Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Да ну, бред. Просто мы — нормальные люди, а они — уроды, дети воскресенья. Они хотят позабавиться, еще не догадываясь, что праздник будет испорчен.

Кроме меня, я это точно знаю, страх сейчас испытывают Губастый и Шуня. Но Губастый боится так же, как и я, — из-за адреналина. А вот Шуню аж трясет, лицо побелело, в глазах плещется ужас. Это потому, что она у нас недавно и не знает, чем все закончится.

— Че молчим, молодежь? — Основной толкает Сапога. — Че, невежливые, че ли? Борзые, да? Откуда, мля? Городские?

Он взвинчивает себя, постепенно повышая голос. Его приятели перестают гыгыкать,

придвигаются, готовые в любую секунду броситься. Если сейчас кто-то из нас пошевелится, встанет, сделает резкое движение — последует команда «фас!», и все. Нам конец — против девятерых мы не выстоим.

Тёха это отлично знает. Поэтому он молчит. И даже не смотрит на гопников. Тёха ждет. Наверное, он тоже из породы хищников. Или нервы у него протезные, из нержавеющей стали.

Основной, понаезжав на нас, понемногу скисает. Сапога он пихнул уже раз десять, наверное, — тот только зло шипит в ответ. Мы не реагируем.

— А это че за принцесса Будур из деревни Шугур? — переключается основной на Шуню. — Че, пацаны… — Он подмигивает своим. — Кто хочет познакомиться?

— Э, меня зовут Эдик! — вылезает вперед кто-то из парней, видимо, штатный шутник этой кодлы. — Э, ты че молчишь? Немая? Пацаны, да они ж все немые! Дёма, в натуре немые!

— Это из интерната в Ишиме, точняк, — раздается чей-то голос.

— Немы-ы-ые? — придурочно выпучивает глаза Дёма, поворачивается к своим и делает вид, что ему страшно весело. — Это че, они никому ниче рассказать не смогут? Пацаны, во везуха!

— Ясен пень! — подтверждает шутник. — Ну че, цепляем телочь — и в тамбур?

Вся компания радостно гыгыкает. Основной хватает перепуганную Шуню за рукав и дергает.

— Але, немая, пошли с нами! Че-то покажем, че-то дадим…

Дук! — удар, короткий и глухой, тонет в общем гоготе, но я отчетливо его слышу. А вот как Тёха ударил основного, я не заметил — слишком быстро все произошло.

Парень, выпустив рукав Шуниной куртки, утыкается головой в колени Губастого.

— Э, ты че?! — орет шутник и тянет Дёму за воротник.

Он еще ничего не понял. Мы с Сапогом кидаемся на него и вместе валим на Губастого. Тот левой рукой обхватывает шею парня, прижимая его к себе. Тёха вскакивает, на ходу бьет шутника кастетом и лезет на остальных.

Только теперь до них доходит, что развлечение отменилось, началось месилово.

— Гаси их! — несется по вагону.

Сапог, не жалея себя, вворачивается в самую гущу нападающих. На него градом сыплются удары, но главное сделано — Тёха вырывается на оперативный простор и начинает молотить кастетом направо и налево.

— А-а-а-а! — дико орет шутник, распялив окровавленный рот.

Он держится за спинку лавки, по подбородку течет кровавая жижа вперемешку с осколками зубов. Шуня визжит. Пассажиры с топотом разбегаются из вагона.

Трое парней кулями валяются на полу — Тёхин кастет не знает промаха. Драка распадается на отдельные поединки. Я бестолково машу кулаками, стараясь попасть по лицу чернявому крепышу. Он проворнее — мне уже пару раз прилетело, губы разбиты, немеет скула. Губастый вытаскивает наконец нож и тычет им в своего противника. Сапог долбит длинноногого верзилу. Тёха в проходе кружит вокруг жилистого парня. У парня в руках цепь.

Чернявый, в очередной раз

заехав мне в челюсть, оглядывается и вытягивает из-за пояса обмотанную синей изолентой короткую монтировку, «монтажку», как говорят у нас.

Тёха как раз оказывается спиной к нему. Монтажка взлетает вверх. Мне хватает какой-то доли секунды, чтобы понять, что будет дальше.

— Сзади! — ору я так, что у самого закладывает уши, и кидаюсь под удар.

Последнее, что я успеваю запомнить, — красное, злое лицо Сапога сбоку от чернявого, Губастого с окровавленным ножом в руке и далеко, в конце вагона, нескольких косарей.

— Атас, менты!

И тут наступает абсолютная тишина. И темнота…

***

Прихожу в себя на ступеньках какой-то лестницы. Кажется, я остался один. Совсем один. Но Тёха не мог меня бросить. Значит, что-то случилось, что-то плохое, заставившее нашу бригаду в спешке бежать отсюда.

Где я вообще? Что за лестница? Куда идти — вверх или вниз? Голова раскалывается, перед глазами все плывет. Поднимаюсь на ноги и хватаюсь руками за холодный железный поручень. Ну, вроде ничего, жить можно. Делаю шаг, другой — терпимо. Начинаю спускаться. Спускаться всегда легче.

Лестница заканчивается серой стальной дверью. С трудом приоткрываю ее и вижу темный коридор с бетонными стенами. На лестнице стены были поприличнее — крашенные зеленой краской. Здесь же ничего такого нет, просто голый серый бетон и редкие лампы, забранные решетчатыми колпаками, похожими на столовские дуршлаги. Пахнет подвалом. На полу — песок, мусор, у стены конфетный фантик. Поднимаю его, распрямляю, читаю: «Красный мак».

Прохожу по коридору метров двадцать и вижу надпись, нанесенную на стену с помощью трафарета: «Урал-1», и стрелка. Урал, значит. Понятно. И неплохо. Я родился и был брошен матерью как раз на Урале, все казенное мое детство прошло здесь.

Урал — становой хребет России, это всем известно. Тут и богатства недр, и леса-воды-горы, и города-заводы, и люди — главное, пожалуй, достояние этой земли. На Урале вся Россия держится. Так нам в детдоме говорили и в школе подтверждали. «Урал — это звучит гордо!» — у нас над сценой в Доме культуры даже такая надпись была.

Но мало кто знает (а может быть, и никто почти не знает), сколько тайн и секретов содержит в себе каменное нутро Уральских гор. Истории про подземные заводы, военные базы с ракетами, целые города, способные автономно существовать, если вдруг начнется атомная война, мы все слышали, и не раз. Слышали и мечтали хоть одним глазком… Похоже, мне повезло. Только вот бетонная нора приводит меня не на чудо-завод, не в бункер, а совсем на другой объект.

Так бывает, особенно когда ты маленький, — многие вещи вокруг ты понимаешь, познаешь не глазами, не головой, а кожей, ушами, взъерошенными волосами на затылке. Пронесется слабый ветерок, похолодит шею, и ты уже знаешь — там, сзади, открытое окно или дверь, через которую кто-то может войти, а значит, сзади опасность и надо быть начеку.

Вот и этот огромный темный зал, скупо освещенный электрическим светом, я воспринимаю именно так — всей поверхностью кожи, каждой клеточкой, чутко улавливая далекие и близкие шорохи, голоса, шумы механизмов, реагирую на вибрацию асфальтового пола.

Поделиться с друзьями: