Десант на Европу, или возвращение Мафусаила

Лунная дорожка мягко играла бликами на неспокойной даже в тихую, безветренную ночь океанской глади. Блики прыгали по белоснежому песку пляжа, а мохнатые стволы пальмовой рощи, раскинушейся метрах в двадцати от береговой кромки, казались толпой неопрятных чудовищ, вынырнувших откуда-то из тёмных глубин преисподней. Луна привычно царила в небе, но даже её сияние не в состоянии было до конца затмить яростного блеска тропических созвездий.

На берегу лагуны, у самой кромки воды копошились две человеческие фигуры – мужчина и женщина. Женщина была смуглокожа, блеск ночного светила выгодно подчёркивал силуэт её тренированного тела: литые бёдра, плоский, подтянутый живот, тонкую талию и крепкие, слегка широковатые плечи. С удивительной ловкостью она вдевала себя – как в спальный мешок – в нечто вроде прорезиненного комбинезона. Мужчина, напротив, несмотря на немалый рост, был худощав, бледнокож, и оттого казался тщедушным. Да и с универсальным безкислородным гидрокостюмом – а именно так назывался «комбинезон», у него получалось управляться не в пример хуже.

Закончив облачение, Сцинтия Ноир опустилась на песок и, насмешливо поглядывая на спутника, похлопала по воде моноластой. Прибой практически не попадал в лагуну, теряя силы на барьерном рифе, водная гладь лишь слегка вздымалась и опускалась в такт бьющих с мористой части волн.

– Что за мерзкая штуковина! – мужчина, наконец, справился с аммуницией и плюхнулся рядом. – Ну, и что сейчас будет?

– Сейчас придётся потерпеть, Пауль, – низким голосом ответила его спутница. – Лёгкое жжение, пока мембрана не войдёт в надлежащий контакт с твоей драгоценной шкурой. И остерегись называть гидрокостюм «мерзкой штуковиной». Во-первых, ругать снаряжение – дурная примета у подводников, а во-вторых, изобретатель этой самой штуковины сейчас будет сопровождать тебя на рандеву со столь любезными твоему сердцу голубыми акулами.

– Ни фига себе! – пробормотал названный Паулем. – Цинти, ты, оказывается, занималась наукой?

– А ты думал я родилась сразу заместителем Председателя МСФ? – прищурилась женщина.

– Чёрт!

– Я же сказала – будет немножко жечь.

– Ни фига себе – немножко, – недовольно бросил Пауль Жмайло, он же – младший координатор МСФ по фаланстерам Австралии и Океании.

Вместо ответа Сцинтия откинулась на песок и лениво потянулась, заложив руки за голову.

Некоторое время лишь шум прибоя нарушал тишину.

– Так вот, милый Пауль, не забудь задержать дыхание при погружении. Первые две минуты будет ужасно хотеться вздохнуть, – Сцинтия вытянула перед собой руки, сжала кулаки – похожие на перстни миниатюрные, но очень мощные минипрожектора восемью тонкими лучиками ударили в ночное небо. – Но ты не дыши. Кислородный баланс вскоре восстановится, и на время мы превратимся даже не в рыб – рыбы дышат жабрами, а нашими жабрами будет вся немалая поверхность наших тел.

Жмайло неопределённо хмыкнул.

– Хочешь, расскажу, как эта «штуковина» работает? Верхний, адгезивный слой собирает растворённый в воде кислород и подаёт на двуосмотическую мембрану… – Она перехватила возмущённый взгляд начинающего акванавта и неожиданно звонко расхохоталась. – Или все-таки – про голубых акул?

– Между прочим, Цинти, в древние времена «голубыми» называли мужчин, симпатизирующих своему полу…

– Ага, тебе, значит, уже мало мужчин? Ищешь взаимности у голубой акулы? – живо отреагировала женщина. – И этот человек ещё вчера клялся мне в вечной любви!

– Тьфу! – Жмайло лишь сплюнул. – Язык у тебя. Пора Дьёра переизбирать, на заседаниях Совета всех наших болтунов переболтаешь.

– Жжение прошло? – осведомилась Сцинтия.

– Вроде бы.

