Десять поколений

– Бессовестная! Какая бессовестная! Я ей – лучшего жениха, а она мне такое выкинула, что людям на глаза показаться стыдно!

Отец семейства не выходил на работу, постоянно пил таблетки и все причитал: «За что мне это?» Сколько раз он бы это ни повторил, ответ все не находился. Тара сутками бегала между родителями и пыталась примирить их со случившимся. В какой-то момент, когда казалось, что испробовано уже все и озвучены даже самые невероятные аргументы, ей это удалось.

– Пусть выходит замуж за своего безродного Давида. Все равно ее никто другой уже не возьмет. Кому еще нужна жена с подмоченной репутацией? – сказал глава семейства.

Жена его, внутри сгорая от бешенства и желания уничтожить все вокруг, все же была разумной женщиной и понимала, что муж со старшенькой правы. У Нарэ больше нет других вариантов. Так, скрепя сердце, они отдали ее в новый дом. Назло всем сплетникам сыграли большую пышную свадьбу, чтобы никто вдруг не удумал сказать, что они стыдятся произошедшего. Через пару лет и правда поверили, что все к лучшему, видя счастливое лицо беременной Нарэ. Та все ластилась к Таре, вновь приехавшей в гости, и неустанно ее благодарила:

– Если бы не ты, может, никогда бы и не смирились. Одними твоими уговорами они Давида приняли.

Тара, так и не нашедшая пути к сердцу собственного мужа, не желала того же для сестры.

– Лишь бы ты была счастлива, родная.

– Я счастлива, – бесконечно повторяла Нарэ, озаренная светом полуденного солнца. – Я безумно счастлива.

Глава XVII

Последний раз встретившись с Анаит, которая приезжала на отдых в Тбилиси, Шиван решил окончательно разорвать эту связь и перебрался с женой обратно в Армению. Откуда бежим, туда и возвращаемся.

Так началась новая жизнь Шивана и Тары. С утра Тара вставала и готовила сытный завтрак для мужа, так как он уходил до самого вечера. Перекусить днем у него получалось не всегда. За едой он рассказывал жене о планах на день и советовал ей подружиться с соседями:

– Они же хорошие люди. Испеки гату и отнеси им ее в подарок в честь знакомства.

– Мне кажется, они нас недолюбливают, – возразила Тара, но муж сразу же это пресек.

– Тебе так только кажется. Просто мы пока чужие для них. Нельзя, чтобы они думали, будто мы высокомерные люди, которые не хотят с ними знаться. Это некрасиво. Обещай мне, что сходишь к ним с гостинцами.

– Хорошо, – кротко отвечала ему жена, понимая, что вряд ли из этого что-то выйдет.

В отличие от соседей, они питались довольно разнообразно и покупали мясо. Это не могло не быть болезненным для тех, кто в основном ел макароны, картофель и хлеб. Вначале, когда Тара ходила в магазин, ей было стыдно просить лавочника взвесить ей несколько килограммов мяса или дать палку колбасы. Каждый раз смущенная женщина ждала момента, когда можно будет остаться с продавцом наедине и спокойно купить продукты. Она помнила, как в первый день местные женщины провожали ее злыми взглядами, увидев, что приезжая купила аж целых две палки докторской. Не иначе как ее муж промышляет какими-то темными делами. Откуда же еще у них деньги на такие деликатесы. Но все было гораздо проще. Бывший однокурсник Шивана устроил его работать на электростанцию, где Шиван за небольшую плату мог на час или два включить электричество в нужное время, в обход графика.

– Вот и славно, – сказал Шиван.

Готовка обещала быть долгой. Тара смешала в большой миске все ингредиенты для теста и периодически поглядывала на сына, который так и норовил засунуть в это месиво пальцы. Гату Тара готовила по старинному семейному рецепту. Еще ее бабушка делала начинку для выпечки не просто из масла и муки, перетертых с сахаром, а добавляла туда толченые грецкие орехи и немного фундука. Смазав сформированную гату смесью яичного желтка с молоком, она всегда рисовала на ней узоры. Так сделала и Тара в надежде, что это поможет ей угодить соседям. Когда сладость была готова, она обернула каждый пирог в отдельную салфетку и сложила все в корзину. Благо подниматься и спускаться с этажа на этаж было легче, чем ходить с такой тяжестью в другие дома.

