Десять миллионов Красного Опоссума (с илл.)

— Да, сэр.

— Эй, Фрэнсис, — обратился сэр Рид к канадцу, — возьмите с собою трех людей, вы будете сопровождать этих господ.

— С удовольствием, хозяин, — откликнулся бравый охотник.

Итак, уже всемером мы идем на охоту.

— Monsieur, — говорит мне дорогою канадец, — я бесконечно счастлив, что могу говорить с вами по-французски! Мне кажется, будто я теперь в родном Квебеке.

— А вы разве любите Францию? — спросил я, протягивая свою руку, которая вся исчезла в широкой ладони охотника.

— Люблю ли я Францию? Да мы все в душе считаем себя французами.

— Ладно, мой милый соотечественник! Раз так, мы еще поболтаем с вами.

Менее чем через час мы очутились в настоящем охотничьем рае. Со всех сторон раздавалось веселое щебетанье неисчислимых стай разноцветных птичек. По земле прыгали целые стада кенгуру особей по 200 и более. На ветках порхали белые попугаи и какаду, оглушавшие нас своим пронзительным криком. Голубые журавли и дикие лисицы шныряли под ногами, а в волнах озера, к которому мы неожиданно вышли, плескались и играли пышные лебеди и пеликаны.

Ни Кроули, ни я никогда не видали ничего подобного. Мы сначала опешили от такого зрелища и не знали, на что прежде обратить свое внимание. Даже Мирадор стал в тупик перед таким обилием дичи: он вертелся, носился сломя голову между кустами, дрожал. Умные глаза ищейки разгорелись. Дичь чуть не сама летит к нам в руки.

— Тише, тише, Мирадор! — кричу я, заметив; что он вдруг заволновался. — Что ты там нашел?

Собака издает глухое ворчание и стремглав бросается вперед, беспрестанно обнюхивая следы какого-то животного.

— Ищи, ищи, Мирадор!

Я бегу следом за нею, держа палец на спуске курка, среди оглушительных криков летающих надо мною какаду.

Преследуемое животное забивается в самую чащу, путает следы, кружится, словом, так ловко увертывается, что я начинаю приходить в отчаяние.

— Пиль, моя собака! Пиль! — ору я во все горло.

Заинтересованные странною охотою, ко мне присоединяются товарищи. Мы вместе бросаемся по следам собаки. Преследуемое животное, величиною с добрую кошку, скачет подобно жабе, делая чудовищные прыжки. Однако неутомимый Мирадор не отстает от него. Вдруг, на наших глазах, добыча испускает дикий крик, подобный карканью вороны, и тяжело взлетает в воздух при помощи пары крыльев, лишенных перьев. Мы раскрываем рот от удивления: зверь — и вдруг летает, точно птица! Между тем странное животное садится на верхушке одного дерева. Мы стреляем, но безуспешно. Наши ружья заряжены дробью, а последняя не может пробить толстой шкуры. Дробь живо заменяется пулями. Мы осторожно подкрадываемся к стволу дерева, на котором сидит животное, свесив свой хвост. Но четвероногая птица не ждет нас. Едва мы успели сделать два шага, как она тяжело взмахнула своими крыльями и отлетела на 70 сажен от нас. Однако, видимо, и ею овладела усталость. Полет ее замедлился, взмахи крыльев слабее, голос уже не так резок. Она опускается на первую попавшуюся ветку.

Теперь она не уйдет от нас… Раздается выстрел, и животное, настигнутое меткой пулей канадца, с шумом падает на землю.

— Какое удивительное четвероногое! — вскричал Кроули. — Посмотрите! Летает, как птица, и пользуется своим хвостом как рулем! Стойте! Да у него прибрюшная сумка с двумя сосунцами!.. Нуте-с, господин ученый, как назовете вы эту дичину?

Я довольно смущенно пожал плечами.

— Некоторые авторы дают ему, если не ошибаюсь, имя галеопитека, летающей кошки или шерстокрыла.

