Дети всегда правы

Поймав себя на этом чувстве, Мелани стала самой себе противна. Да, она отвратительна.

Она вспомнила, как ей нравилось вдыхать собственный запах пота, выделений, грязных волос. В детстве она снимала носки, подносила их к лицу и вдыхала.

Вот чем она занималась в ту минуту перед экраном.

* * *

Утром на пятый день после исчезновения дочери Мелани поднялась в шесть утра. Успокоительное подарило ей три часа сна, что было уже неплохо.

Стоило только проснуться, как тут же объявилась тревога: словно кислота, она разливалась по всему телу, не оставляя места для кислорода. Иногда Мелани приходилось брать себя в руки, чтобы не закричать, катаясь по полу, в другие подобные минуты ей хотелось просто лечь и лежать пластом. Она мечтала накрыться с головой мягким одеялом и прийти в себя. Образы Кимми — ее улыбка, очаровательное личико, детские неловкие движения — накатывали на нее снова и снова, как волна. Иногда в тишине Мелани слышалось, как дочь зовет на помощь. Никогда в жизни она не сталкивалась с подобными страданиями, никогда раньше ей не приходилось прилагать такие нечеловеческие усилия, чтобы выдержать происходящее.

Их жизнь остановилась, однако время продолжало свой ход с привычной скоростью, может, разве что чуть замедлилось — да, конечно, замедлилось, но и в этом Мелани не была уверена. Она ни в чем не была уверена, словно ей ампутировали все органы чувств. Иногда она не могла сказать, где находится или сколько времени.

И все же письмо, полученное накануне, вернуло надежду: Кимми была жива.

Мелани подошла к окну и несколько минут наблюдала, как просыпается город: первые доставщики, первые пешеходы, вынырнувшие из метро, и балет зеленых мусоросборников. В интернете стало невозможно скрыться от назойливых заголовков, во всех поисковиках мгновенно высвечивалось: «исчезновение», «гибель», «похищение», «выкуп», «отрезанный палец» — эти слова чаще всего стояли рядом с именем Кимми Диоре. Предположения множились. Некоторые утверждали, ссылаясь на надежный источник, будто за девочку запросили выкуп в миллион евро, другие же указывали на недостоверность фактов: семья затягивала с информацией, поэтому наверняка сама организовала похищение ради пиара.

Мать Мелани позвонила накануне. Рыдая в трубку, она упрекала дочь, что та ни о чем не рассказала, — ведь она бабушка и имеет право знать, не только родителям Брюно беспокоиться о внучке. Пришлось выдержать обрушившуюся лавину вопросов, намеков, предположений, и теперь, когда весь мир был в курсе случившегося, телефон вообще не умолкал. Не говоря ни слова, Мелани слушала, как ее мать жалуется на собственное состояние: «Ты ничего не рассказала, тебе на нас плевать, ты сама не осознаешь». Ее матери и в голову не пришло поинтересоваться, как Мелани себя чувствует, как дела у Сэмми — ни слова сочувствия в адрес Кимми или ее семьи. Она лишь жаловалась, что теперь у ее дома дежурят незнакомцы, что телефон разрывается от звонков, что у нее выспрашивают подробности расследования — и не только у нее, у Сандры тоже, причем сестре даже пришлось забрать детей из школы и оставить дома. Им трудно придется, со всеми этими нескромными вопросами, давлением СМИ, а ведь они сами узнают о развитии событий из интернета. На словах «развитие событий» Мелани бросила трубку.

Мерный гул кондиционера действовал на Мелани словно обезболивающее, и она позволила себе провалиться в бездонное уныние. Мать попыталась перезвонить: ей и в голову не могло прийти, что Мелани бросила трубку нарочно. Но и в этот раз, как только телефон завибрировал, Мелани отклонила звонок. И во второй раз, и в третий — это даже успокаивало. Нельзя расслабляться. Нужно выстоять. И Мелани не одна, у нее есть целое сообщество — виртуальная семья. Ее профиль в «Инстаграме» разрывался от сотен сообщений со словами поддержки и сочувствия. Лавины лайков, разноцветных сердечек и выражающих любовь эмоджи.

Ее мать не села на первый же поезд и не приехала. Она осталась дома, предпочитая отвечать на вопросы соседей. От этого факта никуда не денешься. Но вот подписчики Мелани были рядом: они всегда наблюдали за ней, любили ее. Рядом. Всегда. Они желали ей сил и поддерживали.

