Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей

Успеют ли они вовремя?..

* * *

Двое стражников на западной половине дворца обернулись, услышав непонятный шорох позади. Но среагировать не успели — тут же были убиты точными, расчетливыми ударами. Ни один из них не успел издать ни звука. Убийцы с осторожностью опустили обмякшие тела жертв на пол, стараясь не греметь доспехами.

— Оттащите их в тень, живо, — мужчина могучего телосложения в богато украшенном нагруднике вышел из-за угла, на ходу отдавая приказ.

За Неоптолемом сгрудилось почти три десятка солдат, вооруженных бронзовыми мечами. Все держали в руках легкие деревянные щиты, обтянутые кожей, но щит царевича Фтии отличался от остальных: тяжелый, предназначенный скорее для осады, но малопригодный для быстрого передвижения.

Высокий и мощный, не замечающий веса огромного щита, Неоптолем возвышался над собственным отрядом, подобно воинственному титану. В его взгляде мерцал угрюмый блеск, не предвещающий ни добра, ни жалости, ни помилования. Не было сомнений в том, что этот человек преисполнен решимости довести свое дело до конца.

Когда приказание было исполнено, сын Пелея развернулся к своим соратникам и сказал негромко, но отчетливо, чтобы его услышал каждый мирмидонец:

— Время пришло! Мы выполним задуманное и покроем Крит позором, а Фтию — славой. Идите за мной на женскую половину дворца. И не вздумайте шуметь, пока мы не окажемся на месте!.. Кто уронит щит или что-то ляпнет без разрешения — сразу лишится головы!

Он махнул рукой, призывая следовать за ним. Мирмидонцы быстрым шагом двинулись за предводителем, который знал правильный путь и уверенно продвигался вперед по коридорам Кносса.

Еще дважды они натыкались на критских стражников. Один отряд часовых был убит на месте, не успев поднять тревоги. Следующий же дозор из трех человек верно оценил соотношение сил и отступил без боя.

Убегавшие дозорные громко звали на помощь — для мирмидонцев ситуация стала опасной. Однако те отреагировали мгновенно: их ряды разомкнулись и вперед выскочили лучники, послав стрелы вслед стражникам. В узком коридоре было невозможно промахнуться; несчастные упали замертво, окрасив каменный пол кровью. Неоптолем лишь махнул рукой: заниматься телами уже не было времени — следовало как можно скорее достичь цели.

Мысли царевича Фтии были спутанными: им попеременно владели то горечь, то веселье. Он любил войну, любил пьянящий аромат смертельной опасности и славных побед. Именно на поле боя сын Пелея видел свое истинное предназначение. Его богом был грубый и воинственный Арес.

Лишь один человек мог смягчить мятежную душу мирмидонца — критская царевна.

Гермиона… С тех пор как маленький Неоптолем впервые с ней заговорил, он уже не мог выбросить из головы образ милой девочки, со временем превратившейся в великолепную женщину.

Он делил ложе со многими служанками и рабынями, однако ни одна из них не могла пробудить тех чувств и мыслей, которые вызывала в его грубой душе дочь Идоменея. Прямой, вспыльчивый и решительный Неоптолем любил так же неистово, как и жил: единожды сделав выбор, он упорно его придерживался и не мог подумать о чем-либо ином. Однажды он сам решил, что Гермиона станет его женой, и даже помыслить об ином исходе не мог…

Но его унизили отказом, и мир Неоптолема, такой простой и понятный, рухнул. Он воспринял как кровную обиду абсолютно все: ответ Гермионы, слова Идоменея и даже само существование микенского царевича, ставшего ему соперником.

Внезапная война с Микенами оказалась великим благом. Картина мира снова обрела ясность, полумерам в ней не было места — вокруг остались лишь союзники и враги. Идоменей не согласился отдать дочь за Неоптолема?.. Значит, он будет врагом для всех мирмидонцев.

Сегодня ночью Неоптолем выкрадет Гермиону и уплывет с острова, оставив старого царя терзаться в муках. А затем овладеет критянкой прямо на корабле, на глазах у всей команды — царство Идоменея будет опозорено до конца времен. Орест же наверняка пожелает броситься в погоню и отомстить… Только ни судов, ни соратников у него уже не будет!

Неоптолем позволил себе тихий смешок. Увидев тогда в бухте микенские корабли, он посчитал это еще одним оскорблением. Нельзя принимать врагов и друзей как равных, и старик Идоменей глубоко просчитался, решив, что это сойдет ему с рук! После этого мирмидонский предводитель внес изменения в первоначальный план похищения царевны. Все складывалось лучше некуда: Микены лишатся своих драгоценных кораблей, Орест будет бесноваться на берегу, а Гермиона станет собственностью Неоптолема. Что может быть слаще подобной мести?..

Жаль, не получится прикончить микенского ублюдка… Отряд Неоптолема был слишком мал, чтобы противостоять одновременно микенцам и критской страже. Его численность подходила для быстрой вылазки, но не для затяжной битвы. Ничего, расправу над Орестом можно отложить до следующего раза… Мирмидонец был уверен: рано или поздно они встретятся вновь. Того желают сами боги!

Его размышления были прерваны испуганным воплем. Неоптолем крутанулся, вскидывая меч… И рубанул им по шее невысокой девушки, которая в этот момент выскочила из правого коридора. Служанка выронила кувшин с молоком и поднесла дрожащую руку к глубокой кровоточащей ране. Затем ее ноги подкосились, и она повалилась на пол. Маленькое тело несколько раз изогнулось в предсмертных судорогах… после чего замерло навсегда.

— Как думаешь, она разбудила кого-нибудь своим визгом? — спросил Пандар, один из мирмидонских воинов.

Неоптолем бросил взгляд на убитую и узнал в ней одну из служанок Гермионы. Не повезло…

— Без понятия, но времени у нас стало еще меньше. Бегом!

Мирмидонцы бросились вперед и спустя несколько мгновений оказались перед входом на женскую половину дворца.

Там случилось то, чего Неоптолем предвидеть не мог.

Вход сюда обычно охранялся двумя-тремя стражниками: никому в голову не приходило с боем прорываться к женщинам. И Неоптолем хорошо это знал, поскольку подолгу гостил во дворце. Но на этот раз все было иначе. У деревянных дверей, окованных медью, мирмидонцев поджидал целый отряд!

Здесь было не меньше двенадцати человек, и все они находились в боевой готовности — вероятно, услышали девичий крик. Завидев мирмидонцев, критские воины все как один вскинули мечи и ударили по своим щитам. Грохот поднялся такой, что стало ясно — сейчас проснется весь Кносс.

Один из стражников обернулся к кому-то в покоях и закричал:

— Запритесь и ждите помощи! Они пришли!

— Вперед! — прорычал вышедший из себя Неоптолем, и его отряд бросился на врага. Завязалась стычка, кровавая и безжалостная. Мирмидонцы знали, что на счету каждое мгновение, поэтому бились, подобно разъяренным львам, не щадя сил и не обращая внимания на потери.