Дети дупликатора

— Смело! — оценил Сиверцев. — Очень смело! Остаётся только придумать — как свёрнутые гены могут участвовать в текущем синтезе белков… Ну и как они вообще остаются свёрнутыми при делении клетки, когда активируется практически весь геном. Но смело, чёрт побери, смело! Кто это всё тебе внушил?

— Синоптики, — угрюмо сообщил Псих. — Они мне геном и расшифровали. Провели это… сиквестирование.

— Секвенирование? — Сиверцев удивился ещё сильнее. Вот этого он точно не ожидал.

— Да, секвенирование! Забываю всё время. У меня, извини, образование десять классов, а в бурсе мы биологию вообще не изучали.

Сиверцев точно знал, что у Синоптиков соответствующая аппаратура имеется — осталась в наследство от Чистого Неба, когда их разгромили. А возможно и позже купили, поскольку времени со времён разгрома прошло предостаточно и аппаратура 2013 года сегодня выглядела бы, мягко говоря, архаичненькой.

— Не убедил я тебя? — с явно видимым огорчением спросил Псих.

— Как тебе сказать. — Сиверцев решил быть предельно честным. — Как у биолога у меня, разумеется, возникает масса вопросов, но ты вряд ли на них ответишь. Всё это выглядит, безусловно, очень фантастичным… но, признаю в принципе это не кажется совсем уж невозможным. Я пока не вижу фактов, которые поставили бы на подобном объяснении безусловный крест. Хотя, поверить трудно, да. Но, с другой стороны, тут в Зоне много такого, во что поверить трудно, а я это изучаю уже пять лет! И вижу собственными глазами. Так что… мне было бы очень любопытно взглянуть на результаты секвенирования, а ещё лучше взять твой, как ты выражаешься, организм под белы рученьки, свести в институт и там провести соответствующие исследования.

— В институт — это вряд ли, — сказал Псих. — Слишком многие меня ищут, в том числе и в институте. А вот на результаты взглянуть не проблема — я их храню как раз там, куда мы направляемся. В схроне, мы там ночевать будем. Думаю, до самого вторника.

— Ух ты! — Сиверцев даже обрадовался. — Погляжу с интересом!

Это могло показаться странным, но ни ежедневная рутина исследований, ни длительный завис в Зоне, случившийся в последнее время, не убили в Ване учёного-энтузиаста. Он продолжал любить свою работу даже вышагивая с «калашом» на плече по одному из самых опасных мест старушки-Земли.

Путники как раз напоролись на череду аномалий; Псих принялся тропить безопасный маршрут и поэтому отвлёкся, а Ванино внимание приковала стая ворон, с карканьем кружившаяся над чем-то немного впереди. И, похоже, не только вороны там кучковались — в траве тоже угадывалось бойкое шевеление. Но сначала предстояло пройти мимо аномалий.

Эти адские ловушки почему-то редко встречались поодиночке — всё больше россыпями. Как будто исполинский художник, то и дело обмакивая кисть в жидкую краску, затем энергично тряс её над бескрайним холстом, то здесь, то там. В результате с кисти срывались десятки капель и покрывали холст эдакими «грибными семейками», между которыми всегда оставалось довольно неиспачканного пространства.

«Между прочим, богатая модель, — подумал Сиверцев мимоходом. — Надо будет физикам предложить, пусть посмеются».

Ваня вспомнил институтское время — приятеля и коллегу Пашку, шефа своего вислоусого, Федор Витальича Баженова, физиков из соседнего корпуса, очень любивших в курилке набросать им, биологам, свежих идей, над которыми биологи не стеснялись тут же, в курилке, громко похихикать…

— Ваня! — позвал вдруг Псих и Сиверцев моментально отвлёкся.

— Что?

Псих укоризненно глядел на него.

— Ты внимательнее, вообще-то. Гляди куда ступаешь. Тут шаг влево, шаг вправо — и нет тебя!

Сиверцев виновато хлопнул глазами. Ну вот, пожалуйста, его неопытность всплыла в очень неудобный момент. Как он мог настолько отвлечься? Наваждение просто!

