Детектив Филип Марлоу

– О таких, как он, бытует выражение: "Невежествен, как актер".

– Хватит. Ты что, не знаешь, как используют эту зуботехническую дребедень?

– Знаю. Я выяснил. Альбастон используется для изготовления восковых форм. Он очень твердый, мелкозернистый, и к нему ничего не прилипает. Другой материал - кристоболит - используется для изготовления форм с помощью восковых заготовок; выдерживает очень высокую температуру... Скажешь, ты не понимаешь, о чем я говорю?

– Ты, наверное, знаешь, как делаются золотые пломбы, - сказал Эдди Пру.
– Наверное, знаешь, а?

– Я потратил сегодня два часа на изучение этого вопроса. Теперь я тонкий знаток - и что дальше?

Он помолчал немного и сказал:

– Ты газеты читаешь когда-нибудь?

– Изредка.

– Ты случайно не читал, что в Белфонт-Билдинг на Девятой укокошили одного старика по имени Морнингстар - двумя этажами выше офиса Х.Р.Тиджера? Не читал, а?

Я не ответил. Он еще некоторое время смотрел на меня, потом протянул руку к приборной доске и выключил зажигание.

– Никто не повел бы себя так глупо, как ты, - мягко сказал он. Никто. Спокойной ночи.

Машина отъехала от тротуара и двинулась вниз по склону в сторону Франклина. Я ухмылялся ей вслед, пока она не скрылась с глаз.

Я поднялся наверх, отпер дверь квартиры, приоткрыл ее на несколько дюймов и потом осторожно постучал. В комнате послышались шаги, и цветущего вида девушка в белой форме и белой шапочке с черной полоской распахнула дверь.

– Я Марлоу. Я здесь живу.

– Проходите, пожалуйста, мистер Марлоу. Доктор Мосс меня предупредил.

Я тихо прикрыл дверь.

– Как она?

– Спит. Она уже дремала, когда я пришла. Меня зовут мисс Лимингтон. Ничего особенного я о ней сказать не могу, кроме того, что температура в норме, а пульс учащенный, но успокаивается. Душевное потрясение, я полагаю.

– Она нашла убитого человека, - сказал я.
– Страшно испугалась. Она не проснется, если я войду в спальню и возьму кое-какие вещи?

– О, пожалуйста. Если вы не будете шуметь, она не проснется. В любом случае это не страшно.

Я прошел в гостиную и положил деньги на секретер.

– На кухне найдете кофе, ветчину, яйца, хлеб, апельсины и виски, сказал я.
– Если понадобится еще что-нибудь - позвоните вниз.

– Я уже взглянула на ваши припасы, - улыбнулась сиделка.
– Для завтрака вполне достаточно. Она останется тут?

– Это вопрос к доктору Моссу. Думаю, она отправится домой, как только будет в состоянии. Ее дом далеко отсюда, в Вичите.

– Я всего лишь сиделка, - сказала она.
– Но думаю, что ее вполне исцелит хороший глубокий сон.

– Хороший глубокий сон и смена общества, - сказал я, вовсе не имея в виду мисс Лимингтон.

Я прошел по коридору и заглянул в спальню. Они нарядили ее в мою пижаму. Она лежала на спине, выпростав руки из-под одеяла. Рукав пижамы завернулся дюймов на шесть, и торчавшая из рукава рука была плотно сжата в кулачок. Лицо ее было бледным и изможденным, но казалось вполне спокойным. Я вытащил из стенного шкафа саквояж и покидал туда барахло. Когда я тронулся к двери, я еще раз взглянул на Мерле. Глаза ее были открыты и устремлены в потолок. Потом она медленно перевела взгляд пониже, чтобы видеть меня боковым зрением, и слабая улыбка тронула уголки ее губ.

– Привет, - это был слабый дрожащий голосок; голосок, который знал, что его хозяйка лежит в постели, при сиделке и прочем.

– Привет.

Я подошел и встал рядом с постелью, со своей самой ослепительной улыбкой на своем мужественном лице.

– Со мной все в порядке, - прошептала она.
– Все чудесно, правда?

– Конечно.

– Это ваша постель?

– Все в порядке. Я вас не укушу.

– Я не боюсь, - сказала она. Ее рука поползла по одеялу ладошкой вверх, ожидая, чтобы ее взяли. Я взял ее.
– Я не боюсь вас. Ни одна женщина не может испугаться вас, правда?

– Из ваших уст, - сказал я, - полагаю, это значит комплимент.

Ее глаза улыбнулись - и снова посерьезнели.

– Я обманула вас, - тихо сказала она.
– Я... я ни в кого не стреляла.

– Знаю. Я там был. Забудьте это. Не думайте.

– Все всегда советуют забыть неприятные вещи. Но их невозможно забыть. Я хочу сказать, как-то глупо давать такие советы.

– О'кей, - я притворился уязвленным.
– Я глуп. Как насчет того, чтобы еще соснуть?

Она медленно повернула голову и посмотрела мне в глаза. Я присел на краешек постели, держа ее руку.

– Полиция придет сюда?
– спросила она.

– Нет. И попытайтесь пережить это разочарование.

Она нахмурилась:

– Вы, наверное, считаете меня страшной дурой.

– Ну... наверно.

В уголках ее глаз выступили две слезинки и мягко скатились по щекам.

– Миссис Мердок знает, где я?

– Еще нет. Я собираюсь сообщить ей.

– Вы ей расскажете... все?

– Да. Почему нет?

Она отвернула голову от меня и тихо сказала:

– Она поймет. Она знает об одной ужасной вещи, которую я сделала восемь лет назад. Об ужасной, кошмарной вещи.

– Конечно, - сказал я.
– Поэтому она и платила Ваньеру все эти годы.

– О Боже, - она выпростала из-под одеяла руку, а другую вырвала из моей руки - и судорожно сцепила их.
– Я не хотела бы, чтобы вы это знали. Не хотела бы. Никто не знает, кроме миссис Мердок. И родители не знают.

В дверях появилась сиделка и сурово взглянула на меня:

– Не думаю, что ей полезно разговаривать в таком тоне, мистер Марлоу. Наверное, вам лучше уйти.

– Послушайте, миссис Лимингтон, я знаю эту девушку целых два дня, а вы лишь два часа. Уверяю вас, это ей пойдет на пользу.

– Это может привести к другому... э-э... приступу, - сказала она, строго глядя мимо меня.

– Хорошо, если ей суждено перенести еще один приступ, не лучше ли, чтобы это произошло сейчас, пока вы рядом? Пойдите на кухню и выпейте что-нибудь.

– Я никогда не пью на службе, - холодно сказала она.
– И, кроме того, кто-нибудь может унюхать запах.

– Сейчас вы работаете на меня. Все мои наемные рабочие обязываются выпивать время от времени. И, кроме того, если вы хорошо пообедаете и проглотите пару чашек кофе, никто ничего не унюхает.