Дети Сатурна или Космическая одиссея Лёхи

– Может какие-то настройки сбились, ты нетипично себя ведешь. Или сходить в цветовой центр, сменить оттенок, возможно при создании допущены не состыковки. Хотя ведь это бывает очень редко.

– Да, наверное, ты прав, - ответил сатурнат и указал на стеклянные кубы, возвращаясь к действительности, - пришло время пересменки, я встаю за пульт.

– Да, - согласился серый, и направился вглубь комнаты наблюдать за вверенными подопечными.

Во время всего происходящего в Лёхиной голове зародился новый коварный план. Он, хитренько ухмыляясь, повернулся боком к сатурнатам и прикрыл рукой эмокон, устроив его на коленке. Повернул кнопку включения. Ненадолго задумался, перебирая пальцами, какую бы кнопку чувств нажать, и остановил выбор на "забота". Сейчас оставалось смотреть и ждать. А так как дел никаких у Лёхи не было, он даже вставать не стал с дивана, приготовившись наблюдать за тем, что будет происходить. Ах, да, забыл включить чувство на полную мощность, вывел кнопку усиления до упора.

Сидеть пришлось долго. Сатурнат стоял смирно и блуждал взглядом по помещению. Леха про себя удивлялся, как он не уставал. А вот потом начали появляться странные реакции. Сатурнат стал время от времени подходить к стеклу и смотреть то на Леху, то на Сергея. Он подходил к куполу и оглядывал его тщательно со всех сторон и особо внимательно на стыках, где в купол заводились провода,, оказывается, он проверял насколько оно герметично и нет ли сколов или трещин, ведь это могло привести к гибели землян, сидящих внутри.

Лёха сначала этой работе не придал значения, решив, что эмокон пока не начал своё воздействие, а потом, после ряда подобных факторов, до него дошло - это сатурнат так проявлял свое заботу о нем и о Сереге, как считал нужным, на своём сатурнатрвском уровне.

Аккуратно побарабанив пальцами по стеклу напротив кухни, сделал несколько характерных движений , подзывая к себе Лёху. Тот как можно менее незаметно положил эмокон на диване около подлокотников и подошёл к стене.

Лёхе показалось, что лицо сатурната изменилось, стало каким-то более подвижным что-ли, осмысленным, в глазах появилась живость, выразительность; то есть оно потеряло свою каменную маску.

– Вам внутри не холодно?
– Участливо спросил серый сатурнат.

– Нет, - ответил Лёха на своём русском языке.

Сатурнат, обычно неподвижный, пришёл в движение, зашевелился, словно спохватился:

– Ой, что ж я дурачок, конечно , ведь вам проще и приятнее разговаривать на вашем языке, красивом русском языке, давайте на нём говорить, - и сатурнат продолжал на русском, проговаривая слова вроде и правильно, понятно, но как-то смешно, - вам может теплее сделать внутри, вы ведь теплолюбивые существа, а здесь сейчас минус сто семьдесят два градуса по Цельсию, по вашему. Такой холод может вас попросту убить.

– Нам здесь тепло, - ответил Лёха, отперевшись ладонями на стекло и с любопытством осматривая сатурната.

Серый вдруг взвизгнул:

– Вам тепло, а вашему соплеменнику!

И бросился к соседнему куполу. Там также побарабанил пальцами по стеклу, вызывая Серегу. Серега подошел заспанный и сердитый, шаркая ногами в тапках. Да, даже комнатные земные тапочки были предусмотрительно добавлены в список необходимых вещей внутри купола.

– Вам не холодно?
– Спросил серый, из его глаз лилось просто заботливое отношение к землянам.

– Тепло мне, - буркнул Серега и пошел обратно к кровати.

Сатурнат принялся ещё раз осматривать его купол. Потом сходил до мониторов проверить уровень воздуха, влажность, температуру внутри. И, видимо, прибавил тепло, потому что Лёха моментально ощутил, что становится жарко. Тело стало покрываться потом. Лёха забарабанил в стекло склонившимся над приборами сатурнатам. Вдруг они оба подняли на него головы и подбежали, вопрошая в два голоса:

– Что такое?

Лёха опешил. Внимательно посмотрел на них, и сообразил, что оба они попали под действие эмокона.

– Зачем настолько прибавили температуру, я тут сварюсь!
– Закричал Лёха.

– Минтс, - обратился серый к голубому, посмотри температуру еще раз, может мы и правда переборщили.

Минтс быстрым шагом сходил до мониторов и почти в припрыжку вернулся. Было смешно наблюдать, как огромный сатурнат неуклюже подпрыгивает.

– Сорок восемь, - сообщил он.

– Да вы с ума сошли!
– Завопил Лёха, - я тут сварюсь!

Оба сатурната подорвались и метнулись к табло настроек.

– Сколько выставлять?
– Почти запыхавшись спросил серый, метнувшись обратно.

– Двадцать пять ставь, - орал Лёха, уже начав опасаться за свою жизнь из-за неожиданной заботушки этих сатурнатов.

Они склонились над мониторами, настраивая температуру. Наконец, объявили:

– Двадцать пять.

И вернулись к куполу.

– Двадцать пять, - ещё раз подтвердил Минтс.

– Ну хорошо, - выдохнул Леха, вытирая с лица пот от жары и перенапряжения, - чуть не сварили меня.

Сатурнаты стояли, чуть не со слезами взирая на него.

– Я весь липкий, пойду обмоюсь.
– Бросил им Леха и помахал. Прошёл в ванную, уже не стесняясь стеклянных стен и перегородок, забрался в ванную.

– Токис, - обратился голубой к серому сатурнату, - мы сделали плохо человеку, он не любит сильное тепло.

– Да, видимо, для землянина температура до пятидесяти градусов уже убийственна, - согласился Минтс, - мы сделали ему плохо...

Они от осенивших мыслей засеменили своими толстенькими ногами, занервничали, за потопывали.

– Надо уменьшать, - изрек Токис, наблюдая, как Лёха с головой погружался в воду и выныривал отфыркиваясь.

– Да, - согласился другой, - плохо ему в тепле, давай уменьшать ещё.

Они оба подорвались к мониторам. Леха заметил это, но продолжал купаться, даже не подумав, что насоображали сатурнаты. Он вышел, обтерся полотенцем. Прохлада охватила тело, но Леха подумал, что ведь всегда так бывает, когда выходишь из теплой ванны, то немного мёрзнешь. Особенно в начале осени, когда ещё в квартире отопление не включили.

Забеспокоился он, уже когда вышел в полотенце из ванны и заметно так подмёрз. Пошел достал тапки, как у Сереги, и завернулся в одеяло. Потом на кухне зажевал таблетку, будто бы чая попил. И ощутил, что замерз еще больше, уже прямо затрясся от холода.