Дети Арктиды. Северные истоки Руси
Шрифт:
С точки зрения наиболее консервативного ядра кризис выглядел как деградация, а те, кто смирился и приспособился к новым условиям, — как ренегаты-отступники. В то же время, традиционалисты-консерваторы не могли не понимать глобальность и необратимость изменений, но ценность Традиции была для них безусловно выше бессистемного, пусть даже относительно благополучного существования. Быть может, часть из них ощущала даже нечто подобное религиозному чувству богооставленности позднейших эпох. Разность в образе жизни неминуемо вела к разнице стереотипа поведения, а значит, к размежеванию и конфронтации. Поэтому нет ничего удивительного в том, что какие-то группы людей, пытавшихся сохранить инерционное и более «духовное» существование, могли, постепенно удаляясь от своих более конформистских сородичей за отступившим ледником, достичь северной оконечности материка и закрепиться на ней. Это переселение, в отличие от спонтанного рассеивания оставшихся, осуществлялось максимально большими группами, под руководством каких-то вождей, имевших не столько воинский (как в поздний период), сколько духовный, жреческий авторитет.
Гипербореи — самое инерционное ядро Арктиды, первые консерваторы, первые и истинные традиционалисты.
Главными знаковыми символами новой советской эпохи несомненно явились красный цвет, красная звезда, серп и молот и новый герб. Сам герб содержит тоже немало замечательных знаков, прежде всего это пятиконечная звезда и солнце, причем это именно восходящее солнце, а звезда восходит именно над Северным полюсом. Не случайно проекция земного шара повернута так, чтобы на «лобном» месте показать полюс. К чему это большевикам
Почему Красная Россия главным своим символом выбрала пятиконечную звезду? Самый простой ответ: позаимствовав по случаю новую царскую форму (сделанную, кстати, по эскизам «языческого» живописца Васнецова), так называемую «буденновку» с красной звездой на лбу, а вместе с ней и саму звезду. Вспомним, что в традиции «звезда во лбу» и есть та самая «печать Каина», случайно ли это? В таких глобальных исторических процессах случайностей быть не может. Откуда и что есть пятиконечная звезда? Ее главный символический смысл в направленности, именно в избранности направления «вверх», а «вверх» это всегда было для северной расы Север, а точнее, полюс[24]. Пятиконечную звезду знали уже в Древнем Египте, и именно там она первоначально была символом не просто звезды на небе, а именно Полярной звезды. По самым ранним египетским мифам душа фараона возвращается на Полярную звезду, и над головой умершего фараона в гробницах изображалась пятиконечная звезда, позднее память о Севере угасает (хотя и в позднединастическом Египте сохраняется миф о том, что древние боги-цари пришли в Египет с севера), и уже душа фараона связывается с Орионом, а пятиконечная звезда символизирует просто звезду на небе. Из-за прецессии под Полярной пятиконечной звездой надо понимать не именно альфу Малой Медведицы, а звезду, которая определяет север и полярную ось, которая всегда «наверху». Большевики не знали звезды до 1917 года, они лишь «вовремя», и может быть «случайно», подхватили ее из рук, также, возможно, «случайных» Васнецова и Николая II. И еще: сами большевики не могут объяснить, откуда и зачем взялась свастика на первых советских деньгах. Можно уверенно сказать, что ни Николай II, ни Ленин, ни министры финансов не имели какой-либо глубокой задней мысли, это тоже произошло «случайно», возможно, по прихоти того неизвестного художника, кто их придумал, или так захотелось какому-то члену какой-то комиссии. Это уже не так важно, важно, что этим был кем-то и кому-то дан знак. Большевики лишь были орудием в руках высшей воли, мы никогда не видим и не знаем прямой воли Высшего, нам доступны лишь производные того, что вершится там, наверху. Но Традиция говорит: «что внизу, то и наверху»; наука утверждает: «микрокосм и макрокосм тождественны»; мы должны помнить, что битва идет и на земле, и на небе, и на небесах не все безоблачно, мы бьемся, чтобы победили наши боги, а наши боги бьются и за нашу победу.
