Десятая невеста

***

Я хотела оставить Роланда сторожить вещи, а сама пойти узнать насчет другого судна, но он сказал: нет. Может, я и упырь, но деву в беде не брошу. Позже я поняла, что и в самом деле одна бы не справилась, и была ему благодарна.

Потому что в жизни не была я в таком городе, как Варенец, а тем паче – в морском порту. Пропала бы я, как пить дать, и следов не нашли. Не место это для молодой неопытной девки.

Стояли тут десятки кораблей, и поди разберись, какой откуда. Люди ходят туда и сюда толпами, многие – с оружием и с такими бандитскими мордами, что сразу ясно: прирежет за медяк и глазом не моргнет. Повсюду ящики, мешки, веревки какие-то, отовсюду кричат: с дороги! посторонись! Одни носят груз на корабли, другие выносят. Те между собой торгуются, другие ссорятся или дерутся. Некоторых стражники разнимают, но их мало, и повсюду им не успеть. К тому же сама видела, как им монеты суют, и они отворачиваются, как будто их и не было здесь. А уж грязищи!.. Аж скользко. Чтоб обувку не запачкать, даже не думай. Смотри, главное, чтоб в дерьмо или гнилье какое не вступить.

Кабаков – видимо-невидимо, и во всех дым коромыслом. В них пьяные матросы девок щиплют за разные места. Мы заходили в несколько, у хозяев узнать, кто в Чиньянь собирается, так Роланд велел мне глаза ладошкой закрыть и не смотреть на это непотребство. А я и не хотела. На меня не раз и не два покушались, но стоило Роланду оскалиться – отваливали враз. Правду Барбара говорила, хорошо кровососа иметь под рукой. Конечно, если он не тебя кусать собирается.

По наводкам трактирщиков мы отыскали пятерых или шестерых капитанов, собиравшихся в Лихоморье, причем вскорости, но все отказали наотрез. Девка на корабле – плохая примета, и все тут. Нечего, говорят, среди матросов смуту вносить. Сама же будешь не рада. Думаешь, просто так, что ли, император за невестами свой корабль прислал? Не только из одной любезности. А потому, что ни один разумный человек не возьмет на борт девку.

Солнце поднялось и стало припекать. Роланд накинул плащ и надвинул капюшон поглубже.

За последние сутки я съела едва несколько крошек. В желудке бурчало, но я радовалась, что он пуст, поскольку кучи гнилья и тухлятины стали распространять такую вонь, что хотелось стошнить. Из переулков несло мочой. Я истекала потом, корсет давил на ребра, сил не оставалось таскать на себе платье, подол которого, я, конечно, извозила в грязи.

– Все, – сказала я Роланду, – больше не могу.

Мы нашли уголок в теньке, и я в изнеможении опустилась на сундук. Роланд постоял, перекатываясь с носка на пятку, и вдруг встрепенулся, будто лис, зайца почуявший. Пошли, говорит.

Схватил меня за руку и поволок через толпу. В одной руке я, в другой сундук, и прет вперед так, что все расступаются. Дотащил до самого дальнего конца порта, где возле видавшего виды корабля на берегу стоял неопрятно одетый мужик с черной повязкой на глазу. К нему выстроилась очередь. Один человек за другим подходил и что-то говорил мужику с повязкой, а он записывал. В то же самое время другие люди подходили и забирали с корабля ящики. Еще один моряк показывал людям из порта какие-то приблуды. На одной я разглядела изображение персика, и было еще несколько – из Серпентиновой долины, если я правильно определила знаки. Они обсуждали цены, но я решила, будто ослышалась: так дешево просто быть не могло.

Роланд поставил рядом со мной сундук и скрылся на корабле. Я же осталась жариться на солнцепеке под неуютными взглядами мореходов, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни.

– Новое «персиковое» обручье, красавица! – подскочил ко мне чумазый отрок. – Самое новейшее! Считает шаги, рассказывает сказки, запоминает, что ты съела за день, и советует, чего бы еще поесть!

