Десять тысяч лет до нашей эры

Впереди темнела наполовину уходившая в океан скала. Я направилась к ней, когда сзади послышались громкие крики. Меня догоняли.

Дорога вдруг оказалась между нагромождениями камней и резко сузилась. Я сцепила зубы. Легкие горели, в боку нещадно кололо, и только старейший в мире инстинкт выживания гнал меня вперед.

Мне не стоило бежать по прямой, нужно было свернуть в лес, соображала я, но не факт, конечно, что я бы не застряла в ровной стене зелени, как муха в паутине, но в лесу шансов скрыться было больше, чем здесь на прямой дорожке между камней, ведущей строго вверх.

Мои преследовали снова завопили. Истошно и пронзительно. В этом крике можно было найти предупреждение, если бы я потрудилась задуматься над этим, но я бежала наверх и было уже слишком поздно, когда гора под моими ногами вздрогнула.

Я схватилась за острые камни на обочине. Разглядела вдруг, что все они одинаковой, почти правильной формы.

А гора все дрожала, урчала и беспокойно ворочалась. Я держалась за наросты цвета темного базальта, которые были твердыми, как камни, но камнями-то они как раз и не были.

Из океана, далеко внизу, - как же высоко я взобралась, мамочки!
– поднялась гигантская продолговатая пасть, до этого утопленная в воде. Рептилия повернула голову и уставилась на меня янтарным желтым глазом.

Взглянем правде в глаза: и от чаек я ушла, и от стражи я ушла...

А теперь мне конец.

Глава 3. Не будите спящих драконов

Страха не было.

Когда на тебя смотрит левый глаз динозавра, или крокодила, или дракона, поди их разбери, бояться уже поздно. Страх мог бы остановить меня задолго до того, как я вскарабкалась на спину рептилии, и он честно пытался. На секунду, я помню, меня охватило сомнение, стоит ли лезть выше, но потом не своим голосом заорали мои преследователи и я, конечно, бодро полезла дальше. Аборигены всего лишь хотели предупредить меня. Теперь-то, когда я обнимала руками и ногами чешуйчатый нарост на спине динозавра, теперь-то я отлично это понимала.

Как же высоко, черт возьми! Зачем только я влетела на высоту третьего этажа? Зрение вдруг стало острым, внимание сконцентрированным. Вокруг были острые шипы, чешуйки, даже волокна водорослей, застрявшие между ними. От чешуи нещадно воняло тухлыми яйцами, а я утыкалась в нее носом.

Подо мной продолжалось движение. Я увидела, как вдруг надулся огромный желтый мешок... Живот! Это его живот, подумать только! Динозавр глубоко вздохнул, и хребет, на котором я стояла, заходил ходуном. По телу словно прокатилась волна, он застыл, все еще глядя на меня желтым глазом. А потом выдохнул.

Зловонный поток отшвырнул меня с хребта. Я кубарем полетела вниз, раздирая об острую чешую те части тела, что у меня еще уцелели после схватки с чайками. Я летела, кувыркалась, а потом увидела перед собой чужие пальцы, побелевшие от напряжения.

Конечно, это были мои руки и мои пальцы. Я успела схватиться за какой-то выступ, а их на теле дракона оказалось великое множество. Этот крокодил, как скалолазный маршрут повышенной сложности, похоже, весь состоял из каких-то выступов и наростов. Там-то я и повисла.

Желтые бока снова раздулись, я стала карабкаться вверх, извиваться, чтобы найти опору для ног. Но дракон погрузил морду обратно в океан и там выдохнул, поднимая столбы брызг. И еще потоптался на месте, очевидно, устраиваясь поудобнее. Когда нужно вставать, а не хочется, я двигаюсь точно так же: вяло и едва-едва.

Я покачалась, как елочная игрушка, но разбиться, не разбилась.

Пора слезать, если я не собираюсь провести на задней ноге дракона остаток жизни, которая, впрочем, в таких-то условиях выдастся очень насыщенной по меркам современного человека.

Меня трясло, как исследователя Арктики в крайней стадии обморожения. Но я стала спускаться рывками, то надолго затихая, если мне казалось, что тварь шевелится, то вдруг скатываясь вниз слишком быстро, как с горки, отчего меня прошибало потом. Как все-таки высоко, проклятье, для того, чтобы спуститься и не расшибиться, да еще не разбудить спящего крокодила!

Я чуть не сорвалась, когда левая нога, на которую на тот момент приходился весь мой вес, вдруг соскользнула с опоры. Я поводила носком из стороны в сторону, но ничего не нашла, и тогда перенесла центр тяжести на правую ногу. Поглядев вниз, убедилась - наростов больше нет, я балансирую на последнем. Дальше на ноге крокодила шла только гладкая светлая чешуя. А до земли еще полтора-два этажа.

Нужно отпустить руки и прыгнуть вниз.

"Отпустить руки!" - завопила какая-то часть меня.

И приземлиться возле задней лапы, на которой один только коготь с меня размером, и надеяться, что зверь как раз в этот момент не топнет ножкой.

"Но отпустить руки, черт возьми!" - не унималась моя истеричная составляющая. Да, надо разжать пальцы и прыгнуть.

"Но я не паркурщик и не скалолаз, я велосипедист!"

Была велосипедистом, подумала я. В каком-то другом мире, где не было спящих на пляже динозавров, где меня не пытались сожрать чайки и где не приходилось бегать от тех, кто собирался взять меня в рабство.

"Где я вообще оказалась?! Хочу домой!" - мое второе Я плакало, а я...

А я все висела. Предплечья горели огнем. Я породнилась с запахом, чешуей, может, со временем даже стану одним из крохотулек-спутников, что трутся рядом с чудовищами. Ну, зубы буду ему чистить, стану ему нужной, и тогда он меня не сожрет и не затопчет. Что скажешь, Гена?

Гена ничего не сказал. Гена, на мое счастье, снова заснул.

– У-уху!
– донеслось вдруг с земли.

Я как-то сразу поняла, что это они - мои преследователи. У них было достаточно времени, чтобы меня догнать. По ощущениям в роли крокодиловой наездницы я провела целую вечность.

Я поглядела вниз. Вот они, конечно, стоят все трое, родимые мои, Тарзаны с копьями, среди этой жестокой и чудовищной фауны прям любо-дорого взглянуть на кого-то себе подобного. Даже если это заросшие бородатые мужики в бикини.

Кажется, это она, моя истеричная сущность. Не верю, чтобы я в здравом уме так думала.

Один из Тарзанов, исполосованный белыми шрамами, отчего его загорелая кожа походила на тигриную шкуру, снова сложил руки рупором и ухнул.

Не знаю, что он имел в виду. Может, подбодрить меня хотел? Может, прощался так, мол, рады были познакомиться, но мы пойдем, не хотим смотреть, как он разделается с тобой, у-ух-одим, у-ух-одим!

А может, он просто всегда мечтал изобразить сову рядом с гигантским крокодилом. Кто знает, о чем вообще мечтают австралопитеки?

А я все висела. Уже даже не из последних сил, сил не было никаких, я просто твердо знала - тело рухнет, а руки останутся тут висеть даже после моей смерти. Я вцепилась в крокодила намертво. Что угодно, только не прыгать.

Я боюсь высоты.

А два других Тарзана стали совещаться с Тигром и почему-то шепотом, как будто готовили для крокодила вечеринку-сюрприз. Тигр сильно затряс головой, отметая самодеятельность. Двое других постояли еще немного со скорбными лицами, ни дать, ни взять праздник отменился из-за внезапных поминок, и затем стали пятиться.