Дети Антарктиды. Захваченные земли

– Кстати, я тебе говорил, что мне нравится твоя новая стрижка? – Дыхание Йована стало ровнее.

– Не подмазывайся, – произнесла девушка, уткнувшись ему в куртку.

– Да я серьёзно…

Надя чувствовала себя неловко среди восточников – она переминалась с ноги на ногу, рассеянно смотрела по сторонам, но всё же оставалась рядом с ними.

Со стороны вездехода раздался грозный голос сержанта:

– Может, вы ещё там пикник устроите? Только выехали! Живее внутрь.

– Прав он, – хоть и нехотя, но согласился Матвей, – ехать нам надо.

– Да, конечно, – ответил Йован. – Идём.

Он нежно освободился из крепких объятий Арины и обнаружил, что девушка позволила себе всплакнуть. Но стоило это заметить остальным, как она немедля смахнула слёзы с глаз и, шмыгнув носом, твёрдо произнесла:

– Пошли.

Её решительность вызвала одобрительную улыбку у Нади.

Спустя полчаса они оказались на трассе М-11. Здесь, среди брошенных автомобилей, им стала попадаться военная техника: танки, бронетранспортёры, грузовики и прочие машины, некогда участвовавшие в войне с иноземными захватчиками.

Вскоре с северной стороны показались очертания Санкт-Петербурга, и все пассажиры «Титана» прильнули к иллюминаторам. Гигантские многоэтажные дома казались отсюда совсем крохотными и едва виднелись на горизонте. К городу от дороги тянулись несколько уцелевших проводов высоковольтной линии электропередач. Чуть западнее находилась магистраль, напоминавшая гигантскую змеиную чешую, где каждая чешуйка была брошенным автомобилем.

– А мне вот так и не довелось побывать там, в Питере, до Вторжения, – пробормотал Вадим Георгиевич в мёртвой тишине. – Я сам-то из Ярославля, но до Питера так и не доехал. То возможности не было, то желания. А ведь там Спас на Крови, Дворцовая площадь, Эрмитаж… – Он вздохнул с сожалением. – Наверное, ничего этого уже не осталось.

– Ещё там Раскольников старуху-процентщицу убил, – добавила Арина.

– Точно, – хмыкнул начальник.

Вид отдалённого города с многочисленными зданиями вдруг напомнил Матвею один нюанс, который тревожил его ещё во время морского путешествия.

– Меня вот что беспокоит, – начал он, обращаясь к Вадиму Георгиевичу. – Как мы будем искать вашу дочь в таком огромном городе, как Москва?

Старик улыбнулся и цокнул языком.

– О, мы всё предусмотрели. – Он указал в сторону кабины водителя. – На крыше «Титана» установлен портативный комплекс радиосвязи с диапазоном УКВ, который ловит сигналы в радиусе до тридцати километров.

– УКВ? – уточнил Матвей.

Не успел Вадим Георгиевич открыть рот для объяснения, как его опередила Арина:

– Ультракороткие волны.

Девушка отвлекалась от вида из иллюминатора и, поймав на себе удивлённый и в то же время озадаченный взгляд прогрессиста, пояснила:

– Мой отец разбирался в радиотехнике, вот как-то и запомнилось.

– Верно, ультракороткие волны, – подтвердил старик с добродушной улыбкой.

Ещё месяц назад Арина засияла бы от похвалы в её адрес, но сейчас лишь едва заметно кивнула и снова уставилась в иллюминатор.

– Короче говоря, – продолжил прогрессист, обращаясь к Матвею, – у моей дочери имеется точно такой же комплекс. Поэтому мы надеемся поймать сигнал и связаться с ней, как только достигнем Москвы.

«Если, конечно, будет с кем связываться», – подумал про себя собиратель, но оставил эти мысли при себе.

– Мы включили комплекс ещё две недели назад, после встречи с тем кораблём, атакованным мерзляками. Подумали, может… – Вадим Георгиевич замялся, не решаясь вслух произнести самые неприятные опасения.

Лицо Лейгура осклабилось в издевательской улыбке.

– Что весёлого? – злобно спросил старик.

Исландец поскрёб пальцами грубую щетину на щеке и ответил:

– Говоришь, на тридцать километров эта штука работает? Если так, то не понимаю, на что ты рассчитывал, включая её на корабле. Искать их сигнал по всему экватору в Атлантике – равносильно поиску иголки в сотне стогов сена.

– Твоего мнения тут явно никто не спрашивал, – вмешался в разговор Ясир.

Вадим Георгиевич приблизился к исландцу на шаг и раздражённо высказал:

– Я и без тебя знаю, что это бестолковая затея. Но это всяко лучше, чем ничего, ясно?

Лейгур спокойно посмотрел на раскрасневшееся от злости лицо прогрессиста, затем тихо спросил:

– Как звали капитана, который переправлял их?

– Это ещё что за допрос? – возмутился Ясир, подойдя к начальнику. – Вадим Георгиевич, не позволяйте этому мерзавцу общаться с вами в таком тоне.

Исландец сверкнул глазами в сторону араба.

– Это не допрос, парень. Просто хочу узнать, каковы шансы, что те, кого вы собираетесь спасать, хотя бы доплыли до захваченных земель.

– Юдичев, – сурово ответил старик. – Капитан Юдичев Максим Викторович.

– А, Юдичев…

– Ты знаешь его?

– Знаю. Хороший моряк, не раз выпивали с ним в «Берлоге» после успешного рейда. Похлеще меня любитель опрокинуть стопку-другую.

– И что ты скажешь? – с нетерпением спросил Вадим Георгиевич. – Он бы доставил их сюда?

Тут и сержант поднялся со своего места, отложив карту в сторону:

– Начальник, это уже совсем… Нашли кого спрашивать! Мы этого Юдичева тщательно отбирали среди десятка капитанов. Конечно, он их доставил.

– Я и не отрицал этого, – произнёс Лейгур, глядя на старика. – Через пояс он их, наверняка, провёл, моряк он действительно хороший, только вот как человек… довольно сложный.

– Минуточку, я не ослышался? – Ясир указал на исландца пальцем. – Ты, шайтан проклятый, вообще не имеешь права осуждать других, ясно тебе?

– Так, всё, хватит! – рявкнул Вадим Георгиевич. – Устроили здесь ток-шоу…

– Чего устроили? – спросил Тихон.

Главный прогрессист отмахнулся, не собираясь ему ничего объяснять, и снова обратился к капитану:

– Вот что я тебе скажу. Для меня главное, что он доставил сюда мою дочь с остальными ребятами. Сложный этот Юдичев или простой – это последнее, что меня беспокоит, особенно в здешних местах.

Лейгур поднял руки, как бы сдаваясь, и произнёс:

– Как знаете.

Вадим Георгиевич отвернулся и направился в кабину. Казалось, разговор был исчерпан, но он всё же обернулся и добавил:

– К тому же… какая к чёрту разница? Возможно, этот Юдичев уже мёртв.

Лицо старика раскраснелось, его вновь обуяли раздражение и ярость. Он ударил ногой по сиденью.