– Вроде, или прошло?

– Прошло.

– Вперёд. Нас ждут голубые… акулы.

Она опустила маску, закусила загубник и скользнула в воду.

Лунный свет проникал и сюда, отчего вода казалась молочно-белой и густой как кисель. Но когда перевалили через запирающий лагуну риф, и дно пошло под уклон, в сгустившейся тьме пришлось зажечь напалечники. Поводя опущенными руками из стороны в сторону, Сцинтия Ноир наблюдала такой привычный, но никогда не надоедающий мир – мир тропического океана. Мир кораллов и губок, морских звёзд и прочих всяких актиний. Попавший в луч света некрупный осьминог немедленно переменил цвет и «прикинулся ветошью», то бишь – сине-зелёным придонным валуном.

Одновременно женщина отслеживала обстановку по встроенному в маску биолокатору. Пока крупных объектов фауны не наблюдалось – если не считать таковым сторожевого механорга, следовавшего параллельным курсом метрах в двухстах. Несмотря на присутствие стража, Сцинтия не слишком-то расслаблялась – с неопытным спутником под водой стоило быть начеку.

Она глянула на глубиномер – однако тридцать метров. Давление, им, конечно, нипочём – миниатюрный воздушный баллон исправно создавал в лёгких дополнительные три атмосферы, но всё же… Всё же – глубина есть глубина.

На биолокаторе появились два новых объекта. Судя по оценке, выданной услужливым прибором на миниатюрный дисплей, это были крупные особи – линейный размер оценивался в пять-шесть метров, следовательно, это были скорее всего белые, а не голубые акулы. Сцинтии пришла в голову интересная мысль, что, по-видимому, в цветовой классификации половых пристрастий белый цвет должен означать полную асексуальность, что не могло не радовать. Быть изнасилованной под водой шестиметровой рыбиной – нет уж, спасибо.

Она дёрнула спутника за плечо и постучала пальцем по маске. Пауль кивнул, мол, вижу, и удовлетворённо потёр руки. Всё же мужчины – большие дети. Что за странное желание – непременно проверить, чувствительна ли акула к удару в нос. Тем более, что эта самая акула ничем тебе, идиоту достойным ответить не сможет, даже послать куда подальше – по причине полной немоты…

Между тем, акулы приближались – строгим кильватерным строем, держа дистанцию в четверть кабельтова. Пауль – вот ребёнок – радостно ринулся навстречу, выставив обе руки, сверкающие криптоновым пламенем. Смутно мелькнул огромный, под водой всё в полтора раза крупнее, силуэт. Предостерегающий вопль замер на губах: мелькнуло в свете «перстней» белое брюхо, акула делала «боевой манёвр». Играет?

Через мгновение женщина убедилась, что нет. Челюсти сомкнулись прямо на груди бедолаги, так и не успевшего проверить чувствительность акульего носа. Акула несколько раз крутнулась, встряхивая обмякшее тело, и в воде стали неторопливо расходиться тёмно-коричневые разводы и ошмётки плоти.

«Что происходит? Почему она атакует, и куда смотрит орг?!» – Сцинтия невольно поразилась отчётливости этой своей мысли, не замечая даже, что вторая тварь неумолимо, как торпеда, надвигается прямо на неё. Она развернулась и, что есть силы работая моноластой, устремилась назад – к спасительной лагуне. Поэтому уже не могла видеть, как маячивший неподалёку орг-охранник внезапно ускорился и ударил по настигающей её акуле направленным энергоразрядом.

Над фаланстером Райские Кущи выла сирена. Впервые, с тех пор как небольшой островок стал базой Мирового Совета звучал сигнал экстренной тревоги. Первый заместитель Председателя МСФ Ференца Дьёра, Координатор Сцинтия Ноир, валявшаяся на прибрежном песке без движения – разве что плечи мелко сотрясались от сдерживаемых рыданий, а сдерживать приходилось, чтоб не переросли в истерику, – приподнялась на четвереньки, перевернулась на спину и принялсь было сдирать с себя чёртов гидрокостюм. Куда там, разве что вместе с кожей. Надо ждать, пока пройдёт отторжение.