Десять тысяч небес над тобой

— О чём ты говоришь?

— Твоё сообщение, — мне знаком этот сухой юмор в его голосе. — Ты сказала, что общие друзья считают, что нам нужно познакомиться.

— Очевидно, ты не тот Пол Марков.

Пол всё равно подозревает меня.

— Это Тарасов велел тебе познакомиться со мной?

— Кто? — я не помню Тарасова ни в одном измерении.

Он хмурится сильнее.

— Тогда Деревко? Или Кинтерос?

— Я не знаю, кто все эти люди. Это — это всё из-за сообщения на фейсбуке? — кто, чёрт возьми, нападает на человека из-за того, что он отправил ему сообщение на фейсбуке? — Как я уже сказала тебе, я сделала ошибку.

Пол наклоняет голову, словно это возможно. Очевидно, он всё ещё не рад этой ситуации, но не… шокирован. Как он может быть не шокирован? Эти парни вернулись с жертвой похищения, а именно, мной.

Это, очевидно, преступная организация. Я имею в виду, у них была машина, люди следили за мной, ожидая момента, чтобы похитить меня, всё из-за того, что я связалась с Полом самым невинным образом, плюс, никто из них не родился в Соединенных штатах, матерь божья, я связалась с русской мафией.

Как Пол связался с ними?

Он отходит дальше назад, словно чтобы изучить меня на расстоянии, потом прислоняется к стене из блоков, как будто совершенно расслабившись.

Но это не так. Напряжение в том, как он держит плечи, возможно, незаметно тому, кто не знает Пола так хорошо, как я. Глубоко внутри, он не уверен сам в себе. Сомневается, что делать дальше.

Я держусь за обрывки знаний так же, как я хваталась бы за спасательный круг в океане. Это неуверенность Пола из моего мира или видна душа моего Пола? Это неважно. Единственное, что важно — это то, что я знаю этого человека.

— Послушай, — говорю я так спокойно, как могу. Пол должен понять логику. — Ты сказал, что узнавал обо мне. Поэтому ты знаешь, что мне восемнадцать лет, я живу с родителями и не замешана в… в то, в чём участвуете вы. — Пришло время для творчества. — Друзья рассказали мне о Поле Маркове. На самом деле, после раздумий, я понимаю, что возможно перепутала фамилию. Очевидно, ты не тот человек, которого я искала.

Пол слегка наклоняет голову.

— Убедительно, — говорит он. Это не то же самое, что «я тебе верю», но это хороший знак.

— Она знает твоё имя и она видела твоё лицо, — говорит один из парней, стоящих за мной, и страх внутри меня опять перерастает в панику. Все низкопробные сериалы по телевизору, которые я смотрела, явно говорят, что они никогда не позволят тебе увидеть их лица. если они не планируют убить тебя, и, если Пол никогда бы этого не сделал, насчёт остальных у меня не такое хорошее предчувствие, то есть, насчёт тех парней в комнате, которые больше, сильнее, и вероятно вооружены.

Однако, кажется, они подчиняются Полу.

Он тихо говорит:

— Полиция будет расследовать убийство молодой женщины из Аппер-Вест-Сайда. Они не будут слишком беспокоиться из-за похищения, которое не привело к ранениям. Вероятно, они даже не поверят, что оно имело место, они подумают, что она придумала всю историю. Чтобы прикрыть побег на вечеринку, например.

— С ней был парень, — рычит один из мужчин сзади меня. — Мы дали ему по голове. Возможно, он без сознания. У нас не было времени разобраться с ним навсегда.

Тео. Теперь он уже позвонил в полицию, моим родителям, всем. Они, должно быть, так напуганы.

Пол говорит:

— Тогда мы не можем терять время. Или нам нужно избавиться от улик, либо разработать сделку, — он подходит ближе ко мне. — Я не хочу внимания полиции. Как я могу избежать этого наилучшим образом, мисс Кейн? Уничтожить вас как свидетеля или отпустить вас, чтобы вы рассказали полиции, что не имеете представления, что случилось с вами?

— Вариант два, — говорю я. — Определённо.

— Ты не можешь ей доверять! — протестует один из мужчин.

— Я не думаю, что она глупа, — говорит Пол. — Она знает, что если мы нашли её один раз, то найдём и второй. Полиция может забрать меня на допрос, но теперь она уже знает, что у меня много друзей. Разве не так, мисс Кейн?

— Всё, чего я хочу — это убраться отсюда, — но не слишком быстро. — Ты отвезёшь меня? Не отправляй меня с остальными. Я не доверяю им.

Если он отвезёт меня бог знает куда, у меня будет возможность приложить Жар-птицу к его телу и спасти осколок души моего Пола. Потом я смогу оставить это измерение. Просто прыгнуть отсюда. Жар-птица Тео сообщит ему, что я ушла, он последует за мной в главный офис, где мы наконец сможем поставить все точки над и с Конли. И Маргарет из этого мира может гадать почему она пришла на незнакомую улицу и отправиться домой не более чем с несколькими синяками, недоумением и большой дырой на колготках.

— Она будет молчать, — говорит Пол остальным. — Если нет, мы можем напомнить о сделке, которую мы подписали.

— У Леонида есть возможности, — говорит кто-то позади меня. Таким образом, он соглашается с Полом. Даже с изолентой вокруг груди и рук я чувствую, что мне стало легче дышать. Через несколько часов это будет казаться плохим сном.

Позже, я понимаю, я задумаюсь о том, как Пол ввязался во все это, я имею в виду, на самом деле, русская мафия? Но сейчас я не могу думать ни о чем настолько сложном. Мой мозг может осознать только самое необходимое: Молчи. Доверься Полу. Доберись до дома.

Но Пол не сказал, что он отвезёт меня…

Хлопает металлическая дверь. Всё мое тело так напрягается, что изолента у меня на животе и руках натягивается. Тяжёлые шаги проходят по коридору слегка позади меня, и я слышу глубокий голос с сильным акцентом.

— Я смотрю, вы порыбачили.

Другие мужчины подобострастно хихикают, а лицо Пола мрачнеет.

Мне даже не нужно, чтобы кто-то произносил его имя. Он главный. Леонид.

Шаги обходят меня, и я теперь могу видеть самого Леонида — по большей части всё ещё как тень, свет падает из-за его спины. Он не смотрит на меня прямо — он умеет не показывать никому своё лицо.

— Это ребёнок. Моя бабушка смогла бы поймать её.

К черту тебя, думаю я.

Но я понимаю, что ничего нельзя говорить вслух. Я даже не собираюсь смотреть прямо на Леонида, видишь, я не смогу узнать тебя, меня можно отпустить, и я больше не хочу привлекать внимание. Он не увидит никакой реакции с моей стороны, ни за что…

… но потом он выходит на свет и мне приходится прикусить язык, чтобы не закричать.

Не потому, что он показал мне своё лицо, и доказал, что ему всё равно, живая я или мёртвая.