Дети пустоты. Пройти по краю

– Вон он, смотри! – Бруно указал загорелым пальцем на стену дома с другой стороны улицы. Белый человек был отчетливо виден на фоне темного кирпича. Освещенный, словно артист на сцене, одиноким фонарем, Страпелбел размахивал худыми ручками, пытаясь привлечь Женькино внимание.

– Вперед! – скомандовала она.

Но стоило подойти ближе, как непоседа подпрыгнул, ударил ножкой о ножку и оказался на широкой кирпичной трубе следующего здания. Женька с Бруно бросились следом. Когда до граффити оставалось не больше пары метров, Белый человек перескочил на колонну одного из многочисленных римских храмов. Оттуда на стену мрачного дома. Потом на мощенный камнем тротуар.

– Он ведет нас назад, к Ватикану! – крикнул итальянец на бегу.

– Только бы не к Марату в лапы!

К счастью, долго гадать не пришлось. Страпелбел свернул к реке и устремился на мост. Его белый силуэт замелькал под ногами любителей ночных прогулок. В этот час их было немало – сияющая отражениями огней река притягивала туристов, как крошки хлеба на поверхности воды – мелкую рыбешку.

Темнокожий парень в длинном нежно-розовом балахоне остановился и начал разглядывать рисунок на асфальте. Страпелбел вмиг притворился обычным граффити. Но едва прохожий отвернулся, как творение Меснеджера по-собачьи встряхнулось, и перепрыгнуло на каменные перила.

Женька неслась по мосту, стараясь не терять Страпелбела из виду. Она то и дело ловила на себе удивленные взгляды туристов. Даже здесь, в пестрой толчее Вечного города, где запросто можно было встретить компанию мусульманок в глухой парандже или крикливых афро-американок в цветастых хламидах, костюм женщины-кошки привлекал внимание. Наверное, местные обитатели крыш в тайне надеялись, что придуманная ими форма будет бросаться в глаза в любой толпе. Удивительно, как расы Края перенимали национальный характер живущих рядом людей. Женька читала про итальянцев, что они большие любители приодеться. И вот, пожалуйста – римские кошки носят комбинезоны в стразах.

Нарисованный проводник тем временем уже перебрался на другой берег. Он скользнул на боковую лестницу и оказался внизу, под мостом. Бруно и Женька устремились за ним по ступеням.

Под каменной аркой моста было темно и безлюдно. Прохладный речной ветер гонял обрывки газет. Вдоль кромки воды, шелестя полиэтиленовыми чехлами, дремали торговые палатки. Сразу за ними начинался травяной откос, поросший кое-где темным кустарником. Над откосом поднималась городская стена.

– Вот он, проныра! – сказал Бруно над Женькиным ухом.

Страпелбел приплясывал на устое моста. Потом вдруг вытянулся стрункой и, словно с высокого утеса, нырнул в темную листву кустарника.

– Куда это он? – испугавшись, что потеряет проводника, Женька полезла следом, в заросли. Их пахучие ветви сердито вцепились в нее шипами и даже попытались насыпать за пазуху горсть жуков.

– Кажется, я знаю, куда… – донеслось сзади, но Женьке было не до того. Она пыталась не пустить настырных насекомых в личное пространство.

Как оказалось, Бруно действительно знал. Когда Женя наконец вырвалась на свободу, он ждал ее с другой стороны кустов. Судя по довольному виду, ему не пришлось иметь дела с жуками и шипами.

– Тут тропинка. Просто ее за кустами не видно, – радостно объяснил итальянец. – Она ведет в Большую Клоаку.

Женька поморщилась.

– В канализацию, что ли?

– Ну да! Самую древнюю в мире. Ее построил один этрусский царь две с половиной тысячи лет назад. А может, все три – никто точно не знает.

По мнению Женьки, канализация даже через три тысячи лет оставалась канализацией. Поэтому полукруглое отверстие в городской стене рядом с мостом не вызвало энтузиазма. Впрочем, стоило признать, выглядело это место романтично. Узкая тропинка тонула в серебристой траве, уводя в темноту таинственного тоннеля. Из него доносилось далекое журчание воды и запах влажной листвы. Никаких других ароматов Женя не почувствовала.

– Может, нам не сюда? – она поискала взглядом Страпелбела.

Тот ждал ее на кладке из травертина. Так назывался пористый белый камень, которым были облицованы опоры моста и другие древние сооружения Рима. Белый человек склонил голову набок и поднял руку, совершенно точно указав на Большую клоаку.

– Ею пользуются? – обреченно спросила Женя.

– Не знаю. Вроде, частично. Кое-что из городских отходов сливают.

– Даже не буду уточнять, что именно, – она взглянула на Бруно. – Спасибо тебе за компанию. Я пойду. – Женьке совсем не хотелось оставаться одной, но ждать, что итальянец вместе с ней полезет в канализацию, было просто глупо. Странно, как он вообще до сих пор ее не бросил.

– Ладно, – Бруно неловко улыбнулся. – Иди.

Словно расценив слова итальянца как команду, Страпелбел шагнул к отверстию и, подобно тени, перетек в мрачный тоннель Клоаки. Сначала за каменным краем исчезли нарисованные ноги, потом туловище, плечи… В последний момент человечек сорвал с головы котелок и помахал им Жене. Ей тоже было пора трогаться с места.

– Ладно, пойду, – эхом откликнулась она.

Стоило немного углубиться в Клоаку, как появился запах. Зловоние испускала узкая канавка, идущая по полу вдоль одной из стен каменного тоннеля. По дну канавки весело бежал мутный поток, от которого Женька старалась держаться подальше. К счастью, это было не трудно. Сводчатый коридор, сложенный из покрытого жирной плесенью травертина, оказался просторным. Метра два в ширину и, наверное, столько же в высоту.

Белого человека видно не было. Похоже, Страпелбел решил, что в коридоре, где нет ни одного ответвления, можно справиться и без его помощи. Жалко. Женька сейчас не отказалась бы даже от компании молчаливого граффити.

Внезапно ее нагнал звук шагов за спиной.

– Бруно? – Женька не поверила своим глазам, когда перед ней появился итальянец. – Ты чего?

– Соскучился. Подумал, что это чистое свинство отпускать тебя одну. Короче, я с тобой. Не против?

– Нет! – вырвалось у Женки. – В смысле, иди, конечно, раз тебе так хочется.

– Тогда давай руку, – его глаза, перечеркнутые вертикальными зрачками, полыхнули золотом.

– Зачем?

– Затем, что это древняя канализация. Здесь запросто можно в дыру провалиться. Страховочной веревки у нас нет, поэтому держись за меня. Я не полиморф – человеческими конечностями не питаюсь.

После этих слов не протянуть руки было просто глупо. Женька неожиданно поймала себя на попытке сравнить итальянца с Тимкой. Тимофею никогда бы не пришло в голову, взять ее за руку в темном тоннеле. И, пожалуй, признаться, что она ему нравится – тоже. О комплиментах, вроде, «ты похожа на фею цветов» говорить вообще не приходилось. Вот дурой назвать – это запросто.