Перенос столицы, сердца России, из Петербурга в Москву трудно объяснить минутной слабостью большевиков, якобы испугавшихся Юденича. У Юденича было мало шансов с его пятнадцатитысячной армией, и, как показали дальнейшие события, его потуги оказались жалкими, то ли дело Деникин, Корнилов и весь «Белый» Юг России. И Москва была заведомо в большей опасности, чем Питер, и Белая армия была практически в одном шаге от Москвы, и у большевиков тогда действительно серьезно встал вопрос об отступлении и переносе «центра» новой России. Но белые разбежались по европейским углам, и Москва вернулась. Петербург, самый нерусский, анти-русский город, всем своим видом и все своим духом, всей своей сыростью олицетворял Запад, Атлантику. В чем самая главная пропасть между Питером и Москвой? Роза ветров в Петербурге имеет преимущественно западное направление, и он питается энергией теплых атлантических циклонов, он стоит на болоте, «на воде», количество солнечных дней в году не более 30 %. Все остальное, архитектура, менталитет, дух — лишь производные. Петербург абсолютно искусственный город, химера на теле России, созданная Петром Великим, великим индоевропейским зомби. Химерность его сразу стала бить в глаза и даже в нос, когда, потеряв подпитку из России, он стал на глазах разрушаться, смердеть, превращаться в фантасмагорический имперский город-призрак, провинциальный город-музей. Москва это центр Великой Русской равнины, над которой господствуют северные антициклоны, и энергетика ее солярная, а остальное тоже уже производное.
В чем главный «смысл» большевиков? Какую главную задачу они выполняли и выполнили? Выбор высшей воли был весьма жестким и кровавым, но, видимо, единственно спасительным, только тоталитарный кулак, только сжатая в единый кулак Русь, а в ее лице и Север, мог отразить «Drang nach Osten» Запада, а в его лице Атлантиды. Ленин и Сталин, разрушая старый мир и строя новый, на самом деле успели всего за двадцать лет (!) прежде всего очистить Русь от ее пятой индоевропейской колонны, дворянства и прямой атлантической нечисти — немцев, французов и прочих, и главное сцементировать страну, уже неважно сейчас под какой идеей или флагом, перед новым и самым страшным ударом Запада. Сталин и Ленин ушли, но они сделали свое дело, и Россия выстояла, хоть и самой тяжелой за свою историю ценой. Большевики уничтожили империю, уничтожили треть населения, это страшная арифметика, если только не высшая математика всевышних сил. История не знает «если», но абсолютно точно, ни Николай, ни царская, то есть дворянская, армия, ничто не могло бы спасти Россию в этой последней битве с тевтонами. Семнадцатый год был нужен, чтобы был сорок пятый. Гитлер не Наполеон, он пришел не повоевать, это была и не война, это межвидовая смертельная схватка человеческих видов, Каина и Авеля, скотоводов и земледельцев, Арктиды и Атлантиды, Запада и Востока, заката и восхода. И Авель снова пал!
В этой схватке были две главные битвы, Сталинградская и Курская, и обе они были на ключевых рубежах Расы, на Волге, священной Ра, и Курском поле — Курукшетре[25]. Есть еще и определенная, символическая очевидность: это была битва пятиконечной звезды Гипербореи, которую как бы вдруг водрузила на свое знамя Русь, и свастики, которая так же вдруг и беспричинно стала знаменем новых тевтонов. На самом деле, под Сталинградом и на Курском поле «красная звезда» боролась не со «свастикой», а с немецким вермахтом, новыми тевтонами. Символом же вермахта, как и самого рейха, так и остался «Adler», германский орел, тевтонский, римский, греческий, новоатлантический — американский, и самый главный индоевропейский скотоводческий тотем. Причем он трижды был изображен на новом тевтоне: нарукавная нашивка, нагрудная и головная на фуражке, символически он держит руки, сердце и голову, то есть власть его абсолютна. Это тот орел «тысячелетнего рейха», которого скинул с вершины рейхстага русский солдат, все тот же «ратай-ратник», и уже под орлом, в когтях этого орла, была свастика. Хищник символически держал знак Севера и Солнца как добычу, готовый принести ее в жертву.
