Детектив для попаданки

Катя вдруг появляется рядом и кричит:

– Ты выпила эту отраву? Чокнутая! Я же предупреждала: нельзя! Быстрее предлагай теперь чай этой козе!

В голове начинает сгущаться туман. Прячет в себя мысли, чувства, вбирая все плохое и хорошее. Непослушным, с каждой секундой тяжелеющим языком бормочу:

– Чай?

Но отвечает мне уже не Катя, а Аня:

– И то правда! Зачем пропадать добру? – и тянет чашку к себе. – Я допью, не переживай!

Выпивает все, до дна и морщится:

– Горьковатый. Но ради молодости и чистоты организма можно и потерпеть!

– Миш... – лепечу я. Равнодушие накатывает вместе с необъяснимо прекрасной, легкомысленной нирваной. Только одно желание все еще слабо теплится в груди. Хочу увидеть брата. В последний раз.

– Ну ладно, ладно, - ворчит Аня. – Говорят, что предсмертное желание человека - закон. Отведу тебя с Мишаней попрощаться и потопаем на балкончик.

Берет меня за руку и ведет к Мише, ноги ватные, не слушаются, еле ими переступаю. Становлюсь в дверном проеме, прислонившись к косяку, вцепившись слабеющими руками в дверную раму, прощаюсь с ним, родным братом. Чувствую, как эта связь с ним слабеет, утекает куда-то сквозь пальцы. Ничего не осталось, что важно. Никаких привязок к этому миру. Равнодушная эйфория. Нет больше страданий, мучений, радости. Нет больше меня.

Глаза слипаются. Кто-то дергает меня за руку. Больно, но не слишком. Теперь тащат за две руки. Оставьте меня в покое. Просто плюньте на меня и забудьте навеки, умоляю! Но меня по-прежнему куда-то волочат. Потом слышу глухой шум упавшего рядом тела. Звучит довольный Катин голос:

– Фух, успело подействовать!

И я впадаю в окончательное забытье.

Глава 32 Эпилог

Пробуждаюсь под мерное пиканье. Бессовестно вырывая из приятного забытья, оно ужасно нервирует, но со временем начинает радовать. Этот звук напоминает больницу, а очнуться в больнице гораздо лучше, чем по ту сторону туннеля. Принюхиваюсь – и правда больница, пахнет лекарствами и дезинфекцией.

Пытаюсь разлепить глаза, чтобы оглядеться, но веки, как будто намертво спаяны суперклеем. Оставляю попытки. Надо позвать кого-нибудь, попросить, чтобы промыли глаза. Пытаюсь крикнуть, но изо рта вылетает только жалкое сипение. Рядом раздается какой-то звук, затем чувствую на щеке бережное прикосновение горячей ладони и слышу голос Акима:

– Ты меня слышишь? Моргни, если слышишь!

Моргнуть в полном смысле слова не удается, но, видно, по трепету ресниц он догадывается о моей попытке и она идет в зачет. Он продолжает говорить:

– Та тварь в квартире отравила тебя наркотой и алкоголем. У тебя был передоз. Еле откачали! Но теперь все позади. Ты просто отдыхай и набирайся сил! Ни о чем не беспокойся!

Отдыхай? Это слово мой мозг отторгает, как неуместную шутку. Я помню, что все еще в беде. И не я одна. Из закутков памяти на поверхность всплывают последние события. Угрозы брату. Мише... Как он? Где он? Почему Аким молчит? Почему не рассказывает, что случилось? Как я здесь оказалась? Пытаюсь вытолкнуть из горла застрявшие там вопросы, но получается только тихое, несвязное сипение, отдаленно напоминающее карканье.

– Хочешь знать, где брат?

На словах о брате делаю титаническое усилие и с трудом открываю глаза. Вижу размытые контуры предметов. Пытаюсь прицелиться, справиться с расфокусировкой. Наконец, пробившись сквозь туман, я вполне отчетливо вижу усталое лицо мужа и его встревоженные глаза. На сей раз полноценно ему моргаю.

– Миша сейчас дома, с Людмилой. Я позвонил с твоего телефона, попросил ее вернуться, и она согласилась.

