Дети дракона - моя тайна. Мастерская тортов

Есть я, есть мои любимые дети. Я получила и так слишком много. И ничего ему не буду должна. Сердце осыпается серым пеплом, горит белым огнём душа, внутри все рухнуло и растворилось как будто я сама умерла. Умерла насовсем. Наши жаркие ночи, его обещания, ласковый шёпот, свет очага, меховая шкура, жаркое летнее солнце, звёздное небо, теплая запруда у реки… Не было ничего и никогда больше не будет. Он был обручён. Он просто искал себе девку для скорой и яркой любви. И нашёл. Меня он нашёл. Как же больно. Лопнула внутри та самая струна, за которую я держалась во всех водоворотах судьбы. Остались только мои дети.

Жизнь продолжается, я обязана найти в ней смысл. Марек, София, они без меня не смогут. Нужно взять себя в руки. Постараться, чтоб мир перестал казаться набором ярких цветных пятен. Я не вижу ничего кругом. Ни домов, ни людей… Рухнуло всё и разбилось на крупные глыбы разноцветного льда. Передо ной смутно знакомая вывеска лавки, я потянула за ручку, сама толком не понимая, куда и зачем решила войти. Тёмный зал, яркие искорки, книга, парящая под потолком, чьи-то дети. Огонь горит в очаге. Мне так холодно, и нет никаких сил, чтобы согреться.

— А вот и наша мастерица! — объявляет ласковый голос оборотня, — К вечеру в моей лавке будут выставлены торты. Я сам лично провел инспекцию её мастерской. Явился, так скажем, в неурочный час, безо всякого предупреждения. Удивительная чистота! А крем! Это блаженство. Он достоин стола самих королей. Никогда прежде не пробовал ничего схожего!

— Да-да, конечно. Благодарю вас, — я пытаюсь взять себя в руки, говорить сдержанно, улыбаться. Передо мной люди, кажется, это семья магов. Зачем только я вошла в эту лавку принадлежностей для школы? Что вообще мне понадобилось здесь?

— Мы зайдём перед ужином. Надеюсь, торты не разочаруют детей. Луис такой придирчивый, — сообщает глава небольшого семейства.

— Не разочаруют, будьте уверены. Всего вам самого доброго!

Лавочник улыбается и подталкивает покупателей к выходу. Их дети тащат мелочи с полок, рассовывают по карманам. Оборотень этого как будто даже не видит. Я хочу вступиться, сказать. Лавочник останавливает меня жестом. Он раскрывает дверь перед клиентами, переворачивает табличку снаружи.

— Обед? — удивляется, уходя, покупатель.

— Я встал очень рано, к тому же хочу обсудить некоторые мелочи с госпожой Талилой. Всего вам самого доброго. Очаровательные у вас дети! Примите моё самое искреннее восхищение малышами!

— Да-да, конечно, — кивает глава семейства.

Оборотень запер дверь изнутри на засов. Мне бы испугаться, да только сил больше нет. Нет совсем. Ни на что. Он подошёл вплотную ко мне мягкой походкой, пододвинул скрипучее кресло.

— Садись, девочка

— Я хотела сказать «спасибо» за всё. Вы нашли что-то в книгах? — мой собственный голос звенит, выдает все чувства, всю меня с потрохами.

— Ты садись, — сухая рука ложится на предплечье, я подчиняюсь. Будто бы стала куклой, пустой оболочкой.

— Спасибо. Но мне нужно идти. Дети. Школа, — я глотаю слова.

Оборотень подает чашку с горячим напитком. Я держу её в ладонях.

— Пей, девочка, будет легче. В таком виде не стоит идти за детьми. И у нас есть еще время на беседу. Он оказался женат?

— Он лгал мне. Не было ничего. Десять лет назад этот дракон был помолвлен. Всё, что ему было нужно от меня — только горячая постель! Все его обещания — пепел! Нет их. Женой я была ему не нужна! — слёзы посыпались градом в чашку. Кипят, скользят между лепестков.

— Так случается. Страсть не означает любовь, — сухие теплые пальцы старика слегка сжали моё плечо.

Всё, что мне остаётся — опустить голову ниже, чтобы не было видно моей тоски, горьких слёз. Тогда, на той жуткой дороге по пути в столицу, я и то не роняла слёз, не давала воли своим, девичьим ещё, чувствам.

— За что он со мной так поступил? Зачем обещал?

— Милая моя девочка, так случается, — старик осторожно снял с меня шляпку и притянул к себе мою голову, — Вы были так молоды. Звенящая страсть губит, обжигает сердца. Это самое прекрасное и одновременно самое губительное, что есть в целом мире. Он просто забыл обо всём. Так случается. Скажи, сейчас он уже женат?

— Ещё нет, — всхлипнула я.

— Ну, вот видишь, значит, есть ещё шансы.

— Нет! Он предал. Он лгал! Меня заставил стать полюбовницей. Ведь тогда у него уже была невеста!

— Невеста не значит жена. Помолвки заключаются между целыми родами. Это не означает наличие чувств. Только обязательство, которое должно быть исполнено со временем. Твой дракон был так молод.

— Он предал её и меня. Нас обеих. Он солгал двоим.

— Дорогая моя, нельзя судить так жестоко. Думаю, он и не помнил о своем обязательстве, когда встретил тебя.

— Он мог мне всё рассказать, так было бы честно.

— Драконы изредка расторгают помолвки. Как его имя?

— Не скажу. Простите.

— Пусть так. Но тебе теперь стоит думать о детях. Им нужна поддержка. Из-за своей глупой гордости ты можешь лишить Марека и Софию поддержки целого рода. Она так много значит, в особенности, для девочки. Чем выше статус её отца, тем богаче будет выбор женихов для невесты.

— Ей всего шесть.

— Пройдёт еще каких-то семь лет, и начнут поступать предложения о помолвке. Подумай о её счастье. Нельзя лишить дочку выбора, к безродной мало кто станет сватать своих сыновей. И Мареку нужен статус, нужен отец. Свадьбы еще не случилось. Ты обязана сделать всё, чтобы заключить этот брак. Твоим детям нужно заполучить их настоящее родовое имя. В особенности, если статус их отца достаточно высок. Если же нет, то может, ты и права.

— Его имя Адриан. Имени рода я не запомнила.

— Сам Адриан? Тот, который приходил ко мне в лавку?

— Да.

— Выходит, почуял свою кровь в детях. Разумом не понял, а сердцем… Его семья обладает огромной властью. Ты должна попытаться. Растопи его сердце, разожги искорку былой страсти. Получилось тогда, получится и сейчас.

— Я не могу так.

— Северянка, — сказал он с каким то особенным сожалением, — Вы все очень гордые.

— Какая же я была дура! Почему я поверила ему? Как посмела смотреть в эти глаза?

— Зато у тебя есть дети. Если ничего не получится с Адрианом, будь он трижды проклят за то, что покинул тебя и нерождённых детей. Дракон! Ни ума, ни нюха! Не учуял главное сокровище своей жизни!

— Что будет с моими детьми, если я не смогу женить его на себе?

— Когда им исполнится одиннадцать лет, ты отдашь их обоих в монастырь. Скажешь, что над тобой было совершено насилие. Ни имени дракона, ни рода тебе не известно.

— Нет.

— Придется так поступить.

— И что тогда?