Дети Луны

— Почему ты не в постели? — нахмурился зельевар.

— Эм... надо было.

— Ложись немедленно.

— Да я уже хорошо себя чувствую, — попытался возразить Гарри, все-таки забираясь под одеяло.

— Недостаточно хорошо. Тебе же было сказано: два дня в постели. Истощение слишком сильное, чтобы так быстро оправиться.

— Хорошо, — смирился Поттер. — Только я голоден.

— Я скажу эльфам принести ужин.

— Ух ты! Это сколько же я спал?

— Почти целый день. И не волнуйся, твои друзья предупреждены о твоем отсутствии.

— Спасибо.

Северус кивнул, потом сел на край кровати и, пощупав лоб Гарри, заключил:

— Температура все еще слишком высокая, даже для оборотня.

— Значит, восстановление еще идет, — заключил парень, борясь с искушением немедленно прижаться к зельевару.

— Надеюсь, так и есть. Если интересно, директора ты своей выходкой очень обеспокоил. У него впервые на моей памяти тряслись руки.

— Ему полезно, — рыкнул Гарри. Зверь внутри жаждал добавить, что никто не вправе вставать между ним и партнером, но Поттер успел вовремя прикусить язык, после чего потерся щекой о плечо Снейпа. Запах, ставший родным, успокоил, унял животные порывы.

Северус поднял руку, явно намереваясь погладить парня по щеке, но вместо этого быстро потрепал его по волосам и спросил:

— Что ты хочешь на ужин?

— Стейк с кровью!

— Хорошо, — усмехнулся зельевар. — Одного хватит или два?

— Хм... пожалуй два.

Снейп лишь снова усмехнулся и позвал домовика. Меньше чем через четверть часа Поттер уже ел, не замечая ничего вокруг. Стремительное восстановление требовало много сил, и организм жаждал их восполнить, отодвинув на время в сторону все другие желания.

Северус с улыбкой заботливой мамочки наблюдал за тем, как ест его подопечный, потом сказал:

— Как закончишь, вели эльфу все убрать, а сам ложись спать.

— А ты опять на занятия?

— Нет, в кабинет. Нужно проверить домашние задания.

Гарри страдальчески вздохнул, но потом вернулся к мясу, на что Снейп фыркнул, пряча смех, и вышел из спальни.

Спали они все-таки вместе. Нет, Северус порывался остаться в кабинете, но Гарри активно возражал и в качестве последнего довода напомнил, что близость родного человека ускоряет восстановление. На этом зельевар сдался, но предупредил, что при малейшей угрозе выхода инстинктов юноши из-под контроля, он уйдет в другую комнату. Поттер пообещал вести себя прилично.

Обещание удалось выполнить. Похоже, волк Гарри все еще находился в таком шоке от выходки директора и от последовавшей вспышки, что ему важно было просто находиться рядом с тем, кого он избрал своей парой. Без посягательств на большее. Хотя Поттеру было очень приятно ощущать исходящие от Снейпа нотки желания. Так что, не он один вынужден держать себя в руках.

Сам Снейп всегда гордился железным самоконтролем и теперь с удивлением наблюдал, как временами он дает сбой, причем именно из-за одного вихрастого чудовища. И сколько ни убеждал Северус себя, что Гарри еще очень юн, практически ребенок, действовало это ненадолго. Парень ощущался старше, чем выглядел. Грейбек говорил, что тут нет ничего необычного, волк взрослеет быстрее, и это не может не оказать влияния на человеческую психику. Вот только это не облегчало поставленной задачи держаться с Поттером отстраненно.

Честно говоря, Снейпу самому были в новинку подобные чувства. Да, он давно не мальчик, и в жизни случалось всякое, но он не мог вспомнить, чтобы кто-то еще вызывал в нем такие яркие чувства (пока он даже мысленно старался не называть их любовью). И очень страшно разрушить это ненароком. Да еще и этот едкий внутренний голос, нашептывающий, что столь выдающийся молодой человек достоин гораздо большего, чем потрепанный судьбой зельевар! Правда, Фенрир убеждал: в случае, если они истинные партнеры, это все ерунда. Вот только как раз в истинность Северус до конца и не верил.

Гарри еще два дня наслаждался вниманием и заботой декана Слизерина, а потом все-таки вернулся в гриффиндорскую башню. Оказывается, среди учеников на его счет уже успели распространиться самые невероятные слухи, самым безобидным из которых было исключение Поттера из школы.

Оттесняя друга от гомонящей толпы, Гермиона фыркнула:

— А мы ведь говорили им, что тебе просто нездоровилось. Фантазеры-паникеры!

— Да уж! — усмехнулся Поттер. — С чего такие фантастические гипотезы?

— Колин тоже вчера попал в лазарет, — пояснил Невилл. — А потом всем рассказал, что тебя там не видел.

— Правильно, так как я лежал в отдельной палате, чтобы никого не заразить. Я умудрился где-то подхватить драконью оспу.

Эту легенду Гарри вместе с Северусом придумали заранее, и, кажется, учеников полностью удовлетворило подобное объяснение. Не всех, конечно. Но Лонгботтом был слишком тактичен, чтобы выражать сомнения вслух, а Рон и Гермиона просто выгадали удобный момент и затащили Поттера в пустой класс, наложили заглушающее и отвлекающее заклятья, после чего приступили к расспросам.

Гарри не стал скрывать от друзей истинное положение вещей, хоть и изложил произошедшее максимально кратко.

— Ничего себе! — выдохнул Рон. — Это... это ужасно. Не думал, что директор способен на такое!

— Почему он настолько хочет влиять на тебя, Гарри? — спросила Гермиона.

— С той самой ночи, когда на моем лбу появился столь примечательный шрам, Дамблдор приступил к мифотворчеству вокруг моей скромной персоны. Так я стал героем, мальчиком-который-выжил и прочее-прочее. И как-то все поверили, что именно наш досточтимый директор — мой опекун. Ведь он столько сделал для Джеймса и Лили, и обеспечил мою безопасность. Магический мир быстро забыл, что я вообще-то наследник древнего рода, а никого, кто смог бы напомнить, не осталось. Сириус оказался в Азкабане, Люпин — сами понимаете, просто не мог настаивать на чем-либо, другие были слишком заняты собственной безопасностью и разгребанием дел из-за исчезновения Волдеморта. В общем, об этом забыли все, но не Альбус.

Директор, похоже, имел на меня обширные планы, поэтому и запихнул к магглам. Ему нужен был покорный герой, расположение которого можно завоевать банальным теплым отношением. Но я стал оборотнем, и все сложилось по-другому.

— Правильно, тебя научили жить в семье и полагаться не только на себя, — кивнула Гермиона.

— Именно. Самое большое достижение моего отца: благодаря ему я поверил, что больше не одинок, более того, я нужен. А звериное чутье позволяет мне отличить ложь от правды. И я почти всегда чувствовал налет фальши в словах директора.

— Но он не теряет надежды перетащить тебя на свою сторону, да? — продолжала строить догадки Гермиона.

— Угу. И именно эта упертость меня очень настораживает.

— Почему? — удивился Рон.

— При всех своих недостатках Дамблдор далеко не дурак, и тогда подобная... настойчивость означает, что у него в рукаве запрятан какой-то козырь, а может и не один. Но что это, я даже предположить не могу.

— Вероятно, секрет кроется в твоем прошлом? — предположила Гермиона.

— Наверняка, но это слишком расплывчато, не за что зацепиться. Я могу лишь надеяться, что последняя выходка заставит директора затаиться на какое-то время. Во-первых, обдумать причины неудачи, а во-вторых, из-за присутствия Амбридж.