— Господа, — вмешался Фрэнсис, — я видел это животное на востоке, около берегов реки Макензи, близ Спригтона. Колонисты зовут его flying fox [15] ; только оно было на треть меньше.

— Действительно, наше очень велико.

— Друзья, — сказал тогда без околичностей Кроули, — естественная история вещь хорошая, а охота благородное занятие. Но скажите мне, зачем мы изучаем первую и занимаемся второю?

— Зачем?! Для знания, из удовольствия и для…

15

Летающая лисица (англ.).

— Увы, простите мне, но я менее платоничен… Наука, по мне, служит для разделения пород на хорошие и плохие, а охота — отличное средство для возбуждения аппетита.

Мы единодушно расхохотались при такой логике.

— Милый мой, вы первейший софист на континенте. Подобно древним, вы поднимаете парадокс на высоту философского учения.

— Что ж делать, — с комическим видом промолвил Кроули. — Мои парадоксы — парадоксы голодного человека, мои софизмы — софизмы человека, любящего есть. Я голоден, — вот и все.

— Так покушаем!

— Браво, а где и когда?

— Здесь и сейчас. Вот вам ручей с водою, вот попугаи, из которых в одну минуту можно состряпать превосходное жаркое, наконец, вот вам и зеленый ковер для стола.

Сказано — сделано. Мигом запылал костер, и через четверть часа наши челюсти трудились над вкусным блюдом. Чистая вода отлично заменила вино. Обед закончился превосходной сигарой. Забыв всякую осторожность, мы с Кроули беспечно развалились на траве и занялись сигарами. В противоположность нам, Фрэнсис ел, как настоящий охотник, не выпуская оружия из рук и ни на минуту не забывая оглядываться взад и вперед.

Вдруг он быстро вскочил на ноги, и через десять секунд, саженях в 12 от нас, раздался его выстрел, сопровождаемый радостным восклицанием:

— Здесь! Вот он, бездельник! Стой, не убежишь от меня на этот раз!

— Что? В кого вы стреляли? Черные? — тревожно крикнули мы и с оружием в руках бросились к канадцу.

— Monsieur Буссенар, — закричал бравый канадец, — это для вас я убил его.

— Да кого, говорите скорей? — нетерпеливо спросили мы.

— Утконоса!

— Вы убили утконоса?

— Я уверен в этом. Видите — кровавый след, оставленный зверем.

Действительно, широкое кровяное пятно окрасило в одном месте воду ручья, со дна которого поднимались воздушные пузыри.

— Подождите, он сейчас появится! Я ручаюсь в этом.

Охотник не обманулся: не прошло и полминуты, как из воды показалось, брюхом вверх, странное животное. Пуля, попавшая в бок, поразила его насмерть.

Хотя строение утконоса мне было хорошо известно по книгам, но я с удовольствием поглядел на него вблизи. Мои товарищи разделили это любопытство, так как никто, за исключением канадца и старого Тома, до сих пор не видал его. Каждый ворочал его во все стороны с выражением крайнего изумления.

Глава XV

Странное животное. — Мы переходим тропик Козерога. — Француз и англичанин. — Новые враги. — Нападение крыс. — Гибель близка. — Изобретательность канадца. — Огненная стена. — Отражение крыс.

Один взгляд, брошенный на странное животное, которое пристрелил канадец, вызвал у нас невольный крик удивления. Вообразите себе сплющенное, продолговатое туловище, вершков тринадцать длины, с четырехвершковым хвостом, покрытое мягким, шелковистым мехом коричнево-красноватого цвета. Сквозь мех проступают длинные, жесткие, как щетина кабана, волосы. Четыре коротких кривых лапы, снабженных плавательными перепонками, подобно лапам утки, поддерживают это тело. На голове — пара маленьких заостренных ушей, два черных круглых глаза и узкое рыло, вытянутое в виде утиного клюва, на конце которого — ноздри.