Деспот

Его супруга…

У меня руки затряслись, когда эта скромная, милая женщина знакомилась со мной и искренне улыбалась. Тошно было от себя… Его жена – главный мой триггер, который не дает перешагнуть гордость и принципы. Ну не могу и все.

Никогда не думала, что буду на месте любовницы. Той, которую обсуждают, проклинают и ненавидят. Той, которая залезла в супружескую постель…

Ну что он за человек такой? Не устраивает жена – разведись и с чистой совестью имей кого хочешь. Только Юсупов лицемерен и циничен до мозга костей. Он не оставляет семью, потому что у человека его уровня она должна быть априори. Но и придает эту самую семью, о которой нельзя говорить. Странная забота о ценностях.

— Ты вчера распечатала документы по восьмому участку? — спрашивает он меня, заканчивая разговор, но руку с моей ноги так и не убирает. Тон официальный, а ладонь на моей ноге снова ласковая. Гладит. Мне не противно. Даже приятно. Но это всего лишь тактильные ощущения.

— Да, — киваю.

— Я сегодня внесу правки, распечатаешь еще в пяти экземплярах.

— Хорошо, — снова киваю. Последние дни я даже не воюю с этим мужчиной. Все равно бесполезно. Любой мой протест оборачивается против меня. Легче уж меньше месяца побыть куклой, и все закончится. Я очень на это надеюсь.

— Тебе идет эта помада, — вдруг произносит он, понижая голос. — Новая? — тянет руку к моим губам, поглаживает, немного смазывая.

— Новая, — выдыхаю я. Он заглядывает мне в глаза, замираю. Не отвожу глаз. Я пытаюсь рассмотреть в его чёрной ледяной бездне что-то тёплое и человечное.

— Глаза у тебя, девочка… — качает головой, усмехаясь.

Прикрываю веки. Не нужно так глубоко в меня заглядывать. Отворачиваюсь к окну.

Машина заезжает на подземную стоянку компании и тормозит у отдельного входа для руководства. Юсупов выходит первый и подаёт мне руку. Уже не сопротивляюсь и не сомневаюсь. Подаю ему ладонь, выхожу. Это уже привычка, он сломал этот барьер. Его касания стали естественными. Краем глаза замечаю знакомое лицо, поворачиваю голову и вижу, как к главному входу для сотрудников идет Аня и смотрит на нас с Юсуповым во все глаза. Она даже спотыкается от неожиданности. Вырываю свою ладонь из хватки мужчины и вперёд него несусь к лифту.

Аня молчать не будет. Начнутся расспросы, а я не знаю, что говорить. Я не хочу ничего объяснять. Я не смогу.

Проходим в лифт. Юсупов нажимает кнопку нашего этажа. Створки закрываются. Дышу глубже, когда на телефон приходит сообщение. Это Аня. Не читаю. Я еще не придумала убедительную причину, почему езжу на работу с Юсуповым и он держит меня за руку. Кидаю взгляд в зеркало – помада немного размазана. Нервно пытаюсь ее стереть. Замечательно. Подруга точно рассмотрела эту пикантную деталь. И, естественно, додумала все сама. А этот мужчина ни разу меня не поцеловал. Не то чтобы я мечтаю о его поцелуях… Но…

— Что случилось? — спрашивает он, следя за мной в зеркало. — Откуда такая резкая перемена настроения? — вопросительно выгибает свою бровь.

— Ничего. Мои личные внутренние тараканы. С женщинами так бывает. ПМС, наверное.

— Забавно. Но ложь. Я говорил, что не терплю лжи?

Говорил.

— Ну кто сказал, что я лгу? Я просто не хочу делиться с вами личными переживаниями. Недоговариваю. Впрочем, как и вы.

— Так, да?

— Да, — мой характер снова берет верх. Никак не получается быть просто бесчувственной куклой. Я выдаю очень много эмоций этому человеку. Чем в принципе его и привлекаю.

— Учту. Будем работать над искренностью, — берет мою руку и целует пальцы, а взгляд горит. Словно я кинула ему очередной вызов. И ровно в эту минуту, когда его губы касаются моей ладони, створки лифта распахиваются и на нас смотрит во все глаза Надежда Михайловна.

Я спешу одёрнуть руку, но Юсупов сжимает ее, не отпуская, демонстративно нежно целует еще раз и только потом отпускает.

— Доброе утро, — здоровается женщина. Ее голос звенит огромной неприкрытой претензией.

— Доброе, Надя, — спокойно произносит мужчина и пропускает меня вперед.

Вместе направляемся в приёмную, а Надежда так и стоит возле лифта, провожая нас убийственным взглядом. А вот перед этой сукой мне почему-то не стыдно. Пусть смотрит. Я рада, что ее это шокирует.

— Зачем была нужна эта демонстрация? — спрашиваю у Юсупова.

— Я просто закончил то, что начал, — снисходительно улыбается он.

— Обычно женатые мужчины не демонстрируют своих любовниц общественности.

— Обычно… — усмехается над моей фразой. — Кто сказал, что в моей жизни все обычно? Кофе свари, — велит он мне уже тоном начальника. — И, будь добра, свари его правильно, — уходит в свой кабинет.

Закатываю глаза и иду раздеваться в гардероб. Я этот кофе вылила бы вам за шиворот, господин Юсупов, но, боюсь, вы меня придушите за это.

День проходит обычно. В рабочее время Юсупов ведет себя отстраненно, как начальник. Нет, как начальник-самодур, тиран и деспот. Но никак не демонстрирует личного отношения. Он умеет разделять работу и личные притязания. Вот за это ему спасибо.

Аня постоянно мне пишет. Даже не читаю, делая вид, что мне некогда. Я еще не готова к разговору с подругой. Обидится, конечно. Она и так в обиде на меня за то, что я так и не пришла на ее день рождения и в общем последние две недели избегаю контакта с ней.

Я сейчас живу строго в контакте с Юсуповым. Его очень много в моей жизни. Он вытеснил собой все и всех. Мое общение, мое свободное время, мои мысли и даже стремится залезть в душу. Я пытаюсь этого не допустить. Но моего желания никто не спрашивал.

Ближе к вечеру в приемную проходит Надежда Михайловна, стреляет стервозным взглядом.

Ой, можете не стараться, мне не стыдно.

От ее неприязни я не умру. Тем более у нас все взаимно.

— У себя? — кивает на кабинет Юсупова. — Принимает?

— Сейчас узнаем, — нажимаю на кнопку селектора, смотря на женщину. Нервная. — Рустам Эдуардович, к вам Надежда Михайловна, — сообщаю я.

— По какому вопросу? Я не вызывал, — холодно спрашивает Юсупов. Надя сжимает свои ярко-бордовые губы, что не может меня не радовать. Кто-то, похоже, здесь слишком много на себя берёт.

— По личному вопросу, — язвительно усмехается, заглядывая мне в глаза.

Снова жму кнопку селектора, сильнее, чем надо.

— Говорит, по личному вопросу, Рустам Эдуардович.

— По личным вопросам я не принимаю, — отрезает он, обрывая связь. Развожу руками, улыбаясь.

— А ты так не радуйся, милая, — уже приторно-сладко говорит мне она, но не скрывая неприязни. — Он быстро наиграется с новой игрушкой и… — загадочно не договаривает.

— И вернется доламывать старые? — выгибаю бровь, продолжая за нее. Даже не злюсь. Мне просто смешны ее дёргания.

— Нет, есть дешевые игрушки, ширпотреб, в которые недолго играют. А есть коллекционные, эксклюзивные, их не ломают.