Дети Ирия. Ладомира

И тут комтура осенило.

— По окончании похода подарю тебя ландмейстеру фон Хогерфесту. Покуда он не женился на Эве фон Волтинген, будешь ублажать его. За такой лакомый кусочек, как ты, ландкомтур будет мне благодарен… А сейчас я возьму тебя!

Комтур завалил Ладомиру на ложе, та не сопротивлялась, и раздвинул ей ноги…

* * *

Воевода Колот придирчивым взором осматривал вверенные ему владения, размышляя как усилить оборону слободы. Она была обнесена высокой деревянной стеной, на дозорных вышках стояли кметы, часть лучников притаились за первой линией обороны — плетёными палисадами. А часть разместилась на стенах заставы, всматриваясь цепким взором в прилегающие окрестности через узко прорезанную бойницу, ожидая появления неприятеля.

С извечного священного дуба, вот уже много столетий росшего посередь заставы на воеводу взирал Сварог, владыка огня и жизни, гонявший тучи по небесам золотыми бичами. Пару лет назад разыгралась сильная гроза, удар божьего бича повредил верхушку дуба — так и стоял он рассечённый надвое. Теперь Колот видел в этом некий божественный знак. После чего один из кметов, умевший искусно резать по дереву, смастерил невысокий, в человеческий рост, деревянный идол Сварога и установил подле дуба. И стал дуб местом поклонения наравне с капищем Тригава и его сыновей.

Колот приблизился к дубу и всмотрелся в лицо бога: под черным, выпуклым, как щит, челом сидели два глубоких глаза, а левый был прищурен, будто у лучника. Раздутые ноздри крупного носа выражали готовность к нападению. Усы бога, слившись с бородой, стекали неравными прядями по изваянию. Руки скрывались в сучьях, ноги оделись корнями.

Колот вознёс молитву Сварогу, понимая, что слобода — его последний рубеж, и удерживать он его будет ценой собственной жизни, ибо дальше — земля бодричей и Велегош, где живёт его народ, его дочь с внуком, его сородичи.

Колот приказал сыну отобрать отряд самых отважных кметов и затаиться в лесу, дабы атаковать саксонцев с тыла, а затем, как приказал князь идти за ними по пятам и терзать набегами.

Яромир беспрекословно поспешил исполнить приказание родителя, ибо времени до нападения саксонцев оставалось мало. Яромир слыл среди кметов искусным воином и верным товарищем. Все на заставе его уважали, несмотря на молодость лет. Никто не удивился, когда воевода поставил сына во главе отряда.

Тело Яромира закалили ветер и дождь, летний жар и зимний холод. От этого светлая в детстве кожа загрубела и потемнела. Пшеничного цвета кудри выгорели на жгучем летнем солнце и стали вовсе белыми. На его темном загорелом лице светились серые глаза. Всё тело Яромира пересекали многочисленные шрамы, следы от падений с лошади, царапин от шипов и сучков. Плечо парня хранило след от меча — метки воинской науки.

Конный отряд Яромира числом из пятидесяти кметов, вооружённых многочисленными пиками и мечами, затаился в лесу. Один из кметов, взобравшись на дерево, наблюдал за заставой и подходами к ней.

За рекой, саксонцы, что создавали в последнее время видимость действий, притихли, а затем и вовсе растворились. Колот приказал снять заградительный отряд, перебросив его на оборону заставы. А, немного поразмыслив, приказал также, как и Яромиру затаиться в лесу.

В голубом небе проплывали редкие облака-барашки, казалось, ничто не предвещает беды. В неподвижном воздухе стояла терпкая завеса аромата трав. Кмет, сидевший на дереве, словно на дозорной вышке, краем глаза выхватывал реку.

Оттуда, с левобережья, пришёл враг! Закованный в железо, ненавидящий всё славянское, верующий лишь в жестокого Логоса! Оттуда саксонцы засылали на славянские земли разведотряды. Оттуда устраивали набеги: грабили хутора, забирали урожай, уводили домашний скот, ибо надо было кормить многочисленную орденскую братию. Захватывали славян в плен, под страхом смерти обращали в свою веру. Но многие славяне, попавшие в плен, предпочитали смерть, нежели влачить безрадостную жизнь рабов.

