Десять

Все бросились к ним, Атыр в последний момент оттолкнул ногой упавший нож в глубину палатки.

Ещё через несколько секунд в палатку вбежали «фестивальщики» из других палаток. Человек в костюме был усажен на стул и привязан к нему веревками, которые кто-то тут же сообразил вытащить из рюкзака.

В это время две девушки, чьи голоса еще две минуты назад фальцетом разрезали темную ночь, волнуясь и дрожа всем телом, быстро перевязывали рану на животе у Андрея. Скручивая руки ночному бандиту, Андрей получил удар ножом в живот и теперь лежал на спине, прикрывая рану рукой. Вокруг него толкались все, кто мог, пытаясь хоть чем-то помочь ему. Он был в сознании и пытался даже встать, но быстро слабел от потери крови.

Через полчаса, расталкивая любопытный народ у палатки внутрь прошли врачи скорой помощи. Андрея положили на носилки, сделали обезболивающий укол и увезли в местную больницу.

Ещё через полчаса на место событий на двух машинах приехал полицейский патруль. Одна машина увезла в известном направлении человека в чёрном костюме, который смотрел на всех исподлобья своими мутными глазами. Выходя из палатки, он пытался что-то говорить, но речь его была бессвязна и непонятна.

В эту ночь обитателям палатки уже не удалось поспать – до утра они отвечали на вопросы полицейских и до мельчайших подробностей рассказывали детали этой злополучной ночи.

Лишь только три странные тени, воспользовавшись минутой между событиями, тихо прошли между палатками и растворились в ночной тиши леса в сторону деревни. На вопросы следователей пришлось отвечать только троим из присутствовавших на ночных посиделках после фестивального концерта.

Утром стало ясно, что в эту злополучную ночь был ранен не только Андрей. На входе в фестивальный лагерь был тяжело ранен охранник: он пытался остановить этого неизвестного в черном капюшоне, который явно находился в состоянии наркотического опьянения.

Охранник, видя это, не поверил уговорам и не пустил его в лагерь этой ночью, за что был ранен в грудь – бандит вроде бы отвернулся, готовясь уйти, а потом, резко развернувшись, пырнул охранника ножом.

Что было целью этого человека в черном костюме, так и осталось неясным. Ворвавшись в одну палатку, он до ужаса перепугал спавших там женщин, а ворвавшись во вторую палатку, получил отпор от Андрея.

4.

Они встретились в больничной палате у Андрея через несколько дней. Та страшная ночь соединила судьбы этих людей, они чувствовали себя словно соединенными теми страшными ночными событиями после фестиваля. Теперь они вспоминали и «яркое» окончание фестиваля и разговоры о вере и судьбах своих деревенских друзей, так бесцеремонно ворвавшихся в палатку в ту ночь, и эти страшные несколько мгновений, когда Андрей шагнул первым навстречу опасности – всё это сложилось в единую картину.

Теперь они думали только об одном: чтобы их друг быстрее поправился и вышел из больницы.

Николай, Рустам и Атыр не уехали по своим городам, а остались в московской квартире Атыра, благо там нашлось место для всех.

Андрей уже шёл на поправку, рана оказалась неглубокой, внутренние органы были не задеты. Теперь они снова были вместе – друзья приехали навестить его в больницу и оживленно обсуждали прошедшие события.

– Нет, слушай, ну в какой же момент он успел тебя достать? – не унимался Рустам. – Я прикидывал, что за пару прыжков мог бы достать его, но я успел только подумать об этом, а ты уже валил его на пол.

– Да, я тоже хотел побить его, – весело поддакивал Атыр.

– Ребят, всё нормально. Всё закончилось хорошо, слава Богу, – успокаивал всех Николай. Он присел на край кровати к Андрею и в этот момент больше всех был похож на врача. – А эти-то, слушайте, гости наши ночные, Михась, Серый и этот, как его… Толик, – как растворились сразу после приезда милиции, как дым!

Все улыбнулись.

Они ещё долго пересказывали друг другу свои ощущения тех коротких секунд, которые отделяли их от момента, когда они сидели за столом и разговаривали…

Андрей незаметно пододвинулся к Николаю:

– Я не хотел всем рассказывать, Коля, ты помнишь, о чём мы говорили, тогда… в палатке. Помнишь, о чём этот парень рассказывал, о мостках, когда он чуть не погиб. Не знаю, поверишь ли… Я же среди вас получается был один такой… неверующий. Даже этот Толик, дурной этот… с бутылкой, представляешь, даже он был крещёным! Меня тогда это прямо разозлило как-то… Мне всегда казалось, что свою веру нужно… ну, выстрадать что ли, найти, обрести. А не так просто, пошел и крестился…

– Да ладно, ты молодец, Андрей, просто герой. Кинулся…

– Да какой герой? Меня как будто кто-то подтолкнул. Я даже испугаться не успел. Словно какая-то сила подняла меня и на него бросила. Еще минуту назад, перед тем, как этот… влетел с ножом, я уже решил креститься, – ну… как услышал… этого… Толика, как он себя «посерединке» определил. Страшно стало, что и я такой же. И прямо так сильно захотелось наконец креститься, как будто в тот момент я точно понял, где я и с кем хочу быть. Я, знаешь, именно такого ощущения ждал, чтобы… изнутри всё было… по-настоящему. И тут, как только я это решил – этот нож вдруг передо мной блеснул. Как будто меня не пускают, туда куда я решил, представляешь? Я даже очнуться не успел… Даже страшно не было…

– Так ты решил креститься?

– Да, Коль. Теперь уже решил точно.

– Ну что же. Это правильное решение. Ты и сам говорил, что нужно обрести свою веру, выстрадать.

– Да не говори… Я, когда ещё с вами в палатку пошёл, об этом даже не думал. А там, в палатке, за несколько секунд всё в голове переменилось что ли… И потом… знаешь, мне тут врач сказал, когда я после операции очнулся.

– Что сказал?

– Да он сказал, что лезвие в миллиметре от артерии прошло. Еще миллиметр вправо и всё. Мог бы потерять столько крови, что всё…

– Да ладно…

– Вот тебе и ладно. Бог меня спас… Спас. – Андрей прикрыл глаза рукой, чтобы не видно было выступивших слез.

– Ладно, Андрей, не переживай. Раз уж решил, теперь уже нечего переживать. Выйдешь из больницы, вот позвони знакомому, он там в Москве, всё устроит. – Николай протянул визитку Андрею.

– Спасибо тебе, Николай. Спасибо.

Друзья чего-то оживлённо обсуждали за дверью палаты. Временами слышался хохот и смех, но между знакомыми голосами раздавался какой-то новый голос, которого Андрей не помнил.

Он, опершись на Колю, вышел вместе с ним из палаты. В коридоре стояли Рустам, Атыр и Михась, – тот самый Михась, который был тогда, в тот злополучный день в палатке.

– Привет, а ты как оказался тут?

– Как? Сам меня в Иваново позвал! А Михась не забывает… Я позвонил, они говорят, приезжай. Вот пришел за тобой… Ну, когда поедем?

– А как же твои… друзья? Как же Серый? Толик?

– Да, мужики остаются, Толик в тот день ногу сломал, так бежали, так бежали, торопились, через болото, по лесу, напрямки, что дерево не заметил на поляне. А Серый, кстати, пить бросил, поехал в город, устроился работать на завод. У него сеструха там в городе живет, он к ней и перебрался. Вот к Толику иду, он тут же в соседнем корпусе лежит. В гипсе, забинтованный. Бегун наш… Всегда хвастался, что хорошо бегает. А у тебя как тут дела?