Для германской традиции свастика всегда была тайным, чисто эзотерическим, знаком, то есть вне самой народной традиции. Ее никогда не вышивали на рушниках и занавесках, не вырезали на фронтонах домов, как на Русском Севере, не пекли печений-козулей свастичной формы как на русскую Масленицу и даже не использовали в виде декора, как это делали строители древнерусских храмов. Самих названий свастики в русской традиционной культуре было великое множество (коловрат, посолонь, ярга, яровик, солнцеврат, полезень, святодар, цветок папоротника,
святоч, огнивец и др.). По подсчетам омского автора В. Н. Январского, их насчитывается целых 144!Сами имена, ее логосы, в германских языках незначительны и абстрактны («Fylfot» — «многоножка», «гаммадион» — буквально «крест буквой Г», «hakenkreuz» и даже по-немецки примитивно прямолинейно «Judenheisskreuz» — «антисемитский крест») говорят о том, что свастика как символ была для традиции понятием отвлеченным, посторонним, если не чужим. Сам Гитлер не любил называть это свастикой, для него это был Hakenkreuz, всего лишь «загнутый крест». По свидетельству Конрада Хайдена, биографа Адольфа Гитлера, символ свастики появился рядом с ним на первом публичном выступлении в 1921 году: «Новое красное знамя с черной свастикой в белом диске было развернуто в первый раз. Эффект был столь ошеломляющим, что даже сам Гитлер был приятно удивлен». Как он напишет позднее: «Гитлеру понравилась новизна и какая-то энергетика этого символа. «Это то, что надо для Нового Рейха», — сказал Гитлер». Надо добавить, что фюрер сделал древнейший символ еще «новее», перекосив на 45 градусов, поместив в круг на красном фоне. Конечно, ничего случайно с такими историческими последствиями не происходит. И конечно, Гитлер не был бесноватым дегенератом, это был человек огромной интуиции и с огромным даром германского «коллективного бессознательного», но он так и не осознал до конца (даже сам главный идеолог свастики Хаусхофер считал ее символом «грома и огня»), в чем суть «новизны» и, главное, какая именно «энергетика» в этом солярном символе. Эта энергетика дала ему бурное начало, но и привело к страшному концу. Свастика не могла быть, куда ее ни рисуй, орудием против Севера, она всегда по определению и ключ к нему, и самый прочный замок. Гитлер и Третий рейх были без сомнения воплощением самого тевтонского духа, духа и дела Deut-Тота, матрицей Атлантиды в Индоевропе, но свастика для них была троянским конем Севера. Ни Гитлер, ни Гиммлер, главные почитатели свастики, никогда не понимали, зачем и почему они это носят, отсюда бессознательное беспокойство, всякого рода судорожные попытки найти ответ, экспедиции в Тибет, на Кавказ, тибетские монахи в ставке в Берлине, разочарование и страх, запрет и гонение всех тайных орденов и даже астрологов. Принципиально, что свастика не была знаменем Нового Рейха, она была знаменем партии, партии «социализма», пусть и с приставкой «национал-», и главным хранителем знамени и самого символа был по должности и по сути Борман. Самая загадочная, даже мифическая, личность рейха, ни вокруг одного германского лидера нет столько мифов и легенд, существует даже такая, что он был советский агент, и важно, что эта легенда исходит от англоамериканской разведки. Никто не узнает, правда ли это, но это и не так важно, достаточно назвать его «агентом влияния Севера», или в данном историческом случае Востока, что одно и то же. Его фамилия тоже непростая деталь, «Бор-ман» это «человек Бора», то есть Борея, Севера и, главное, он несет линию «mann» в «ger-man» cкой расе, в противоположность «herr» — другим главным носителям знака: «Гитл-ер», «Гиммл-ер» и «Гер-инг». Есть свидетельство откровения Бормана после решения фюрера идти на Восток — «это конец Германии». Не секрет, что именно Борман был лидером партии сторонников войны с Англией и США, не секрет и вражда Бормана и Гимлера, лидера партии сепаратного мира с англосаксами. Борман преклонялся перед Бисмарком, который «сделал Германию», но который был убежден, что «Drang nach Osten» это ее погибель. И которому принадлежат слова, достойные германского гения: «У Германии нет врагов на Востоке, но они есть на Западе».
