Дети богини Кали

– Побудь со мной, – Тати напряглась, чтобы голос её не дрогнул, – Закрой дверь и сиди тут, рядом, пока это дерьмо не кончится…

Часом позже Рита сидела на полу возле беспомощно распластанной на нём Казаровой, держа на руках сердито попискивающую новорожденную девочку.

– Вот что, – сказала Тати, приподнимаясь на локтях, – возьми вон там, возле стола, большую коробку из под писчей бумаги, застели каким-нибудь тряпьем, положи туда её и иди на посадочную площадку. Только закрой, чтобы никто не видел, поняла? И дай соску, чтобы не плакала. У меня в столе, рядом с пистолетом. Я позвоню Зубовой и прикажу снарядить вертолёт. Всем говори – посылка. Отвезешь в горную деревню, где мы с тобой были прошлым летом, помнишь, отдашь молодому парню из крайнего дома, не с той стороны, где усадьба, а с противоположной…

Что ни говори, а капитан Казарова умела сохранять достоинство в любой ситуации. Она с видимым усилием села, накинув на свои голые в кровавых разводах ноги впопыхах сорванную занавеску.

Рита встала и принялась собирать «посылку». Девочка лежала пока на разостланном кителе матери и тихонько хныкала.

– Боец, – сказала Тати, щёлкнув дочь по носу.

Рита принесла коробку, аккуратно застелила дно в ней чистым полотенцем и положила туда ребенка, предварительно запеленав его в обрывок занавески.

– Всемогущая в помощь, – сказала Тати, – запомни, крайний дом…

Рита вышла, бережно держа двумя руками драгоценную посылку. Получив соску и согревшись, девочка в коробке тут же уснула.

Капитан Казарова с третьей попытки поднялась на ноги и подошла к столу. Неловко потянулась к телефонной трубке. И…

Её рука зависла где-то на полпути.

О, ужас! Тати так испугалась, что несколько мгновений даже не могла как следует вздохнуть.

Что-то горячее, мягкое и мокрое, скользнув по ногам, вывалилось из неё на пол.

«Не хватало ещё собственные органы начать терять…»

Она с отвращением покосилась на толстый кровавый блин, лежащий возле ножки стола, и на всякий случай отбросила его ногой подальше.

–

Выйдя на вертолетную площадку, старший сержант Шустова встретилась там с Зубовой.

– Что за спешка? – спросила та.

– Приказано доставить посылку, – ответила Рита.

Стрекот винтов, по-видимому, разбудил девочку, или просто соска выскочила у неё изо рта, но коробка в руках у сержанта Шустовой вдруг качнулась.

– Что там? – густые брови Зубовой взлетели вверх от удивления.

– Кошка, – просто ответила Рита. Она сама от себя не ожидала такой находчивости, – командир поймала её и велела передать в деревню. Что ей на базе делать-то?

– Аааа… – недоверчиво протянула Зубова, сверля коробку подозрительным взглядом, – ну раз кошка… Ступай, сержант.

Рита отправилась с коробкой к вертолёту, в последний момент ей показалось, что Зубова, провожая её глазами, хитро ухмыляется.

–

Крайний дом… Рита была уже почти у цели, она шагала с коробкой в руках по главной деревенской улице, когда-то проложенной грузовиком и оттого имеющей две укатанные колеи. Девушка с любопытством вертела головой, проходя мимо плетней, увитых ползучими растениями, самодельных водокачек для поливки огородов, сараев и хлевов. Фруктовые сады уже отцвели, и среди листьев то там, то здесь проглядывали тугие насыщенно зелёные завязи плодов.

Рита открыла коробку, чтобы девочка тоже вдохнула свежего воздуха и хотя бы немного полюбовалась нежарким ласковым заходящим солнцем.

А вот и крайний дом… Возле него на лавочке, умиротворенно щурясь от света, сидел старик. Посылка явно предназначалась не ему. На земле неподалеку сидели два черноголовых ребенка и возились с какими-то дощечками. Тоже не адресаты…

Рита заволновалась. «Тот ли это дом? А если капитан Казарова перепутала? Ей всё-таки было очень плохо…»

– Здравствуйте, – обратилась она к старику, – скажите, пожалуйста, живёт ли в этом доме молодой парень…

Не придумав ничего лучше, она назвала единственный известный ей признак адресата, впопыхах Тати забыла даже сказать ей имя…

– Есть такой у нас, – ответил старик, повернув к Рите ласково и хитро улыбающееся лицо, – а что у вас за дело, красавица?

– Посылка ему пришла… – ответила она и густо покраснела.

Перед тем как войти во двор, Рита снова накрыла девочку крышкой. На всякий случай.

– Он в доме, – сказал старик, – стряпает, наверное, пойди постучи, не стесняйся.

Она послушно поднялась на крыльцо и несколько раз ударила костяшками пальцев по сухому растрескавшемуся дереву в остатках краски.

Через несколько мгновений бедную дощатую дверь открыли изнутри.

Рита застыла, крепко прижав к себе коробку…

На пороге стоял Алан в ситцевом кухонном переднике…

Трудно передать словами то, что происходило между двумя стоящими на крыльце людьми в течении следующей минуты. Ни одной фразы не было произнесено – это был диалог лиц, что меняли краски подобно извлеченным из горна кускам остывающего металла, скоро, неуловимо; это была напряженная дуэль взглядов, устремленных навстречу, в глубине их рождались и гасли вспышки эмоций, словно огни фейерверка.

Рита протянула Алану коробку с девочкой. Когда он принимал её, пальцы их случайно соприкоснулись, и Рита вздрогнула, будто от отвращения, губы её болезненно дернулись и плотно сжались.

Алан опустил свои роскошные ресницы. Она отвернулась и, больше не взглянув на него, быстро спустилась с крыльца.

Закат бил Рите в глаза, швырял снопы расплавленного золота ей под ноги. Всё неожиданно предстало перед нею в новом, жестоком и страшном свете. И этот ребенок в коробке, потрясающий в воздухе крохотными розовыми кулачонками, и та далекая жаркая ночь, вся сотканная и криков цикад и тонкого кружева скользящих теней, и приоткрытая дверь в соседнюю комнату, и жалобно-сладкий стон Тати в тишине…

Оставшись наедине с коробкой, Алан долго ещё не мог прийти в себя. Он стоял, не двигаясь с места, и тупо смотрел в пространство. Неизвестно, как долго продолжалось бы его оцепенение – он думал о Рите и о той боли, которую, очевидно, причинил ей – но девочка проснулась и, беспокойно завертев головой, выронила соску, захныкала… Опомнившись, юный отец машинально вернул соску в крошечный ротик. Но ребенок снова вытолкнул её и принялся тоскливо, по-чаячьи покрикивать.

– Он проголодался, – заключил возникший за спиной Алана старик, – сходи к фельдшеру, попроси у него немного высокопитательной смеси для младенцев.