Первым делом Тара решила пойти к семье, которая жила прямо за стенкой. Они единственные были с ней довольно приветливы. Постучав в дверь, она затаила дыхание.

– Вай, Тара? – отозвалась хозяйка дома. – Что-то случилось?

– Нет, ничего, я просто приготовила небольшое угощение, а то мы так и не справили новоселье, – затараторила Тара и протянула завернутую в салфетку гату. – Решила угостить всех соседей, а заодно познакомиться с теми, кого еще не видела.

– Как ты это хорошо придумала, Тара-джан. – Соседка взяла из ее рук подношение. – Так проходи ко мне, давай выпьем чашку кофе с твоей гатой.

– Нет, что ты. Я не хочу тебя отвлекать, тем более мне еще гату всем разносить, – отказалась от предложения Тара. – Надеюсь, тебе понравится.

В тот день Тара обошла около двадцати соседей. Каждый из них был с ней добр и ласков.

– Это нам, Тара-джан? Какая красота!

– Вай, Тара, это во сколько же ты встала, чтобы успеть столько всего испечь. Какая ты умница, настоящая армянская хозяйка!

– Тара, что ты, не стоило! Но какая же красивая у тебя выпечка.

Вдохновленная такими отзывами, Тара решила, что эти люди не так уж и плохи, надо было только найти к ним подход. Как хорошо, что она послушалась мужа. Шиван всегда прав, он чувствует, как нужно поступить. Тем же вечером Тара делилась радостью с мужем:

– Представляешь, они все были так рады! Даже на кофе меня приглашали.

Ни он, ни она не знали, что на самом деле из-за этой гаты среди соседей разгорелись жаркие споры. Одни, хоть и приняли выпечку из вежливости, считали такое поведение Тары наглостью. Смотрите-ка, ходит здесь и раздает милостыню. Может, у них дома и нет ни масла, ни муки, зато они гордые люди и никому не дадут себя в обиду. Другие видели в ее поступке жест добрососедства и готовы были его поддержать. Уже на следующий день к Таре заглянули несколько соседок со своими дарами: кто-то принес домашний хлеб, кто-то – банку варенья, кто-то – мед. Тара принимала это все с благодарностью и открытым сердцем, ей действительно хотелось влиться в местное общество. Хоть и не сразу, но через какое-то время ее приняли уже все соседи.

Еще через пару месяцев все и думать забыли о том, что они Тару терпеть не могли. Жизнь потекла своим чередом, а у соседей появился новый повод для пересудов. Семья Мирзоян из соседнего подъезда готовилась к отъезду в Америку. Как же все хотели оказаться на их месте, но, увы, родственники в далекой Калифорнии были не у всех. Мать семейства Мирзоян собиралась в эмиграцию, будто отбывала на тот свет, и считала необходимым обязательно подготовиться к этому дню молитвами и походами в церковь (вдруг рейс отменят, если она не будет достаточно богобоязненна). Проведя ревизию всех имеющихся в доме вещей, она поняла, что, к сожалению, свои любимые ковры и хрустальный сервиз – часть ее приданого – она с собой забрать не сможет. Значит, нужно все либо раздать, либо продать. У людей денег особо не было, да и как-то хотелось остаться в их памяти благодетельницей, вдруг им больше не суждено свидеться. Соседки быстро смекнули, в чем дело, и стали ходить к тетушке Мирзоян в гости, мол, давно не виделись. Каждая знала, что уйдет домой с каким-нибудь подарком.

– Это тебе, Софа-джан, пусть эти ковры сделают теплее твой дом. Мне в Америке… – В каждом разговоре нужно было упомянуть, что они уезжают не куда-нибудь, а в Америку. – …это все уже не понадобится.

– Спасибо, джана, спасибо! Пусть на новом месте ты обретешь дом.

– А это тебе, Нателла-джан, мои хрустальные вазы. Отец привез мне их из Чехословакии на свадьбу. Как жаль, что места в багаже так мало! – Женщина всегда расстраивалась при мысли о расставании со своими вещами, душа у нее была совершенно мещанской, хотя в жилах ее текла кровь предков из княжеского рода.