Но роль и место Бормана это частный вопрос, а вот роль и значение свастики во взлете и крахе нового германского рейха ключевая. Никто не может сказать, почему в самые решающие моменты самых решающих битв на Востоке Гитлер становился явно неадекватен и принимал явно иррациональные решения, которые приводили в смятение генералов и в конечном итоге — к военным катастрофам. Это из области иррационального, почему вдруг фюрер действительно становился «бесноватым», словно какая-то неведомая сила закрывала его разум, затемняла дух и отрезала источники интуиции. Хотя в начале войны, до русской кампании, Гитлер показал себя гениальным военачальником с действительно гениальной интуицией. Самые показательные и ключевые моменты «Drang nach Osten»: первоначально операция «Барбаросса» была утверждена на две недели раньше, но именно Гитлер вопреки мнению Генштаба настоял на дате 22 июня, то есть после летнего солнцеворота, уже в «темное время» года, разворота Солнца в ночь и время правосторонней свастики, время разрушения и самоочищения; уже через два месяца после взятия Смоленска перед вермахтом прямой и свободный путь на Москву, Сталин уже сам понимает, что город не отстоять, сибирские дивизии еще далеко, Жуков не успевает, начинается эвакуация столицы, но в решающий момент Гитлер вдруг останавливает наступление и решает брать Киев, чем приводит в замешательство всех генералов. Вермахт мог уже по инерции докатиться до Москвы, и фюрер практически своими (или не своими) руками сорвал взятие русской столицы, более того, он обескровил группу армий «Центр», перебрасывая лучшие части на Юг. Что-то двигает его на Волгу, и он убеждает генералов, что Сталинград важнее Москвы. Битва на Волге — это великая битва, но кроме великого героизма русского солдата в ней есть и нечто необъяснимое. В послевоенных мемуарах генералов вермахта красной нитью проходит главная мысль: по всем законам военной науки, по всем законам кшатриев, армия Паулюса не могла не взять Сталинград. Попытки объяснения сводятся к тому, что лишь бездарные и противоречащие друг другу приказы Гитлера, нерасторопность Генштаба, бездействие Паулюса привели 300 тысяч немецких рыцарей в котел, на очередное Ледовое побоище. В наших источниках все попроще, воля к победе и гений наших генералов. Но где была эта воля к победе, пока нас не загнали до священной Pa-Волги? А бездарность наших военачальников, не выигравших ни одно сражение до этого и сдавших пол-России, оправдывается лишь поговоркой «победителей не судят».
Сталинградская битва по продолжительности и ожесточенности боев, по количеству участвовавших людей и боевой техники превзошла на тот момент все сражения мировой истории. Сто тысяч квадратных километров, 2 миллиона человек, до 2 тысяч танков, более 2 тысяч самолетов. По результатам эта битва также превзошла все предшествовавшие в Новой истории. Под Сталинградом русские бились не просто с немцами, а уже с индоевропейцами, советские войска разгромили пять армий: две немецкие, две румынские и одну итальянскую. Враг потерял убитыми, ранеными, плененными более 800 тысяч солдат и офицеров[26]. Участники битвы вспоминали о необъяснимом внутреннем подъеме перед сражением и вообще о странной атмосфере вокруг, воздух, «эфир», был как бы наэлектризован, пахло «войной» и какой-то особенной энергией, «было уже не страшно умирать», как написал в своей книге участник битвы Н. Некрасов. А в войне, как известно, побеждает тот, кто не боится погибнуть. Надо добавить, что вся советская операция на Волге — Ра-Ранхе — шла под кодовым названием «Уран», древнегреческой кальке Ра. И еще один аспект «северно-гиперборейской атмосферы» всей русско-германской битвы проявился в природе, известно, что зимы 1941/42 и 1942/43 годов были самыми суровыми за все XX столетие. И не странно ли, что фюрер подвел (или опять же, его подвели) все главные свои наступательные операции на Восточном фронте под самые «русские морозы». Смоленск был взят ранней осенью, и по планам германского Генштаба взятие Москвы должно было быть завершено до начало холодов, но Гитлер остановил наступление, взял ничего не решающий Киев и только в декабре двинулся на Москву.
Одним из главных оправданий перед ставкой в провале наступления на Москву немецкие генералы совершенно серьезно и обстоятельно по-немецки, выставляли «русскую Зиму». У солдат в фуражках и полуботинках отмерзали уши с конечностями, танки не заводились, орудия заклинивало, в «Барбароссе» было предусмотрено, возможно, многое, но точно не валенки и не зимняя смазка для танков. Также Сталинградская битва началась в декабре и закончилась 2 февраля (начало древнерусской Масленицы, Сретенья — встречи Зари). Паулюс докладывает, что чуть ли не главными противниками армии являются «холод и голод», Геринг обещает Гитлеру по воздуху прорвать окружение и обеспечить армию всем необходимым. Но двигатели самолетов еле заводятся, и они еле долетают, полевые аэродромы не успевают очищать от непрерывного снега, в результате наступает не просто военная, а какая-то тотальная катастрофа. Это была настоящая «русская зима»! А что такое морозы? Это не просто низкие температуры, это прежде всего северо-восточные ветры, арктические антициклоны, дыхание, «Дух» Арктиды. И для кого-то он смертелен, воистину, «что русскому хорошо, немцу смерть».