Пытаюсь что-то опять сказать, на сей раз не успеваю даже каркнуть, как Аким предугадывает мой вопрос:

– Вижу, ты не угомонишься, пока все не узнаешь! Ладно, так и быть, возвращаюсь к началу. Мы расстались в номере и ты тихо, по-английски исчезла. Когда я не нашел тебя в вестибюле, то поехал на твой gps сигнал. Какое счастье, что ты не сообразила сбросить часы!

– он торжествующе улыбается, - Найденный по сигналу дом оказался знакомым, квартиру я запомнил еще со вчерашнего дня. Дверь, конечно, была закрыта, но не беда. Пока я работал детективом, научился вскрывать замки без ключа. Когда зашел внутрь, увидел тебя, лежащую без сознания на кухонном полу. Рядом с тобой валялась блондинка, тоже в отрубе. И Миша в своей комнате беспокойно отмерял шаги, от стенки к стенке. Позвонил Людмиле, потом вызвал скорую, и вас обоих увезли в больницу. У тебя передоз, у той, другой - кома, причем врачи так и не поняли, от чего здоровый, в общем-то, организм перестал функционировать. Потом, когда тебя уже реанимировали, я прослушал запись вашего с Анной разговора и все стало понятно. Эта запись, конечно, - никакое не доказательство в суде, но уверен, что Анна сделает все, чтобы ее голосочек не всплыл среди ее знакомых. Если не отдаст тебе опекунство по-хорошему, будем с ней по-плохому!

Испуганно на него смотрю. То, что он говорит, - все мимо! Мне нужно посадить ее, Аню. Она пыталась убить меня. Дважды! И если оставить ее на свободе, она попытается сделать это и в третий раз! Не хочу умирать в третий раз! По крайней мере, в ближайшие годы.

Заставляю себя сконцентрироваться. Буква за буквой, терпеливо, не спеша проговариваю, точнее, выхрипываю слова:

– Давно. Я. Здесь?

– Два дня, - отвечает Аким.

– Долго. Еще. Лежать?

– Врачи наверняка не знают, но еще несколько дней, как минимум!

В моих глазах, наверно, загорается ужас. Ведьма говорила, что действие травки длится несколько дней. Так что уже совсем скоро Анька может прийти в себя. И когда это случится, она найдет меня в больнице - здание-то одно! Подушку на лицо, пока я сплю – и вот тебе удачная третья попытка!

Аким ловит мой взгляд и каким-то чудом догадывается, о чем я думаю. Уверяет, что не будет от меня отходить ни на шаг. Не возражаю, конечно, - ведь на споры нужна энергия, которой у меня нет, но его слова меня ни капельки не греют. Как бы муж ни старался меня оберегать, он не робот! Разве ему не придется отлучаться в туалет? А поесть-попить? А поспать? Шансов оказаться один на один с Аней будет предостаточно!

Я лишь надеюсь, что успею намекнуть ей об имеющейся записи нашего разговора прежде, чем она осуществит свои замыслы. Возможно, это ее остановит... Или, может, пора делать ноги из больницы?

– Уедем? – с робкой надеждой прошу Акима, но тот мрачно качает головой.

– Ты слишком слаба. Надо тебя сперва долечить, малышка.

Гладит меня по голове. Черт. Были бы силы, сбежала бы одна, куда глаза глядят. Но сил нет. И даже глаза все еще плохо глядят – то и дело теряют фокус! Придется действовать по-другому. Прошу Акима раздобыть мне нож. Он невозмутимо кивает, исчезает куда-то и через час приносит увесистый охотничий нож. Легонько прижимаю острие к указательному пальцу и на коже мгновенно выступает кровь. Я еще слишком слаба, чтобы замахнуться, но все равно цепляюсь за нож, как за спасательный круг. Тяжелая, гладкая поверхность рукоятки успокаивает. Убаюкивает чувством защищенности настолько, что я засыпаю.

Не знаю, сколько длится мой сон, но просыпаюсь я от голосов. В палате светло, сквозь неплотные шторки пробиваются яркие, солнечные лучи. Аким разговаривает с кем-то на повышенных тонах. Что происходит? Приподнимаюсь, обнажая свой нож, и только тогда различаю, с кем говорит муж. Это Аня, собственной персоной! Стоит сейчас в дверях палаты и отчаянно, возмущенно жестикулирует.

Одетая в тот же элегантный сет, что и на нашей последней встрече, при виде меня, сидящей с ножом в руке и глупо моргающей, она радостно пищит: