Дети Арктиды. Северные истоки Руси

В пастухи выбирали не имевших своей земли или не способных к обычной крестьянской работе, для них в деревне было свое жалко-снисходительное: «неумственные». Но и не во всякой деревне находились такие, потому и брали из чужаков, односельчанину было не только позорно, но и почти смертельно, смертельно в смысле продолжения рода. Выйти замуж за пастуха было последнее дело, «быть тебе, Машка, за пастухом!» было вроде ругательства или проклятия от матери негодной девке. Хотя браки и случались, но только если это были тоже своего рода изгои — старые девки, вдовые, не совсем здоровые. Интересно, что в деревенской традиции пастуху во время выпаса скота, а это не один месяц, воспрещалась близость с женщиной и даже с женой, если она была. Видимо, это отголоски коллективного бессознательного, когда на Севере считалось занятие скотоводством делом «неприкасаемых», которым просто не положено продолжать род. Из того же источника русское ругательное «скот», «скотина». И, разумеется, обратное у индоевропейцев: американский пастух, «cowboy», это настоящий «мачо»-мужчина, общеиндоевропейское pastor, «пастырь», в начальном значении просто «пастух», перешло в сверхуважительное «отец, наставник». Уже и у первых павших ренегатов, индоиранцев, «gopatih» — «господин, владыка», дословно означает «повелитель коров», то есть пастух.

Из той же родовой памяти на Русском Севере осталось поверье, что у пастуха обязательно есть демонические помощники, мелкие бесы, кое-где определенно «рыжие» чертенята. К слову, отношение к рыжим у русских («сам ты рыжий!», «рыжий да красный — человек опасный», «рыжих во святых нет», «с черным в лес не ходи, с рыжим дружбы не води») — еще один аспект нашего коллективного бессознательного, необъяснимый, но вполне осознанный, даже на государственном уровне. Петр I, наверное, единственный правитель в мире, издавший указ о запрещении брать рыжих на государственную службу и свидетельствовать в судах, с весьма значительным аргументом: «…понеже Бог шельму метит!»

И оказалось, что этот наш «аспект» из действительного нашего «коллективного прошлого», когда раса, на своем пути исхода с Севера, столкнулась с неандертальской расой охотников. Генетики установили, что возраст гена «рыжести» от 50 до 100 тысяч лет, и это есть наше «неандертальское», он нам достался от неандертальцев, точнее, от порочащих связей с ними. Еще один медицинский факт, «рыжие» почти стопроцентно имеют группу крови 0, как и положено расе охотников, известно, что неандертальцы питались исключительно мясом и даже практиковали каннибализм. Неандертальцы никуда не исчезли, они лишь растворились. Факт, что у русских, как и славян в целом, процент рыжих самый ничтожный среди белой расы, а в Северо-Восточной Руси их днем с огнем не найти^[30]. Максимальный процент среди белой расы именно у англосаксов, обитателей Британских островов, осколков Атлантиды, а также в их метастазах — Северной Америке и Австралии. Даже у индоевропейцев в законах Ману есть замечательное место: «Не следует брать в жены девушку рыжую, болезненную, безволосую, слишком волосатую, красноглазую». Среди неиндоевропейцев, оказывается, самые «рыжие» живут в Израиле, тоже атлантические родственники англосаксов, неспроста Иосиф Аримафейский, брат Иисуса, переселился именно в Англию, возможно, и он был рыжий, как и его брат, новый «царь иудейский». Среди евреев тоже есть свой феномен, целое племя, точнее, колено Вениамина, было рыжим, и, что еще более сближает их с англосаксонскими родственными душами, было левшами.

Был и свой неандертальский, «звериный», бог. В Древнем Египте единственно рыжим был Сет, противник солнцебогов Осириса и Хора. «В третий день родился Сет, сын Геба, бог в виде человека со звериной мордой, с красными глазами и красными волосами, повелитель стихийных бедствий и войн, бог мертвой пустыни. Он появился из бока матери Нут раньше положенного срока».

В египтологии планета Меркурий (Тот-Гермес) имеет два названия — Звезда сумерек и Сет. Также Созвездие Тельца в Египте считали созвездием Сета. Альдебаран связывался с Сетом, как Сириус с Осирисом. Бык и свинья — священные животные Сета, можно сказать, что «рыжий бог», враг Солнцебога, является племенным богом скотоводов, продолжателей дела охотников-неандертальцев, которые обязаны всю свою жизнь лить кровь этих животных во славу и жертву своему богу. И, наконец, эллинистическая традиция четко связывала Сета с Посейдоном, богом-отцом Атлантиды, матерью Запада. И сам Платон описывал жителей Атлантиды с красными волосами и даже кожей. Генон просто и без сомнений заявляет, что «атлантическая традиция была традицией красной расы».

