Дети Луны

— Ты все правильно поняла, — подмигнул девушке Поттер.

— Ну, раз так... — вздохнул рыжик, смиряясь. — Спасибо за учебник.

На это Гарри лишь отмахнулся, так как у него буквально зачесалось между лопатками от чьего-то пристального взгляда. Резко обернувшись, он успел заметить, чьим он был. Новенького. Эштона.

Это стало первым звоночком для Поттера: надо присмотреться к парню получше. Вскоре выяснилось, что Шадоу в самом деле наблюдает за ним. Очень осторожно, ненавязчиво, что не будь Гарри оборотнем, и не заметил бы. Но он почуял. И тотчас проснулась подозрительность на грани паранойи. В принципе, новенький и вел себя странновато. Его сокурсники, кажется, ни о чем кроме выпускных экзаменов и думать не могли, а этого и с книгой редко когда увидишь, и то Эштон, похоже, брал ее только для вида. При чем в отстающих не ходил. Впрочем, в особо успевающих тоже. Почти ни с кем не дружил, разве что перекидывался парой слов.

Гарри хватило на две недели столь «необременительного», но постоянного внимания. Возможно, он потерпел бы и больше, если б его не насторожил временами меняющийся запах Шадоу, словно изредка из одного человека проступал другой. Решив раз и навсегда покончить с подозрениями, Поттер специально вышел якобы в библиотеку за пару часов до отбоя, убедился, что за ним следят, и завел «хвост» в один из пустующих коридоров (карта Мародеров удачно подсказала, где именно лучше всего провести разбор полетов).

Дождавшись, когда Эштон вынужден будет завернуть за ним в тупиковый коридор, Гарри быстро наложил на это место заглушающие чары, а потом резким рывком оборотня прижал парня к стене, едва не вышибив из него дух. Очень хотелось клацнуть зубами, но Поттер придержал свою звериную сущность, почти прорычав:

— Зачем ты за мной следишь?

— Я? Ты что-то напутал, Гарри, — самообладания Шадоу было не занимать. Он казался почти спокойным

— Не ври! Я чую твою ложь.

— Значит, в ориентировке все верно. Ты оборотень!

— Вопрос в том, кто ты, — нахмурился Поттер, усилив хватку, так что Эштон всхлипнул.

— Я... я невыразимец. Прибыл сюда под личиной для наблюдения и защиты тебя, если потребуется.

— Вот как, — Гарри чуял, что парень говорил правду, но все же спросил: — Чем докажешь?

— Если отпустишь, предъявлю специальный значок.

— Хм. Ладно. Но даже не думай наложить на меня Обливиэйт. Во-первых, не выйдет, во-вторых, даже если вышло б, я бы снова тебя заподозрил.

— Да понял я, — вздохнул Эштон, потом нарочито неспешно отвернул ворот мантии и коснулся его кончиком волшебной палочки вместе с каким-то невербальным заклинанием.

Тотчас стал виден значок, в центре которого был герб министерства магии, под которым оказался изображен шар и вокруг всего этого выгравирована надпись: «невыразимы и неотвратимы».

— Веришь? — спросил Шадоу.

— Допустим, — Гарри отпустил парня. — Я так понимаю, возраст и имя у тебя тоже совершенно другие.

— Мне двадцать, а имя... Прости, не могу его назвать. Мы же работаем под прикрытием.

— Ладно. Я все равно тебя узнаю по запаху. Он, собственно, тебя и выдал.

— Можно узнать, как именно?

— Личина отлично работает для внешности, но запах раздваивается, это и подозрительно. Правда, я тут единственный оборотень. Что тоже не афиширую, между прочим.

— Намек понят. Сделаем вид, что ничего не было?

— Выдавать тебя я не собираюсь, но и ты поосторожнее. Не надо так уж откровенно за мной следить. Директор, я так полагаю, тоже не в курсе твоей истинной сути?

— Нет, конечно. Иначе не получилось бы узнать достоверную обстановку. Но я не должен провалить задание!

— Понимаю. И все-таки советую больше внимания уделить происходящему вокруг. Например, присмотрись к Джиневре Уизли.

— В каком смысле?

— У меня есть подозрения, что летом она подверглась какому-то странному ритуалу. Но я только чую, что в ней что-то изменилось, и не могу понять, в чем дело.

— Ясно, — сухо и по-деловому кивнул Эштон. — Разберемся. Прости, если что не так.

— Ты же при исполнении. Я понимаю.

