда. Ваня подарила нам с Хадин индивидуальные костюмы на Рождество. Имя моей матери написано на обороте каждого из наших альбомов. Я чуть не прослезился, когда увидел это.

Пока я переодеваюсь, раздается стук в дверь. — Стинтон, что так долго?

— Я почти выдохся, — рычу я.

Хадин смеется. — Только не говори мне, что костюм больше не подходит. Я же говорил тебе отказаться от печенья с изюмом и орехами.

— Орехи с изюмом? — Шелковистый голос Дон следует по пятам за громким смехом Хадин.

— Отвратительно, правда? Я говорил ему и Ване, что фрукты не должны быть в печенье, но они предпочли бы продолжать жить в нищете.

Смех Дон заставляет меня стягивать с себя остатки костюма, чтобы распахнуть дверь.

И она там.

Ее улыбка лучится солнцем. Глаза блестят. Плечи дрожат.

Гоночный костюм слишком велик для нее, но она носит его с уверенностью, порожденной ношением слишком больших размеров на протяжении всей своей карьеры. Ярко-белая ткань красиво оттеняет смуглость ее кожи.

Если бы я был в здравом уме, я бы подумал о Stinton Auto и организовал фотосессию на ипподроме. Она потрясающе выглядит в этом костюме, и весь остальной мир подумал бы так же.

Если бы я был в здравом уме, я бы подумал о том, как максимально улучшить мои отношения с Хадином, чтобы сформировать партнерство между его треком и Stinton Auto. Сделать Дон лицом и этого. Извлечь выгоду из ее близости.

Но вместо бизнеса я застрял в мыслях, как снова заставить ее улыбнуться.

Она замечает, что я смотрю на нее, и улыбка дрогнет, а затем гаснет. Я ощущаю ее отсутствие, как одинокую свечу в полночь, которую задувает ветер.

Ее пальцы сжимаются вокруг шлема, прижатого к боку. — Я не буду относиться к тебе снисходительно из-за всего, что происходит.

— Что происходит? — Хадин бросает на меня взгляд.

Я игнорирую вопрос. Хадин начнет задавать вопросы, если Дон расскажет о "смерти” Тревора, а я не хочу отвечать на эти вопросы. Пока нет.

— Просто приготовься съесть мою пыль, Баннер. — Я встаю перед ней.

Ее губы изгибаются. Она запрокидывает голову и пристально смотрит на меня. — Мне не терпелось поставить тебя на место, Стинтон. Продолжай говорить гадости, и я не буду вежлива с тобой.

— Старайся изо всех сил.

— Это доставит мне удовольствие.

Хадин смотрит на нас растерянным взглядом. — Что… происходит?

Я отодвигаюсь от Дон прежде, чем желание прикоснуться к ней становится еще сильнее. — Позаботься о ее безопасности, Хадин.

Брови Дон приподнимаются.

— Stinton Group много вложили в нее. Мне бы не хотелось, чтобы все эти деньги ушли в унитаз. — Мои глаза режет взгляд Дон. — Она не может продвигать нас с больничной койки.

Ее губы скривились в хмурой гримасе, как я и предполагал.

Я бы рассмеялся, если бы комок эмоций не застрял у меня в горле.

Она усмехается. — Хватит разговоров, Стинтон. Давай решим это на трассе.

Хадин бросает на меня взгляд, спрашивающий, что с тобой, когда проходит мимо и следует за Дон к машинам. Я опускаю голову, чтобы скрыть ухмылку, и бегу за ними.

Гонка идет ноздря в ноздрю. Неудивительно, что Дон ловко управляется за рулем, но она никогда раньше не тренировалась на этой трассе. Я пересекаю финишную черту за несколько секунд до нее.

Я выхожу из пристройки, готовый ткнуть своей победой в лицо Дон и, возможно, увидеть, как ее глаза снова становятся горячими и сверкающими. Но лицо, которое я вижу в круге победителей, принадлежит не Дон. Это Хиллс.

— Я знал, что ты будешь здесь, — серьезно говорит он.

Мой адреналин превращается в пузырьки и уносится ветром. — Что случилось? — Спрашиваю я, слегка запыхавшись.