* * *

В свете северной традиции индоевропейцев Европы только германская раса еще сохранила какие-то производные-гармоники, но и из нее надо вычесть чуждый даже для нее англосаксонский аппендикс. Прежде всего, потому, что в том, что мы понимаем под англосаксонской цивилизацией, голой материалистической цивилизацией, отсутствует вообще какая-либо традиция, ибо любая традиция — это априори традиция Духа, традиция божественного в человеке. Мы не касаемся кельтской традиции, которая была изничтожена в Британии англосаксами точно так же, как индейская в Америке. Традиция существует, коли существуют носители этой традиции. Но кто есть «англосаксы»? Кто живет на острове Британия, на котором давно нет ни бриттов, ни кельтов? Хороший ответ могли бы дать сами «атланто-нордисты», в священной книге которых, «Хронике Ура Линда», сказано: «Напротив нашей тогдашней западной границы располагалась Британия и ее окрестности. Британия была страной опальных (Bannlinge), которые провинились и вовремя унесли ноги. Живших в Британии особым образом клеймили: опальным на лоб наносили красную «В», а всем прочим злодеям — голубую». Почему именно «В»? Вполне возможно, что понятие «Bastard» имеет свое начало в этой метке. В самой германской, «атланто-нордической», традиции англосаксы это низший тип, «отбросы-Bannlinge» германской расы. Также как потом англосаксонские отбросы, уже вторые производные низшего типа, растекутся от Америки до Австралии. Примечательно, что красно-голубые клейма так и не смоются со всех англосаксонских государств. Хотя в «германской семье» не принято говорить об уродце, но все равно никак ни скрыть эту необъяснимую, даже кричащую разницу между пусть «сумрачным», но могучим «германским гением» и каким-то жалким, слабым — «gentle»-менским интеллектом ни англов, ни саксов. Как еще не вспомнить нордического гения Кнута Гамсуна: «Я выбираю Гитлера не потому, что мне нравится Гитлер, а потому, что я ненавижу англичан».

Сам английский язык есть нечто нетрадиционное, аморфное, язык-бастард. Этот остров не насиловали только ленивые, этим занимались все соседи — скандинавские викинги, германские племена англов и саксов, голландский Вильгельм Оранский, нормандский Кромвель, и что замечательно, каждый завоеватель, я бы даже сказал любой, брал эту землю. Отсутствие стержня — это собственно и есть отсутствие традиции. Тот факт, что в английском языке треть составляют французские, то есть латинские корни, ставит под вопрос и стержень самого языка: то ли он германский, то ли он романский, то ли какое-то эсперанто. Отец немецкой филологии Мюллер даже не включал английский язык в германскую группу, считая его попросту неким жаргоном.

Поражает в Англии отсутствие какой-либо традиции во всех проявлениях своего общежития, все как-то даже не по-европейски голо, например, что есть национальная английская одежда? Пиджак, галстук, а что дальше? Национальные былины, сказки, песни, если это не портовые куплеты и морские байки колониальных времен? В лучшем случае Шекспир или «Алиса в стране чудес». Национальная еда? Нечто необъяснимое, как и английский юмор. Есть что-то забавное в слабости англичан к своим «английским» традициям, как и в самих собачьих бегах, дамских шляпках при лошадиных скачках, королевских повозках, лордах в припудренных париках и прочем скоморошьем консерватизме. Если посмотреть на это с какой-нибудь научной точки зрения, например, Фрейд нашел бы в этом элементарную рефлексию, сублимацию настоящей исторической традиции, и был бы прав. Почему в соседних Шотландии и Ирландии никто так не пыжится и не тянет себя за волосы, чтобы показаться «традиционней»? Потому, что там не пустое место и там остались кельтские корни и попросту ни к чему городить огород с какими-нибудь «чисто английскими традициями». Неиссякаемая ирония англичан по поводу килта и волынки коренится в их неиссякаемом, неутолимом комплексе своей безродности. В Англии весь аристократизм вертится вокруг лошадиных скачек и умения держать вилку, потому не понимают разницы между аристократией и элитой, высшей кастой, которая собственно закончилась с бриттами и кельтами.

Традиция всегда традиция Духа, который и является стержнем расы и проводником воли богов, и потому слабость традиции прежде всего выражается в импотенции духа. Суть Традиции наиболее ясно выражает закон перехода количества в качество, и если англичанам нужно 300 лет, чтобы вырастить английский газон, то для рождения духа, хранилища традиции, нужны тысячи лет и миллионы жертв. Именно это объясняет необъяснимый на первый взгляд разрыв между духовным уровнем культуры самой Европы и англосаксонской культурой. Каких художников, композиторов, писателей и поэтов дала миру Англия? Есть что-нибудь соразмерное с да Винчи, Бетховеном, Толстым? Зато какая патологическая страсть к газетам, детективам, песенкам в три ноты под барабаны и электрогитары, какая поп-культурная плодовитость. Без всякой статистики понятно что по числу глянцевых журналов, детективов, рок- и поп-групп как на душу населения, так и в абсолютном измерении, Англия величайшая держава. И это очень закономерно, что она диктует моду в масс-культуре.