Несмотря на превосходящую силу рыцарства, весь славянский род был переполнен жгучим сознанием — славяне Даждьбожьи и Свароговы внуки! И не быть им покорными рабами ордена Золотого креста!

Кроме воинов, в слободе жили их семьи. Подростки, от двенадцати лет начинали по приказу воеводы осваивать военное дело. До сего дня князь Радомир не позволял держать в слободах много народу, отрывать лишние руки от земли и ремесел. Теперь же положение, увы, не исправить.

Воевода Колот старался приобщить молодых парней к воинскому делу, чтобы оседали в слободе, а по прошествии службы не возвращались в Велегош. Колот был глубоко убеждён: у каждого мужчины и женщины должна быть семья. Нельзя мужчине, нельзя женщине оставаться бесплодными, ибо сгинет племя бодричей. И потому охотно справлял свадьбы после осенних дюжинок.

Волхвы часто говорили, что, мол, в древние времена не было застав и слобод. Последние, где свободные от тягот повседневной жизни кметы (и подростки) были готовы в любой момент сражаться, появились гораздо позже. Не помнили волхвы, кто первый из князей, богом данных, додумался до такого обычая. Славяне старались не нападать друг на друга — решать все конфликты мирным путём. Но часто приходили из-за Альбы племена тевтонов, саксов, датчан с северных земель, ещё веровавших в Одина, дабы пограбить славянские земли. Моравов набегами беспокоили пришедшие невесть откуда кочевые ханаки [77] . Спустя время они осели и перемешались с моравами. Но появилось другое племя — захумляне [78] …

77

Ханаки — этническая группа, проживающая на территории Моравии.

78

Захумляне — южно-славянские племена.

С появлением же веры в Логоса набеги лишь участились. А теперь и вовсе орден Золотого креста решил подчинить себе обширные славянские земли.

Горький опыт нападения приучила славян ещё в давние времена держать в кулаке пусть малую, но надежную горсть воинов, укрепившихся на заставе или слободе.

Яромир и его отряд, сокрывшись, стоял за деревьями. Неожиданно раздался звук боевого рога — кмет с самой высокой дозорной башни заметил приближение неприятеля и возвестил об этом бодричей. Сердца воинов, стоявших на слободской стене, учащённо забились — на них двигалась закованная в железо армада хорошо обученных воинов, померившихся силами с самими византийцами.

Намедни Колот приказал увести малых детей в лес под призор жреца. Там же сокрыть и урожай. Женщины же и подростки, вооружившись, наравне с мужчинами приготовились дать отпор врагам.

Железная армада медленно приближалась к слободе. Колот всматриваясь вдаль, заметил некие механизмы. Кузнец, славившийся в слободе своей искусностью и сообразительностью, тотчас догадался — саксонцы пришли с метательными механизмами. Битва будет жестокой и кровавой…

И кузнец не ошибся: прежде чем пойти на штурм, ландмейстер приказал обстрелять укрепление из катапульт. А затем под прикрытием штурмовых башен, наскоро построенных при высадке, завладеть слободой. У слободан оставалось лишь два выхода: либо уметь с честью, защищая свою землю, либо попасть в плен.

Воины принесли клятву стоять насмерть. К ним присоединились женщины и подростки…

Над городом появилась большая птица серебристым оперением, певшая человеческим голосом священные гимны. Вглядевшись ввысь, обитатели слободы узрели у птицы красивое женское лицо.

— Сирин! Священная птица Сирин! Боги с нами! — единодушный крик бодричей огласил слободу.

Ставка ландмейстера Хогерфеста расположилась в версте от города. Маршал Курт Саксонский готовил штурмовые отряды. Тем временем ландмейстер и гроссмейстер Волтинген разрабатывали дальнейший план действий.