– Чего поесть, я сама как-нибудь разберусь, – ответила я. Об этом обручье я слыхала. С ним наш княжич изменил Осколкову. Долгое время они с серпентариями переписывались, и княжич получил от персиковых самое что ни на есть первое. Шептались, сундук серебра отдал за него. И больше того: обручьев этих было сделано всего несколько, только для королей и царей, и те ждали их месяцами, записываясь в очередь. Досталось и нескольким купцам, и, говорили, те сделали на них состояние, перепродавая в несколько раз дороже.

А мне предлагали за десять серебряных монет. Ерунда какая-то.

– Кыш! – откуда ни возьмись появившийся Роланд шикнул на пацана, и того как ветром сдуло. – Пошли. Я договорился. Доставят до Берега Тысячи Слонов. Отплывают в полдень.

Мы поднялись на корабль, и Роланд познакомил меня с капитаном. Одно название. Никакого сравнения с теми бравыми, добротно одетыми, суровыми молодцами, с которыми мы пытались сговориться давеча. Да и все судно выглядело как-то… не так. Не смогла бы я объяснить, что с ним было не то, но определенно было.

Однако Роланд выглядел уверенным, и после того, как он мне столько помогал, с чего ему было меня подводить? Капитан, хоть и не мог похвастать нарядными одеждами и завидными статями, показался мне мужиком добродушным. Сказал: довезем в лучшем виде. Нам как раз туда надо, товар забирать. Повел показывать каюту. Я уже настроилась увидеть какой-нибудь хлев, но была она хоть и маленькая, но чистенькая.

– Девку на борт брать не боитесь? – спросила я.

Тот отмахнулся.

– Мы многое делаем, чего другие боятся, – и подмигнул. – С нами не пропадешь. Я те моря знаю как свои пять пальцев.

Роланд заплатил ему, и условились так. Когда доберусь, я должна отписать Роланду, что доставили меня живой и здоровой. Капитан же эту весточку сюда привезет и отправит Роланду. Ежели же Роланд сей весточки не получит… Ежели Роланд узнает, что хотя бы волос упал с моей головы…

Упырь оскалился, показав все свои клыки, и уверил, что отыщет капитана где угодно, хотя бы и на дне моря. И его, и всю команду, и всех их родных. Времени у него полно, в отличие от смертных, и с аппетитом проблем не бывает.

– Напугал, тоже, – буркнул капитан. Однако Роландова речь, тем не менее, произвела на него впечатление.

Мы попрощались с Роландом. Он извинился за свое поведение в Мраниче и пожелал мне всяческих благ. Я не держала обиды, тем более что он мне помог, но поделилась с ним тревогой по поводу корабля и команды.

– Ничего тебе они не сделают, – ответил Роланд. – Вид у них не очень привлекательный, но они безобидные ребята.

И объяснил, чем «ребята» занимаются. Возят из Лихоморья приблуды поддельные.

Ушлый граф пристроил меня на пиратское судно.

***

О море рассказать мне особенно нечего, кроме того, что это много, очень много воды. Спереди, сзади, слева, справа – всюду вода. Я целыми днями гуляла по палубе, таращась вдаль, либо же спала в своей каюте. Плыли мы довольно быстро, и я даже понадеялась, что, может, мы догоним корабль невест, но капитан сказал, что они плывут другим путем. Будут огибать какой-то там полуостров, а мы пойдем прямо, к Берегу Тысячи Слонов, где на самом большом торжище обитаемого мира можно купить любые товары. В том числе, подмигнул он, и приблуды со знаками Серпентиновой долины, которые днями и ночами кропают трудолюбивые чиньяньские ремесленники.

Ага, подумала я. Вот чем промышляет наш великий император. Воровством. Сначала Серпентиновую долину обнес, теперь за Осколково взялся.

На десятый день мы причалили в Фуньчо – Благоухающем городе, я оставила капитану обещанную грамотку для Роланда и сошла на берег, волоча за собой, будь он неладен, сундук.

Помните, что я рассказывала про порт Варенца? Там мол, грязно, шумно, тесно, пахнет нехорошо? Забудьте. Забудьте всё. По сравнению с этим местом Варенец – сияющий остров покоя и благонравия, приют любезности, мудрости и чистоты, оплот безопасности и человеколюбия. Ибо Фуньчо – улей, муравейник, змеиная яма и мышиное гнездо.