ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ ОТ У. ЧЕРЧИЛЛЯ ДО Д. МЕДВЕДЕВА. Том 10.
Шрифт:
Идея задействовать мощную предпринимательскую энергию людей как дополнительный ресурс для развития экономики страны сама по себе хороша, но в условиях социалистической экономики СССР 1986 года был важный вопрос — куда, на что эта предпринимательская энергия будет направлена. Процесс освобождения или запуска предпринимательской энергии Горбачев провел быстро, поэтапно с очень странной логикой. Вначале, совсем не афишируя, Горбачев дал указание на создание при ВЛКСМ комсомольских спекулятивных организаций — «Центров». Например, в 1986 году 23-летний комсомольский лидер М. Ходорковский открыл частное кафе в местном райкоме комсомола. В это время никто в СССР, кроме московской партийной элиты, не знал, что можно создавать частные кафе и рестораны.
«После успеха кафе в 1987 году Ходорковскому пришла в голову идея создать "учебный" кооператив, используя положение новой перестроечной экономики, провозглашенной Горбачевым. По этому положению университетам и институтам разрешалось
Это был очень коварный ход М. Горбачева, ибо он этим положением впервые внедрял в жизнь советского общества элемент капитализма, вносил первую трещину в общество своим властным «топором», решением; он прекрасно понимал, что всё произойдёт наоборот — как только советская молодежь почувствует шуршание больших денег, то она совсем забросит науку и окунется в бизнес. Так и получилось — «Ходорковский не замедлил воспользоваться возможностью, которую предоставляло новое законодательство. Он забросил учебу в аспирантуре и комсомольские дела и создал то, что громко называлось Центром межотраслевых научно-технических программ, известным по аббревиатуре МЕНАТЕП. Под предлогом оказания помощи в научных разработках МЕНАТЕП поставлял компьютерные программы быстро плодящимся отделам компьютерного обеспечения на государственных предприятиях и министерствах, — рассказывает в своей книге английский исследователь М. Сиксмит. — Когда Невзлин и Брудно приехали по адресу, указанному в рекламке, то удивились, что это Фрунзенский райком комсомола в центре Москвы. Они быстро поняли, что Ходорковский и Голубович используют свои комсомольские связи для того, чтобы легализовать бизнес, который хоть и считался легальным по новому горбачевскому законодательству, но все же выходил за рамки дозволенного в частном предпринимательстве».
Так был заработан им первоначальный спекулятивный капитал. Это было начало капитализма, причем его странного вида — номенклатурного капитализма.
Затем Горбачев без широкой огласки разрешил сделать приватизацию зданий, якобы требующих ремонта. Я помню, когда небольшая группа ленинградских партийцев среднего уровня неожиданно приватизировала по «остаточной цене», взяв благодаря своим связям дешевый кредит, большое историческое здание в 20 метрах от Невского проспекта: они сделали небольшой косметический ремонт и сдали в аренду первым иностранным и отечественным фирмам, и этим сразу обеспечили благополучную жизнь себе и своим внукам и правнукам. Так фактически стали раздавать партийным «избранным» общенародную собственность.
19 ноября 1986 года в русле «нового мышления» Горбачева был принят закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», который вступил в силу только 1 мая 1987 года. Закон предполагал, что будут активизированы предприниматели в сфере мелкого ремесленного производства и бытовых услуг. Любопытно, что кроме «цеховиков» и «теневиков» среди первых, кто стал создавать частные кооперативы, были партийные и комсомольские вожаки больших городов, в первую очередь Москвы и Ленинграда. Но от того, что кто-то в индивидуальном порядке стал печь пирожки, «варить» джинсы, кто-то чинить часы и телевизоры, кто-то организовал парикмахерскую или получил лицензию на индивидуальные перевозки пассажиров или грузов, ситуация в СССР радикально в лучшую сторону не изменилась, хотя фактически было легализовано «черное» и «серое» производство, и, соответственно, легализованы и задействованы косвенно на благо общества накопленные за многие годы «черные» капиталы, «нетрудовые доходы». В этот период было достаточно много различных предпринимательских идей, но для их реализации остро стояла проблема стартового капитала.
Более того — ситуация в экономике стала хуже, потому что некоторые индивидуальные предприниматели вторглись в сферу деятельности государства, и государство от этого потеряло большие деньги. Классическим примером того периода является история московского миллионера (уже с 1988 г.) С.Ф. Лисовского, которую он сам рассказал со страниц журнала «Эксперт» в 1998 году: в 1984-1987 гг. он работал инструктором Бауманского РК ВЛКСМ в Москве, и в связи с инициативой Горбачёва, в 1987 г. основал независимую концертную студию «Рекорд», позже переименованную в «ЛИС». С. Лисовский нашёл стартовую спонсорскую помощь в оригинальном месте:
«Признаюсь, в своё время А. Пугачёва меня очень выручила. В 1987 году "ЛИС" контролировал около половины всего эстрадного рынка страны, потеснив "Союзконцерт", "Росконцерт", филармонию и так далее». Это были огромные «теневые деньги».
