Десант. Повесть о школьном друге

Сколько времени нужно немцам для этой переправы? Десятки минут - и вот они уже высаживаются на косе, скапливаются сотнями, а может, и тысячами. Конечно, офицеры организуют их в колонны и ведут на юго-запад, иного пути нет. Встреча с ними неминуема и близка.

Спокойствие и осмотрительность. Скорее закончить работы на огневой и глядеть в оба. И беречь, беречь мины. Все-таки мало их…

Память однополчан сохранила гвардии капитана в эти минуты. Волглое обмундирование, так и не просохшее после морской купели, обхватывало крутые плечи гребца, всю его стройную, крепкую фигуру. С неизменной трубочкой в руке, с автоматом ППШ на груди и вторым - трофейным «шмайссером» - за спиной, он придирчиво оглядывал скороспелую оборону. Прежде чем подняться на невысокий холм, где был отрыт окопчик его НП, он, улыбаясь, спросил:

–  Ну как, ребята, устоим?

–  Устоим, не впервой, - ответили ему, хотя, даже зная общую обстановку, минометчики вряд ли полностью представляли, что вскоре произойдет на этом клочке приморской земли.

–  Не пропадем!

Шел седьмой час утра. Как отмечено в боевом донесении, в 6.10 первые подразделения противника, переправившиеся через пролив Зеетиф, натолкнулись на рубеж, занятый морским десантом. Колонна немцев силами до полка развернулась в плотные цепи и обрушилась на батальон гвардии майора Конова.

Телефонная связь тотчас оборвалась, и Некрасов, как мог, из окопа на холмике, выкрикивал команды. Минометчики дали несколько залпов. Разрывы ложились в гуще гитлеровцев, но те, невзирая на потери, атаковали с отчаянием обреченных. Они ворвались в боевые порядки батальона и расчленили его.

Если еще десятки минут назад впереди, слева и справа минроту прикрывали редкие цепи наших стрелков, то теперь такого прикрытия не было, приходилось рассчитывать только на собственные силы.

Соседний батальон гвардии майора Федорова, того, что в Кенигсберге штурмовал грозный форт № 10 и овладел им, встретил противника дружным огнем, но остановить его порыва не смог. Сжатый в кулак вражеский полк пробился таранным ударом, круто сманеврировал на запад и вышел к открытому морю. Немцы знали, что делали. Там, на берегу, под малочисленной нашей охраной находились плененные десантом гитлеровцы - около полутора тысяч. Как только немецкий полк соединился с ними, его командир, полковник, приказал без промедления и разбора расстрелять десять солдат, сдавшихся в плен, а остальным, устрашенным расстрелом, тотчас найти оружие и сражаться против русских, искупая свою вину. Вряд ли все они выполнили его приказ, многие укрылись или бежали, но, несомненно, прорвавшиеся к морю фашисты получили значительное подкрепление.

Таким образом, часам к семи утра минометная рота Некрасова, как и батальон, и весь Западный отряд, дрались в полном окружении. Позади был немецкий полк вкупе с вооруженными пленными, а с фронта, от пролива, надвигались все новые подразделения врага, и силы их были неизвестны нашим командирам. Десант оказался раздробленным на группы. «Куда ни глянь, - вспоминает Абдулла Башарович Шабанов, - везде фрицы».

–  Локтевая связь между нашими подразделениями была утеряна, - отмечает Конов, - телефонная связь - тоже, лишь иногда ко мне доползали посыльные от рот. Оборонялись, как получалось после вклинения фашистов, повзводно, поотделенно, а то и стихийно возникшими группами. Все обратилось в запутанный клубок…

Сама местность Фрише-Нерунг представляет собой образ этой сложной, чересполосной схватки: густые, чашеобразные заросли и редкие открытые участки, перелески и кустарники, дюны на побережье, сжатая деревьями шоссейка, низкая насыпь узкоколейной железной дороги, разбросанные домики поселка, песчаные откосы и застойные болота. И на каждом десятке метров происходили стычки, перестрелки, атаки, рукопашные схватки.

Наверное, описать во всех подробностях этот отчаянный бой просто невозможно. Чтобы дать хоть некоторое представление о нем, приведем лишь отдельные эпизоды, запечатленные в рукописной истории соединения и листовках, выпущенных политотделом Городокской дивизии. Из них явствует, что страшное в сорок первом и начале сорок второго года понятие «окружение» для наших десантников сорок пятого года не существовало. Паники не было и в помине. Наши стрелки уверенно и бесстрашно дрались в замкнутом кольце, и не только оборонялись, но и наступали, беспрестанно проявляя боевую активность.

В тот час принял неравный бой стрелок гвардии младший сержант Скрипай. Вместе с бойцами отразил контратаку врага, а потом прополз к немецкой пушке и взял в плен орудийную прислугу. Через некоторое время он же захватил автомашину. Участвуя в шести атаках, захватил около сотни гитлеровцев.

В критический момент, когда орава фашистов грозила смять горстку гвардейцев, гвардии младший сержант Богачкин выкатил на прямую наводку трофейную пушку и открыл огонь по немцам. Его бойцы Сопчук и Селезнев подносили снаряды, а Богачкин бил в упор, без промаха. Гвардейцы отразили контратаку врага и сами его атаковали.