Индоевропейская культура в своем голом виде, в виде англосаксонской поп-культуры, просто кричит о своем скотоводо-кочевническом коллективном бессознательном. Что главное в ее музыке? Безусловно ритм, повторяющиеся циклические звуки. Не странно ли, как идеально вписались барабаны и ударные инструменты в современную индоевропейскую музыкальную культуру, хотя весьма трудно назвать барабан традиционным инструментом белой расы. Ритм это то, что всегда сидит в коллективном бессознательном скотовода-кочевника, у него уже на молекулярном уровне генной памяти сидят галоп, аллюр и прочая иноходь, синкопы копыт и каблуков. Почему немцы так обожают марши? И почему настоящие русские песни такие заунывные, тягучие, одноголосные и хоровые? Ноль ритма, инерция покоя и статика.

Но маленькая Англия со всеми своими островными комплексами не стоила бы столько внимания, если бы не породила огромного монстра-уродца дядю Сэма. Если Англия была бастардом Европы, то Америка это выродок Англии, где вообще нет никакой традиции и на этом огромном голом месте, где есть только огромная масса, инерция и энергия низшего типа, рождается самая главная угроза северной традиции, а значит, и белой расе. Именно благодаря англосаксам произошел главный пробой между Севером и Югом, англосаксы оказались на удивление непритязательны и нечистоплотны в расовом отношении. Метисизация, точнее, окончательная бастардизация белых англосаксов в Америке носит уже необратимый характер. Черный Юг нагнул Америку и уже нагибает Европу. Страшный метис, не знающий, что такое корни и традиция, рвется на Север. Война России и Америки — это последняя битва Арктиды и Атлантиды, но, как и в первой битве, победы не будет, но будет аннигиляция, чтобы очистить место для новой расы. Иван-Царевич сломает иглу Кощея, но смерть Кощея — это и смерть мира.

* * *

Возвращаясь к новой Атлантиде, американским Штатам, видим все те же производные культа Быка, маркеры крови и не только знаковые мелочи вроде стэйка или родео, красного и синего цвета — вся Америка, как никакая другая часть Земли, разукрашена в цвета Атлантиды, в цвета стихий воды и крови, в цвета Посейдона и Сета, но и в главной определяющей производной традиции Крови — это отсутствие традиции Духа. Американская «бездуховность» есть уже некая банальность, стереотип, но за этой верхушкой айсберга великое разрушающее начало, огромная сила всей Традиции убийства живого. Невидимая подводная часть айсберга — это сама утонувшая Атлантида. Америка это не армия, не доллар, не слон с ослом, Америка — это ее культура, точнее масс-культура, другой у нее просто нет. В том, что способен родить американец — комиксы, боевики, вестерны, триллеры, блокбастеры, экшены, фэнтэзи, поп, рок, панк, джаз и тому подобное, — выражается только одно главное и единственное «коллективное бессознательное» — рефлексия убийства и разрушения. Во всех традициях, даже иудейской и чисто скотоводческой, кровь связывается и даже отождествляется с Духом, кровь это вместилище божьего духа или Души. Лить кровь, человеческую или нечеловеческую, божьего дитя или божьей твари, — это выпускать дух, это ницшеанское воля к смерти, это уход в ничто, снова на дно океана. Средний американец уже живой труп, но зараза, американская, точнее атлантическая культура, уже пандемией охватывает весь мир. Она как великая пустота, Ничто, как вакуум всасывает в себя все живое, все, в чем теплится великий Дух. И новой Арктиде, России, предстоит еще великая битва за свою кровь и душу с поднявшейся Атлантидой. Каин вновь поднимется над Авелем, но мы должны знать, что наша душа и кровь — это наше главное оружие против быка Атлантиды. Это доказывает и вся русская история, и если только мы изменим духу и крови, станем, например, вместо ржаной корки грызть кровавые стейки, вместо русских сказок давать детям американские мультики, мы погибнем. Такое предупреждение и есть суть сказки об Аленушке и братце Иванушке: станет пить неразумный Иван из кровавой лужи и превратится в козла, в быдло и сволочь, ничтожество по сравнению с Быком. Американская культура, от гамбургера до Голливуда, возбуждает ту жажду, которая приведет к лужице с кровью. Хотя, судя по тому, что сейчас творится на Руси, Иванушка уже отхлебнул. Но в той же сказке-притче рассказывается и о спасении — Достоевский это об Аленушке сказал: «Женщины спасут Россию».