На этом и разошлись, словно между ними и не было ничего. Выдавать парня Гарри не стал. Даже Северусу и друзьям не обмолвился, кто скрывается за личиной гриффиндорца Шадоу. Во-первых, решил не подставлять невыразимца, а во-вторых нужна чистота эксперимента. Слишком долго Дамблдор плел интриги, поэтому придется попотеть, чтобы распутать этот клубок.

Относительно слежки за собой Поттер больше не беспокоился. Она и раньше не причиняла сильных хлопот, теперь Гарри просто знал, что Эштон где-то рядом, и не дергался. Возможно, невыразимец пытался использовать на нем следящие чары, но тут очень помог фамильный артефакт «Ясное око». Оно не давало закрепиться на лорде заклятьям подобного рода. Так что, под прикрытием мантии-невидимки молодой оборотень мог ходить куда угодно. И к своему партнеру в частности.

Правда, Снейп почти постоянно был занят. Он пришел в шок от уровня знаний учеников по защите от темных сил. Все благодаря кадровой политике Дамблдора. Если те, кто состоял в клубе Поттера, еще худо-бедно что-то знали, то у остальных наблюдались нешуточные провалы в знаниях. Особенно удручал уровень тех, кому предстояло сдавать СОВы и ТРИТОНы. На них Северус и бросил основные силы. Он в принципе не привык вести занятия спустя рукава, так что, Гарри всерьез начал опасаться, что партнер доработается до нервного истощения.

Что до профессора Слагхорна, то он Поттеру не понравился. В нем не было снейповской въедливости и внимания к деталям, которые, как выяснилось, в зельеварении просто необходимы. Правда, не наблюдалось и жесткости предшественника. Вообще у Гарри создалось впечатление, что основной целью учителя является расширение круга перспективных знакомств. Поэтому Гораций буквально прилип к ним с Драко, явно выделяя их из общей массы учеников. Ну, еще и Гермиону он замечал благодаря ее выдающимся знаниям. Ничего удивительного, что вскоре все трое получили приглашение на чаепитие в своеобразном клубе Слагхорна.

Гарри, будь на то его воля, и на милю не подошел бы к этому преподавателю, но необходимость держать лицо и соблюдать конспирацию, а также увещевания Северуса сделали свое дело. Правда, некстати выяснилось, что на такие мероприятия следует приходить с парой, но тут Поттер воспользовался проверенным приемом — пригласил Луну. Девушка с радостью согласилась и, что главное, не строила относительно их отношений каких-либо планов, кроме дружеских.

Лавгуд вообще поменялась в лучшую сторону. Не было больше такого явного выпадения из реальности, хоть и оставался легкий налет иномирности. Это для остальных. Для Гарри же она теперь ощущалась как своя. Не оборотень, но от нее пахло стаей. Ведь этим летом произошло еще одно событие: Церес представила Луну Грейбеку и остальным как свою преемницу. Произошел обмен клятвами: девушка пообещала хранить тайну стаи, а вервольфы теперь распространяли на нее и ее близких свою защиту. В качестве залога этого «союза» Лавгуд подарили камею, изображающую волка, воющего на луну. Не просто украшение, но и портключ, и сигнал. С ее помощью можно было позвать стаю. И теперь Гарри был спокоен за подругу.

Так что на званом вечере Поттер и Лавгуд составили достойную конкуренцию блистательному Малфою, пришедшему под руку с Паркинсон. Впрочем, Гермиона и Рон тоже смотрелись вполне на уровне. Уизли преуспел в трансфигурации, поэтому его мантии больше не выглядели такими поношенными, к тому же, он всерьез озаботился будущим, подрабатывал летом в паре мест, причем (как сам потом признался другу) но только ради денег, но и чтобы понять, чем он действительно хочет заниматься после Хогвартса.

«Вечеринка» началась с группового фото, да и потом было не лучше. Бахвальство, разговоры ни о чем. Да и Гарри предпочитал помалкивать, больше наблюдая за остальными. Из-за этого профессор Слагхорн счел его замечательным слушателем, и не менее получаса вещал о своих былых подвигах. Поттер заинтересовался только тогда, когда Гораций упомянул его мать как весьма способную ученицу. Маг искренне сожалел о ее столь ранней кончине. Вот только сам Гарри никогда не знал, что ему делать с этими сожалениями. Отвечать «мне тоже» как-то глупо, благодарить — тем более. Поэтому парень предпочитал просто многозначительно кивать.