Дети сумерек

— Жунигугу! — зарычал прыгучий гость. Рокси завопила и выстрелила второй раз. Сбоку кто-то утробно зарычал. Гризли успел заметить, как волосатая горилла в пиджаке сорвалась с перил и полетела в реку. Рокси навострилась перезаряжать, опустив стволы в проём между передними сиденьями. Два патрона она держала в зубах, как заправский пират, ещё два — в пальцах, при этом успевала ругаться, тоже не хуже пирата.

Гризли швырнул машину в узкий проём; правый борт высекал искры из гранита. Пассажирская дверь покорёжилась, стекло превратилось в непрозрачную белую сеть. В следующий миг нога урода, влезшего на крышу, попала между корпусом «фиата» и задней стенкой лежащего фургона.

— Дави его, дави!

Такого животного вопля Гризли никогда ещё не слышал. Кровь размазалась по стёклам, мелькнула голая кость, торчащая из ботинка, «фиат» совершил последнее дикое усилие, на пределе возможностей мотора, и… прорвался. Гризли задыхался от пороховых газов и вони горящих покрышек. Он позволил себе обернуться назад, когда Рокси выстрелила в третий раз.

Обезьяноподобный человек катался на асфальте, прижимая к себе истрёпанную нижнюю конечность. На него накинулся его же сородич, впился зубами в ногу. В двух метрах от продавленного багажника покачивалась на коленях женщина. Цепочка на её шее, когда-то наверняка свободно свисавшая, впилась в мышцы. Женщина почти догнала машину, а теперь с недоумением на вытянутом вперёд лице рассматривала рваную рану у себя на груди. Рокси ухитрилась попасть в неё в самый последний момент, практически в полёте.

— Хорёк, жми, жми! — выкрикивала Рокси. Гризли не заставил себя упрашивать. Оглянулся он только один раз, когда Рокси снова спустила курок. Их преследовали двое уродов, но после выстрела отстали. Одному в районе локтя почти оторвало руку. Ещё один копошился возле раненой женщины. Он стоял на коротких коленях, низко наклонившись над лежащей, а она вяло отбивалась…

— Боже, они жрут своих… — прохрипела Рокси и зашлась в кашле.

— Как волчья стая! — покивал Гризли. — От голода бросаются на раненых… Что это такое, ты мне можешь объяснить?! Ты же учёный, говори! Что это за напасть? Мы все такими станем?

— Все не станем, — без доли юмора ответила Рокси. — Очевидно, разная интенсивность бомбардировки генома приводит к разной степени мутаций. Рано или поздно они все погибнут, мои лабораторные животные скушали друг дружку и умерли…

— Ты меня здорово утешила! — прокричал Гризли и перенёс всё внимание вперёд.

От Старого вокзала выступило факельное шествие; пять минут — и они перегородят мост; а кто поручится, что полуголые молодые люди с автоматами окажутся дружелюбнее уродов? Бывший учитель рванул вниз, выжимая из двигателя последние силы. Колёса подскакивали на камнях, разбросанных портфелях и тюках. Несколько раз они переехали мёртвых людей. А может быть, только раненых. У Гризли не оставалось сил рассуждать о второстепенных вещах.

Они успели. Заречье распахнуло перед ними полусгоревшие загаженные кварталы. Ещё вчера здесь вовсю бесились, но сейчас, к великому счастью Гризли, веселье сместилось к центру. Совсем недавно по проспекту прошлась танковая колонна, беспощадно сдвигая брошенные машины к обочинам. Леониду оставалось только ехать между следов гусениц. Рокси толкнула его в бок, когда справа открылась площадь Согласия с видом на киноцентр «Аркада».

— Смотри, что творится!

Он быстро обежал взглядом улицу — ни единого человека, и только тогда позволил себе остановиться. От напряжения сводило мышцы шеи. Несколько минут Гризли массировал непослушные онемевшие пальцы, прилипшие к рулю.

— Как будто концерт…

Киноцентр полыхал иллюминацией, как праздничная ёлка. Пожалуй, это было единственное строение в округе, даже частично не захваченное пожарами. У пандусов и на этажах суетились десятки и сотни людей. Они сидели, свесив ноги, на балконах и на крыше, курили и пели под караоке. Иногда ветер доносил со стороны бетонного монстра взрывы хохота и коллективные вопли. Порой сотни рук вздымались вверх, в анархистском приветствии. Внизу, под дождём, блестели мотоциклы и несколько джипов.

— Они любят кино… — сказал Гризли.

Экс-супруги взглянули друг на друга и рассмеялись. Чёрные от пороховой копоти лица, вытаращенные, налитые кровью глаза, у обоих трясутся руки.

— Мы не в лучшей форме, да, Леонид?

— И когда ты выучилась стрелять?

— Захочешь жить — научишься и подводной лодкой управлять…

— А ты молодец. Ты нас спасла.

— Ты тоже ничего. У меня не плечо, а сплошной синяк.

— Н-да… — Гризли замолчал. Говорить было не о чем. Он думал, как отреагирует Рокси, если они найдут Лолу, а потом вернутся и обнаружат растерзанных Нину, Жоржа и Эмму. А что он сам думает по этому поводу? Он постарался напрячь уставшие извилины, но ничего толкового родить не сумел.

— Чем мы лучше их, Рокси? Чем мы лучше их? Вчера я убил человека и думал, что не переживу этого.

— А сегодня уже входит в привычку? — хмыкнула она. — Не бери в голову. Мы лучше их, потому что мы хотим работать, это же очевидно. Ты хочешь вернуться в школу, я — к своим микроскопам.

— Но те парни, что насиловали Нину… Это всё мои ученики, обычные ребята. Стало быть, мы лучше детей?

— Стало быть — лучше… — Рокси поплевала на платок и вытерла ему сажу с подбородка. — А почему это тебя не устраивает?

— Потому что… принято считать, что каждое следующее поколение превосходит… ну и так далее.

— Кем принято, милый? — саркастически скривилась она и полезла в бардачок за патронами. — Вероятно, мы улучшались до некоторого предела, не замечая, как они опускаются. Ведь они же ничего не хотят, ты сам мне сколько раз жаловался. Помнишь, что кричал этот урод на крыше?

— Что-то вроде… Ржу-не-могу?

— Вот именно, милый. Это и есть порог начала мутаций.

— Послушай… А если мы найдём… — Гризли вспомнил о Нине Гарчава. — Я хочу сказать, если нам встретится ещё один чужой ребёнок, но нормальный?

— Какая теперь разница? — резонно возразила Рокси. — Теперь все дети общие. Они и раньше были общие, придётся об этом вспомнить…

25 КОНЕЦ ПРАВДЫ

Если мальчик не шалит,Не играет в мячик,Этот мальчик — паразит,Это — мёртвый мальчик.Автор стихов неизвестен

— На счёт «три»! — прокричал Хорёк, упирая лезвие топора в щель на уровне замка. — Я отжимаю, ты бьёшь прикладом, вот сюда!

Изнутри ревела музыка. Нет, «ревела» — это чрезвычайно мягко сказано. При таком уровне шума казалось странным, что внутри вообще могут добровольно находиться люди. Скорее, поток «металла» сгодился бы для утончённых пыток в политической тюрьме.

— А может, позвоним, а потом нападём? — знаками показала Рокси.

— Будем ломать, всё равно не услышат! — прямо в ухо ей ответил Леонид.

От первого же толчка дверь распахнулась. Не ожидавшая такой лёгкой победы, Рокси буквально провалилась внутрь. Как выяснилось, изнутри замок вообще не закрывали, дверь держалась потому, что её припёрла упавшая полка с обувью.