Дети Сатурна или Космическая одиссея Лёхи

Внутри купола имелся земной термометр, Леха заметил это еще в том стеклянно кубе, когда сидел в лаборатории планеты Земля. Значит, и в этом кубе он тоже должен быть. Лёха кинулся искать его по кубу, нашёл при входе. Термометр показывал минус десять. У Лехи ещё больше мурашки побежали по телу, он бросился к стене, забарабаним кулаками по стеклу.

Сатурнаты подошли. Леха вопил:

– Вы меня убить хотите? Что творится? Я замерзаю, замерзаю.

Леха трясся, орал и махал руками, насколько мог, чтобы не упало одеяло.

Сатурнаты офигевше смотрели на него.

– Дебилы!
– Не унимался он, - я же сказал, двадцать пять, делайте двадцать пять градусов, дебилы.

Леха уткнулся лицом в стену прямо перед ними и по слогам кричал:

– Два-дцать пяттть гра-ду-сов! Ясно вам? Ясно вам?

Токис и Минтс закивал головами, и , запинаясь друг за друга, понеслись к мониторам.

– Двадцать пять!
– Визжал им вслед Леха.

Сергей проснулся от холода, шума и визга и, тоже завернувшись в одеяло и сотрясаясь от прохлады, прижался к стеклянной стене, наблюдая за происходящим.

Леха взглянул на него, заорал:

– Чуть не заморозили заживо нас эти дебилы!

И вновь сатурнатам:

– Сказано ведь, сколько градусов, зачем лезете и переделываете? Не трогайте больше.

Токис понуро прошлепал к кубу, извиняюще забубнил:

– Мы как лучше хотели, думали, что вы жару не переносите...

– Я и холод не переношу, - перебил его нервно Леха, - не смейте больше трогать термометр. Слышите?

Сатурнат согласно кивал. Леха в сердцах плюнул в его сторону и отправился выключать эмокон. Включенная функция "забота" выходила ему боком, чуть не угрохали заживо.

Леха полностью отключил прибор. Сейчас в его работоспособности сомнений не было, но и чего-то грандиозно - счастливого ожидаемого он не принес. Надо было собираться с мыслями и думать. А в том, что эмокон поможет ему и Сереге вернуться на Землю у Лехи сомнений не возникало.

Вошла проверка. Сатурнат, которого называли Насмит, обошел оба стеклянных куба, потом направился проверять к экранам мониторов, задавая дежурным сатурнатам вопросы:

– Как поведение у нарушителей?

Токис и Минтс, уже оправившись от неожиданно испытанного ими чувства заботы, отвечали четко и по делу:

– Спокойные. Попыток к бегству или хулиганству не проявляют. Кушают. Ведут , в общем, себя обычным образом.

Проверяющий сатурнат ткнул пальцем в сроку, высвеченную на экране:

– Почему была применена такая резкая смена температур для обеих кубов?

Минтс попытался объяснить:

– Мы хотели проверить, как изменится поведение существ с планеты Земля, при незначительном колебании температур по Цельсию...

– Это не входило в задание для вас. Такие действия не прописаны для нашего отдела. Этим занимаются в исследовательской лаборатории.
– Заметил Насмит и постановил, - вас сменит Роска. Вы, после этого, отправитесь в пункт пересдачи инструкции, раз подзабыли прописанное в ней.

Сатурнаты молчали, не возражали, да они уже и не способны были на это, так как действие микроволн эмокона завершилось. Леха, из этих двух проведённых экспериментов, вынес некоторые выводы. Во-первых, эмокон мог достигать цели через ряд физических препятствий, например, таких, как в его случае - стекло. Это просто отлично. Во-вторых, Леха понял, что приобретение сатурнатами настроенных чувств наступает почти сразу при включении прибора, и после его выключения практически сразу чувствование прекращается. Это осталось пока как факт, потому что определить плохо или хорошо эта Леха не определил.

Также, надо было придумать, какое чувство настроить, чтобы сатурнат помог с побегом с Сатурна. Как показал эксперимент, "забота" не лучшее чувство в данной ситуации. И тут же Леху посетила мысль, а поддаются ли люди воздействию этого устройства. Он прошел по коридору почти к самому выходу, уселся там на табуретку лицом к кубу, где обитал Сергей.

Тот в это время уминал пищевые таблетки, восседая перед телевизором. Леха телевизор здесь включал лишь один раз. По виду они напоминали земные, а вот то, что показывалось на экранах было неинтересным совершенно. Это были либо бесконечно однотипные и монотонные пейзажи Сатурна, либо других планет. И плюс ко всему, видео оказывались беззвучными. Хотя, под такие программы сатурновских телепередач было отлично засыпать, сон прямо приходил сам собой.

А Сереге, по всей видимости, было всё равно, что смотреть, он уже довольно долго пялился в телевизор и не спал. Наверное, безумно скучал, по земной цивилизации.

Серега заметил Леху, несколько секунд пристально поизучал, чем он там занимается, и не признав ничего любопытного у соседа, вернулся к просмотру просторов огромной планеты.

Леха включил эмокон, задумался - какую бы эмоцию выбрать для сопланетника. Требовалась такая эмоция, которая станет очень заметной в одиноком стеклянном кубе. Любовь не подходила. Грусть, слезы, возмущение, тревога - всё не то.

Серега сидит спокойно, смотрит телевизор, раздумывал Леха, но он на Сатурне, конечно он переживает и тревожится. Эти эмоции и без эмокона он испытывает. А что же будет заметным? Леха нажал на кнопку "радость", и прокрутил усиление эмоции до самого упора. Серега, словно почувствовав, что о нем думают, посмотрел на Леху и помахал рукой. Леха помахал в ответ.

Прибор работал, Лёха ждал. В поведении Сергея ничего не менялось. Леха засек время; десять минут, пятнадцать, полчаса. Серега всё сидит и смотрит на пейзажи. На экране замелькали уже красные, красивые, но немного страшноватые виды Марса. Леха вырубил прибор. И заволновался – не сломался бы.

У мониторов Токис и Минтс проверяли настройки и данные, готовясь сдать смену. Леха подошел к стене куба и практически не таясь включил эмокон, настроил "тревожность" на половину силы эмоции.

– Слушай, - проговорил Минтс в скором времени, хотя до этого они работали в полной тишине, выполняя каждый своё дело, - а если я не смогу перездать Инструкцию? Если я что-нибудь забуду или у меня не получится?

Токис пожал плечами:

– Такого не может быть.