— Виноват, — пробормотал он с досадой. — Задумался! Больше не буду!

— Уж не будь, — вздохнул Псих. — А то мне Тараненко точно голову открутит!

«Кстати! — опять не к месту вспомнил Сиверцев. — А мне ведь ещё кроки малевать! Шеф велел!»

Но он усилием воли отогнал мысли и сосредоточился на том, чтобы след в след ступать за Психом, держась в нескольких шагах позади него.

На несколько минут для Сиверцева перестало существовать всё, кроме ботинок Психа. И едва он втянулся настолько, что начал следить за шагами проводника лишь периферийным зрением, поле аномалий закончилось. Псих остановился.

— Всё, — сказал он буднично. Потом покосился на Сиверцева и глубокомысленно произнёс:

— Я гляжу, ты не великий ходок по Зоне…

— Да вообще никакой, — признался Сиверцев. А что? Молчать ему Тараненко, между прочим, не предписывал.

— Я ж на заимке сидел, а оттуда только под конвоем вдоль сенсоров и назад. Ну, до трущоб вокруг «Рентгенов» разок дотопали, опять же под конвоем. Так там дорога — чистый проспект, Филиппыч, охранник наш, знай себе в зубах ковырялся.

— Да, там спокойно, — вздохнул Псих. — Как же ты за мной присматривать будешь? Тут скорее мне за тобой нужно! Не понимаю я Тараненко.

— Да я его и сам особенно не понимаю, — честно признался Сиверцев. — То заберёт с заимки вроде как на реабилитацию, то опять оставит в Зоне!

Ваня произнёс это и запнулся.

Вот ведь оно, объяснение! На поверхности, практически. На заимке убеждены, что Сиверцев сменился. А в институте, надо понимать, полагают, что остался на заимке. Правда известна только Рахметяну, который довольно мутный тип и явно гораздо ближе к шефу, чем Ване всегда казалось, да бравые тараненковские гвардейцы под началом Петра, к которым, кстати, так просто не подкатишься — мигом с говном смешают. И с другой стороны — Психа оставь одного, так он растворится в Зоне, как сахар в кипятке. Он здесь дома. Но с таким спутником как Сиверцев — совершенно иное дело. Ваня Психу как гиря с цепью на ноге: и бежать мешает, и не никак бросишь.

Эти незамысловатые логические выводы Сиверцева сначала ошеломили, а потом вдобавок поразили простотой, даже элементарностью. Он в очередной раз подивился хитрости и изворотливости шефа, а также быстроте, с которой тот ухватывался за мельчайшие возможности улучшить собственную позицию в некоей малопонятной игре со множеством противников. Конкретно сейчас — скорее всего, с Покатиловым.

Кстати, вот ещё что: затея шефа заодно является и проверкой чистоты помыслов Психа. Если Псих действительно пришёл сдаваться, тогда он Ваню точно не бросит.

Но всё равно Сиверцев не понимал почему Тараненко решил Психа отпустить чуть ли не на целую неделю. Может быть, просто не видел никакой возможности удержать его? Да вряд ли, гвардейцы бы скрутили на раз, никакая полиплоидность тут не помогла бы. А вывезти его в вездеходе в виде продолговатого куля, как горскую, завёрнутую в ковер, невесту для Тараненко вообще не проблема. Что-то же заставило его рискнуть?

Свалка была уже совсем рядом — Сиверцев отчётливо наблюдал ограждение из колючей проволоки, местами продранное. Ряды брошенной автомашинерии сиротливо и безысходно торчали в диком поле, словно узники перед расстрелом. Совсем как на фотографиях, коих Ваня насмотрелся немало. Фотографий Свалки вообще почему-то было очень много, больше, чем всей остальной Зоны. Наверное потому, что сюда было сравнительно несложно попасть, даже новичкам, ну и ещё оттого, что когда-то давно, после второй катастрофы, именно отсюда началось изучение Зоны — со Свалки.