Когда на другом участке косы гитлеровцы подтянули орудие, то гвардеец Абель прокрался к ним во фланг и пулеметным огнем снял расчет. Его самого взял на прицел фашистский снайпер, но последнего опередил гвардии младший сержант Краснов - поразил первым выстрелом.

Вместе с пехотинцами сражалась команда наших моряков с сожженного фашистами катера, моряки метко били врага из пулемета и автоматов.

Все это происходило в сотнях, а то и в десятках метров от Леопольда Некрасова. И в прежних боях ему не раз приходилось отрываться от бинокля и карты, брать в руки автомат и вместе со стрелками отражать натиск врага: он был верным подданным пехоты, но такого, как здесь, на косе, он не испытал за все минувшие годы войны. В течение нескольких часов он объединял в себе и минометного, и стрелкового командира. Он верно рассчитал, заняв НП рядом с огневой позицией, и когда его рота оказалась в кольце, капитан был с ней - в стрелковой ячейке неподалеку от комсорга Николая Колесова, старшины Ивана Бояркина, близ расчетов Абдуллы Шабанова и Федора Воронкова. Предусмотрительный и запасливый гвардии капитан еще в дюнах вооружил минометчиков трофейными «шмайссерами» и пулеметами. И наряду со своими автоматами они пригодились: немцы были так близко, что отбиваться пришлось стрелковым оружием и гранатами.

–  Берегите мины, берегите мины!
– повторял бойцам командир роты. Но запас мин, да и патронов, непрестанно таял. Он резко уменьшился во время боя с немецкими самоходками. Одну из вражеских колонн сопровождали два «фердинанда». Прикрытые броней немецкие пушки расчищали путь своей пехоте. «Фердинанды» продвигались в нескольких сотнях метров от минометчиков, и те ясно видели черные кресты на их бортах, огненные всплески из стволов… Некрасов испытывал ярость и беспомощность. Мины бессильны. Хотя бы одно орудие сюда. Что он может сделать? Все-таки может. Отобьет, отсечет фашистскую пехоту от самоходок, положит ее… С привычной быстротой подготовив данные, подал команду:

–  Огонь!

Ударили всей ротой, окружили «фердинанды» кольцом разрывов. Немецкие пехотинцы залегли. И «фердинанды» тоже не прошли, их гранатами подорвали наши стрелки. А боеприпасы у минометчиков таяли и таяли…

Минул час боя у шоссе, а мины подходили к концу. Их оставалось не более десятка. Да и патронов было маловато. Некрасов с горечью подумал, что очередной натиск врага ему и встретить нечем. Он мучительно искал выхода.

2

Поистине кто ищет, тот всегда найдет. Помог случай, нежданная удача. Но если бы не она, Некрасов все равно не оставил бы роту без боеприпасов. Попытался бы пробиться к комбату, чтобы добыть патроны, совершил бы дерзкую вылазку к немецким минометчикам, попытался бы добраться до Восточного отряда… Что-нибудь да придумал. А пока он по-пластунски подобрался к шоссе, чтобы осмотреться, и вдруг увидел повозку. В двух-трех сотнях метров. Конь, видимо, был убит, и несколько немецких солдат толкали эту повозку. Некрасов тотчас оценил ее груз: ящики с боеприпасами, патронные цинки. Целое богатство.

Он опрометью кинулся на огневую. Скомандовал ближайшему расчету: «За мной!» Этот эпизод так передает Шабанов:

«Создалось безвыходное положение. Чем стрелять? Нечем. И вот тогда умный наш герой Некрасов нашел выход. Он углядел, что справа по дороге немцы волокут арбу с большим грузом. «Ну, братцы, пойдем на «ура»!
– крикнул наш капитан. Мы поднялись и с криком «ура!» бросились на врага и захватили арбу. В ней оказались ящики с патронами, гранатами и мины 81 мм. И все пошло в ход. «Бейте врагов беспощадно», - говорил нам капитан. И мы били».

Уважаемый Некрасовым Абдулла Башарович Шабанов, которого он наряду со старшиной Бояркиным назначил своим заместителем, вспоминает, что минометчики вели прицельный огонь немецкими минами, потому что этому делу были обучены еще в городокских боях. Но и трофейных боеприпасов им не хватило до конца этой, казалось, бесконечной схватки.

Немцы вновь надвигались, рвались на юго-запад, к своему спасению. Отряды, группы противника даже не успевали развернуться, густыми колоннами, толпами кидались на нашу оборону. И все чаще минометчики обращались в пехотинцев, отстреливаясь, бросками разрывая кольцо врага. «Но сколько мы ни бились, враг был сильнее. Много, много было немцев, - свидетельствует Шабанов.
– Они нас снова стали окружать. Гляжу, вскочил наш командир, кричит: «Братцы, ни шагу назад! Там море - тут немцы. Бейтесь до последней капли крови!» Все время рядом с гвардии капитаном находился Николай Колесов, который в десанте заботливо и самоотверженно заменял ему друга, связиста и ординарца Терентия Короткова.