Дети, которые хотят умереть

Сандалия Чушкина шаркнула по темному полу. Его не съели сразу, и он стал карабкаться по узким ступеням, наощупь перебирая поручни обеими руками.

Пальцы скользили по пластмассе перил, стертой сотней рук. Сердце быстро колотило по ребрам, толкало к проему света вверху. Чтобы не думать о темноте, о том, что в ней ты заглядываешь внутрь себя.

И видишь еще больший мрак.

Задача № 13:

«Ваш несовершеннолетний сын достает из рюкзака ружье, снимает предохранитель и целится в толпу людей у автобусной остановки.

У вашего сына положительный результат по тесту системы Кассандры.

Спасти людей вы можете, только если убьете вашего сына.

Вопрос: Убьете вы вашего сына?

Правильный ответ: …»

Если вы уже посчитали количество жертв и сейчас решаете исходя из арифметической разницы числа трупов, кому жить и умереть, сожалею — вы не человек.

Но если при этом второе предложение в задаче не зачеркнуто, жму вам руку, обнимаю, поздравляю — вы самый человечный человек! Человечище!

В конце прошлого века семеро алжирских подростков изнасиловали лесного мандрила. Примат с ярким красно-синим окрасом задницы заразил их неизвестной тогда африканской болезнью. Первый симптом — сухой кашель. Второй — геморрагическая сыпь. Третий — рвота. Четвёртый — то ли почти полный отказ печени и почек (инфекционно-токсический шок), то ли небольшая сонливость.

Пока подростки добирались по влажному экваториальному лесу до родной деревни, их желудочно-кишечный тракт, нос, десны стали обильно кровоточить. Мозговые ткани ускоренно деградировали, разлагаясь в губчатую массу. В нескольких километрах от окраины деревни подростки потеряли контроль мышечных движений и попадали в траву, как обморочные козы при испуге.

Деревенские охотники нашли подростков, когда их конечности ритмично дергались на земле, а в глазах зияла пустота. Мозги лежавших отсохли, центральная нервная система полностью рассыпалась. Это были уже не люди, а их копии навроде черных пластиковых манекенов. Или японских силиконовых секс-кукол модели «dark_boy». Ради настоящих людей там их нужно было и оставить. Но охотники отнесли копии людей в деревню.

И через неделю вся деревня ритмично дергала конечностями и смотрела на жаркое алжирское солнце пустыми глазами.

Вместо семи дерганых кукол погибли три тысячи людей.

Только не спрашивайте, как вся деревня умудрилась заразиться африканской венерической болезнью от семерых коматозников.

Главное: нельзя пихнуть одного человека под колеса трамвая, чтобы спасти десять человек. Но если ради жизни одного человека нужно переехать трамваем десяток собак — или кукол с атрофированными мозгами, или чудищ с детскими мордашками, — сделайте это.

Ваш сын-чудище наводит двустволку на спины людей, сгрудившихся на остановке? Ради всего святого, будьте гуманны! Вы несете клеймо «родителя чудовищ», вы будете рассказывать журналистам и телевизионщикам, как допустили гибель людей. Вы будете сталкиваться взглядами с родственниками убитых. Ради бога, убейте выродка прежде!

Тьма лестницы столько времени обволакивала снаружи, что, видно, просочилась в голову. Завились червивые мысли. Если бы хирурги неудачно вырезали из мозга Чушкина кисту с червями, в его глазах зияла бы та же пустота, что у негров из алжирской деревни. Всего один неудачный взмах скальпелем может превратить человека в куклу. Как, впрочем, и в труп.

Четвертый этаж объял учителя серым светом. Сквозь душный аромат зеленого яблока и уколы в боку Чушкин пер по коридору. Когда его рука потянулась постучать в кабинет директора, уставшее грузное тело чуть не рухнуло следом в открытую дверь.

— Заходите!

Учитель ввалился в кабинет. Плоская глыба из непрозрачного стекла почти доставала углами обеих стен справа и слева от окна. Директор восседал за столом, как сиреневый морж на грязном леднике. Баюнов быстро указал на стул у двери, поднес указательный палец к губам и повернулся к монитору компьютера.

Пластиковая сидушка скрипнула под Чушкиным. В окне поверх черного неба отражалась худая женщина в строгом костюме на экране компьютера. Светлана Говкина, в юности — двухкратная Олимпийская чемпионка-конькобежка, ныне — референт Контрольного управления Президента.

— Поверьте, — сказала Говкина, — вы пожалеете. Я устрою.

— Чем же я вас огорчил? — спросил Баюнов.

На другом конце IP-канала Говкина хлопнула ладонью по столу, ее изображение задрожало.

— Теперь играете дурака? — крикнула референт. — Я доверила вылечить его, а не угробить!

Жевательные мышцы на массивной челюсти директора скрутились бурыми червями.

— Тогда вы неверно понимаете, чем мы здесь занимаемся, — медленно сказал Баюнов. — Мы не лечим людей, мы их создаем.

Вранье. На самом деле, мы только их гробим.

— Цель нашей работы — привить пациентам социально-значимые восточные ценности: искренность, долг, благодарность.

Разве что в параллельной вселенной.

— Наши воспитательные методики подражают системе обязанностей и общественного долга Японии — страны с самым меньшим количеством убийств. Посредством духовных практик даосизма мы учим пациентов преодолевать свои желания, вместе с канонами конфуцианства прививаем им верность обществу, а через заповеди буддизма убеждаем их в греховности человекоубийства.

Это не было бы враньем только в мире, где министерством правды называют орган, который беспрерывно фальсифицирует статистику и исторические факты.

— Когда пациент прибывает к нам, первые четыре года персонал контролирует его во всем. Жизнь пациента до пятого класса полностью безопасна.

Щепотка правды.

— Так было и с вашим сыном, Светлана.

Ого. Открылся конкурс на звание «самой высокопоставленной матери чудовища».

Лицо Говкиной вытянулось, нижняя губа оттопырилась, обнажив тонкие зубы с просевшими деснами.

А вот наши пациенты не болеют пародонтозом — похвастался бы Сошин.

— Вы — дьявол! — прошипела референт. — Место ваше в тюрьме, и я отправлю вас туда намного раньше, чем через четыре года.

В черном стекле окна губы Говкиной растянулись в кислотном оскале Ехидны, уродливой матери Цербера, Химеры, Сфинкса и других монстров.

— Все мерзости, что вы скрываете в стенах вашего склепа, откроются на публичном суде, — сказала Говкина.

Вряд ли. Все, что происходит на территории школы, строго засекречено правительством.