Дети Судного Дня

Кто был поглубже посвящён в закулисные истории, тот знал, что у Пайна имеется в безраздельном пользовании одна действующая модель компьютера с мощнейшим процессором «Тетартон». Казалось, у Пайна были все возможности для создания искусственного разума. Но… его длинные руки не доходили дальше компьютерной игры в бессмысленное складывание каких-то кубиков на экране, которая постепенно вызывала психические расстройства, а при затягивающемся злоупотреблении — необратимые изменения психики не в лучшую сторону.

Так что интеллект создавался лишь на бумаге, и груды исчёрканных полудетским почерком Пайна листов росли с каждой неделей. Компьютер же в перерывах между играми очень медленно, но с завидным упорством разрушался из-за постоянного радиоактивного фона. Особенно это бесило Би-Джея, который всерьёз занимался инфологией, а также каким-то «прогом». Проггеров было мало, ведь необходимых им компьютеров было ещё меньше. Необъяснимую ненависть к прогу и к электронным вычислительным устройствам питали диги, если так можно о них выразиться. Это вампы узнали от самого Би-Джея, но Тайтус никаких отрицательных эмоций к Би-Джею не проявлял.

— Интеллект — он бесконечен, — так завершил свою блистательную лекцию профессор Пайн, а пронзительный звонок как бы поставил заключительную точку.

Студиозусы разбрелись в разные стороны; Энди, Алекс и Тайтус притормозили у перекрёстка улиц, а немного спустя, пока Энди глотал в себя смертоносный дым отечественных сигарет «Коссак», к ним подошёл улыбающийся от уха до уха Орсон.

— Привет, черти! Слышали бороду насчёт смерти инженера Кроули?

Вампы старательно постарались выглядеть полными идиотами.

— А кто такой инженер Кроули? — пожал плечами Алекс.

— Ну вы, кренделя, даёте, — у Орсона был своеобразный диалект. — Инженер Кроули — одна из выдающихся личностей нашего времени. Он помогал разрабатывать процессор «Тритон» 15 лет назад и руководил группой по созданию процессора «Тетартон» 11 лет назад. Но в этом процессоре была обнаружена ошибка, Кроули начал пить, и его попёрли из лаборатории. Но тут, в нашем городе он продолжил свою гениальную работу, объединившись с профессором Хайделлом, профессором Шварцхельмом, и я тоже принимаю участие в этом проекте. Наша работа — процессор существенно нового поколения «Гебдомон» — почти подошла к концу… И тут такая борода!

Слово «борода» в данном случае, очевидно, означало «несчастье». Энди, глядя в сияющее, жизнерадостное круглое лицо Орсона, подумывал, не придётся ли им заодно убирать этого туповатого снаружи, но гениального внутри сотоварища.

— А в чём заключается это существенное отличие нового процессора? — как-то напряжённо спросил Тайтус.

— О!!! Это большой секрет, — отрицательно замотал лопоухой головой Орсон. — Но вам скажу маленький секрет — всё основывается на явлении необычно высокотемпературной сверхпроводимости, которое открыл Хайделл. Но больше никому ни слова! Сейчас каждый третий из нас — скрытый враг.

Лицо Орсона выражало серьёзную обеспокоенность.

Глава 20. Что-то непонятное

Небо основательно затянуло грозовыми тучами, и Тайтус, смертельно боявшийся радиоактивного дождя, пару раз посмотрел на небо, хотя механический бесполый голос из «Юнипака» делал прогноз о полном отсутствии каких-либо осадков. Людей на улицах осталось считанные единицы, как с наступлением вечера, а потому диг и два вампа свободно перемещались через Общественный рынок. Тайтус почему-то приостановился у прилавка, где продавали детские игрушки по весьма неутешительным ценам, чем привлёк внимание широкоплечего грязнокасочника, катившего велосипед, у которого начисто отсутствовали обе педали. «Может быть, — подумал лирически настроенный Алекс, — у дигов очень несчастное детство, лишённое родительской ласки и красивых забавных игрушек… Но у кого в наше время счастливое детство?» Алекс тяжко вздохнул. Энди Эйнджел думал совсем о другом: его мысли были заняты проггерами. Где бы ему достать такую книгу о проге, чтобы её смог понять самый тупой студент, хотя и не тупее профессора Пайна? Энди хотел спросить об этом Тайтуса, но не решился.

Задержкой воспользовался некий субъект, лысый и гладко выбритый, в просторном балахоне неопределённого цвета. Он приблизился к вампам, сделав несколько шагов боком, и приятным голосом обратился к ним:

— Можно задать вам несколько вопросов?

— Нет! — прорычал Алекс.

Но незнакомец вгляделся в задумчивое и какое-то одухотворённое лицо Энди и решил обратиться именно к нему:

— Вы уже уверовали?

— А вы дерьмо едите? — грубо перебил Алекс, Энди бросил на него укоряющий взгляд.

— А Вы, простите? — субъект мило улыбнулся.

— Нет, — кротко отозвался Энди.

— Нет! — рявнул и Алекс, он начал продвигаться вперёд, увлекая за собой товарищей.

— Почему же? — не унимался тип. — Ну хотя бы попробуйте!

И он начал доставать из складок балахона какие-то разноцветные баночки.

— Нет, спасибо! — Алекс окончательно вышел из себя и еле сдерживался, чтобы не ударить прилипчивого сектанта.

— Мне кажется, это не очень вкусно, — сказал Энди.

— Но если вы не пробовали, то откуда знаете, что это невкусно? Напротив, это очень питательно!

Вдруг незнакомец, который пытался идти вместе с ними, но только спиной вперёд, споткнулся о трубу, протянутую через всю улицу невысоко над землёй. Он упал, его баночки раскатились.

Воспользовавшись этим, друзья убыстрили шаг, оставив парня в балахоне позади.

Между тем небо всё чернело и чернело, как будто и в самом деле наступала ночь. Когда наша троица медленно подошла к каменной лестнице, диг остановился, он явно не собирался подниматься по ней, о чём вампы как-то позабыли. У подножия лестницы клубился какой-то белый, абсолютно непрозрачный туман.

— Хе! Это, наверное, новое химическое оружие, — предположил Алекс.

Энди попытался молча штурмовать химерное препятствие, но тут из тумана показались три подозрительные фигуры в необычных одеяниях. Посредине выступал щуплый и низкорослый гладковыбритый мужчина с поразительно бледным лицом, бездонными глазами и чёрными как смоль волосами. Он был одет в какой-то чёрный балахон, и казалось, что этот мужчина соткан из двух цветов — чёрного и белого. Манеры у него были властные и бесцеремонные. По правую его руку находился скуластый хитроглазый мальчуган лет двенадцати, или даже меньше. Мальчонка также кутался в тёмный плащ, а на ремне предупреждающе висел кинжал в ножнах. Крайним слева был высокий мужчина в фиолетовом костюме, который держал наготове длинный тяжёлый меч, украшенный затейливым орнаментом. Несколько мгновений — и меч оказался приставлен к сердцу смелого Энди.

— Остановись, Владо, — сказал низкорослый, казавшийся недоразвитым, мужчина, и друзья поразились нечеловеческой мелодичности его голоса.

— Как скажете, Вирт, — послушно отозвался меченосец, но остриё на всякий случай осталось напротив груди вампа. Энди заметил, что губы незнакомцев не двигаются соответственно произносимым словам, и понял, что дело не обошлось без телепатии. Мужчина посредине, по всей вероятности, имел изменения в генной структуре, наиболее опасные для общества, то есть был сайком, а его спутники — безропотными слугами, подчинёнными извращённому разуму.