Как видим на этом примере — уже через несколько месяцев после создания фирмы огромные эстрадные сборы в 200-миллионной стране перестали попадать в государственную казну, и такая тенденция «прогрессировала» уже во многих сферах экономики. Из таких фрагментов по всей стране складывались огромные суммы денег, недополученных государством. А потом М. Горбачев брал у Запада кабальные кредиты. Стоит заметить,
что рассмотренные нами процессы быстрой приватизации некоторых сфер экономики происходили тогда, когда ещё всё население страны только училось произносить слово «перестройка». В провинциальных городах первые индивидуальные предприниматели и кооперативы появились на 2-3 года позже, чем в столицах. И когда в различных городах ещё в 1989 г. активные люди ходили в местные администрации и спрашивали — как открыть кооператив, о котором уже давно слышали по телевидению, то там только пожимали плечами, а московские «новые русские» уже поделили и захватили часть рынков. Можно обратить внимание на ещё один аспект, на фоне которого успешно развивались первые капиталисты: в СССР вся инициатива граждан состояла в том, чтобы вначале пойти чему-то поучиться, а потом устроиться на работу. Обо всём остальном беспокоились родная партия и родное государство. Поэтому люди в СССР были очень пассивные, причем они по замыслу марксистов-коммунистов с 1917 г. должны были быть такими, безынициативными, легко управляемыми. За десятки лет выработалась в сознании привычка, стереотип пассивности, ожидания сверху чего-то. Большинство советских людей были как флегматичные инфантильные дети — ожидающие, беспомощные. И поэтому ещё долгие годы они позволяли творить над собой потрясающие эксперименты. И, конечно, на этом фоне выиграли при перестройке самые смелые и рисковые, шустрые, смекалистые и без внутренних моральных и нравственных препятствий, которые к общенародной собственности относились как пока ещё не своей. Традиционной предпринимательской жилкой в этот период выделились евреи.Евреи в СССР поделились на две группы: одни в горбачёвскую оттепель продолжали «по инерции» покидать СССР, уезжая в основном в США, меньшая часть в Израиль, а другие с большим вдохновением окунулись в предпринимательскую деятельность, — для этих Остапов Бендеров наступили счастливые «новонэповские» времена.
Развивая горбачевское «новое мышление» в экономике, 13 января 1987 года Совмин принял Постановление №48, согласно которому разрешалось создавать совместные с иностранными фирмами предприятия. Но это была пока подготовка к решающему удару по экономике СССР, который был нанесен М. Горбачевым 26 мая 1988 года законом «О кооперации в СССР», этим законом Горбачев безжалостно полоснул по горлу советской экономики. «Не надо бояться хаоса», — успокаивал и убеждал М. Горбачев, при этом умышленно множа хаос. В чем же разрушительная сила этого закона? — Он дал индивидуальным предпринимателям, кооперативам право свободно торговать различными товарами.
И кооперативы бросились осуществлять простую операцию: «купил — продал по более высокой цене», стали спекулировать. Они стали быстро разрушать, перерезать устоявшиеся экономические связи внутри страны. Кооперативы дерзко влезали между структурными единицами экономики (заводами, базами, фабриками, магазинами и т.п.), словно ненасытные агрессивные черви-гусеницы перегрызали старые хозяйственные связи, развращая чиновников первыми баснословными предпринимательскими барышами, множа своей хаотичной деятельностью дефицит товаров, инфляцию, панику, полностью нарушая и разрушая плановую экономику. Почти при каждом заводе и фабрике был организован кооператив из своих друзей или родственников по сбыту товаров или по снабжению предприятия сырьём. А Горбачев издевательски повторял: «Не надо бояться хаоса».
Особенно тяжелыми последствиями обернулась деятельность кооперативов в продовольственной сфере. Так как дефицитное продовольствие давало самую большую прибыль и самую быструю скорость оборота капитала (раз в неделю!), то многочисленные кооперативы встряли в старые связи между производителями сельхозпродукции, переработчиками и городом, нарушили их и стали распределять потоки продовольствия по своему усмотрению и по своим ценам. Зачастую, чему я был свидетелем, крупные партии продовольственных товаров скупались на распределительных базах и хладокомбинатах и не доходили до магазинов, а те, которые направлялись в магазины, перекупались по завышенной цене прямо во дворе продовольственного универсама, деньги проводились через кассы, и таким образом универсамы выполняли план реализации, фактически не продавая товары. Соответственно резко росли вне государственного сектора цены на продовольствие, это в свою очередь обесценивало деньги, зарплату, труд. Это уже в 1989 году прочувствовали конкретно на своих желудках шахтёры Кузбасса и стали бастовать.
Когда в 1989 году Горбачев законодательно разрешил создавать частные банки, то этим экономике СССР был нанесен очередной очень болезненный удар. Почему? — Объясняет в своей книге английский исследователь М. Сиксмит на примере банка М. Ходорковского «МЕНАТЕП»:
«В последующие два года банк неуклонно развивался, а его контакты с правительственными структурами позволили ему спекулировать с уникальной российской системой «твердого» и «мягкого» рубля. Мягкие рубли были неконвертируемыми и не могли использоваться для покупок за рубеж, тогда как «твердые» использовались в международных торговых операциях и высоко ценились. У многих компаний были большие запасы мягких рублей, которые они всячески стремились перевести в твердые конвертируемые рубли, но официально это сделать было невозможно Ходорковский со своими изобретательными партнерами нашли способ обойти эту систему и менять мягкие рубли на твердые, взимая за эту операцию значительные суммы.