В ту ночь Брюно также уснул благодаря снотворному и все еще спал. В первый раз за четыре дня Мелани почувствовала голод. Сначала она хотела заказать завтрак в номер, но все же решила дождаться пробуждения мужа.

Она снова посмотрела в окно. С лучами восходящего солнца жизнь города закипела, забурлила. Машин на дорогах стало больше, мужчины и женщины толпами выныривали из метро. Сверху казалось, будто они скользят под накрапывающим дождем. Внизу у самого здания мерными интервалами появлялись трамваи, впуская и выпуская пассажиров горстями. Повсюду сновали уставшие, но верные своей рутине люди — люди, чья жизнь не погрузилась в океан тревоги. Так Мелани стояла какое-то время, прислонившись носом к стеклу. Затем она отвернулась от окна и посмотрела на спящего мужа; Брюно лежал на спине, вытянув одну руку вдоль тела, а другую согнув в локте над одеялом. Словно от слабых ударов током, его лоб, веки и брови время от времени дергались, откликаясь на образы, впечатления или видения, о которых Брюно не вспомнит, — его лицо не знало покоя. Мелани подошла к мужу так близко, что могла слышать его дыхание. Кожа Брюно выглядела гладкой. Он был красив, ел здоровую пищу, не курил, занимался несколькими видами спорта. Он был мужчиной ее мечты, на которого можно положиться. Брюно всегда поддерживал ее. Не раздумывая, он бросил работу, чтобы помочь ей завоевать виртуальное пространство, и Мелани это удалось. Брюно отказался от многообещающей карьеры в сфере ай-ти и научился снимать, монтировать, вести бухгалтерию и делать спецэффекты. Он поверил в нее, в ее способность изменить их жизнь. Брюно оказался верным мужем, который никогда не предаст. Он восхищался ею. Сколько раз Мелани слышала от него шутки о семье вроде: «У нас все решает жена» или «Надо посоветоваться с начальницей». Брюно был современным мужем, добрым и прагматичным. Ему не нужно становиться боссом и все брать под контроль, чтобы почувствовать себя мужчиной. Он был из тех, на кого жена могла рассчитывать.

В полутьме Мелани смотрела, как грудь Брюно вздымалась с каждым вздохом. Время от времени в эту безупречную тишину гостиничного номера врывался шум с улицы, и Брюно постанывал. Вдруг Мелани захотелось погладить его волосы, поцеловать мужа, но она этого не сделала из страха разбудить Брюно.

Стоя перед зеркалом в комнате, Мелани разделась и осталась наедине с собственным голым отражением. Она подошла к нему так близко, что от ее дыхания запотело гладкое стекло. Хватило бы одного резкого удара головой, чтобы раскроить себе череп. Она вообразила текущую по лицу кровь, отвернулась от зеркала и отправилась в ванную принять душ.

Пока теплая вода струилась по ее телу, Мелани рассматривала себя: бедра, живот, грудь. Долгое время она мечтала о другом теле — выразительном, желанном с первого взгляда. Она мечтала о теле Набиллы, Саванны или Ванессы, созданном для секса. Она мечтала о длинных ногах, упругих, накачанных ягодицах. В теле Мелани не было ни притягательности, ни потенциала, как у некоторых женщин, которые могли с помощью небольших манипуляций достигнуть желаемой сексуальности. Это было обычное тело, ни уродливое, ни прекрасное — среднее. Мелани родила двоих детей и со временем слегка располнела, кожа стала дряблой, однако грудь оставалась все той же — пышной, упругой, направленной на объект желаний.

Она закрыла глаза и вспомнила руки, ласкающие ее грудь, а точнее — ее грудь, покоящуюся в тех широких жадных ладонях, которые не принадлежали ее мужу.

Приняв душ, Мелани решила.

Сейчас она оденется, выйдет из гостиницы и отправится на улицу Бастион. Она попросит дежурного проводить ее к Кларе Руссель и во всем признается.

* * *

Утром на пятый день после исчезновения Кимми Диоре, едва появившись в отделе, Клара Руссель столкнулась с жестикулирующим в коридоре Седриком Берже — он громко говорил по телефону. Кивком в сторону он пригласил Клару следовать за ним в кабинет. Она пошла за шефом.

Оказавшись с ним наедине, она внимательно рассмотрела Седрика: его лицо осунулось и побледнело. «Он не спал четыре дня», — подумала Клара, улыбнувшись начальнику. Седрик присел, жестом пригласил Клару сделать то же самое и продолжил телефонный разговор. Слушая его, Клара поняла, что он беседует с группой быстрого реагирования.

В первую встречу отношения между Кларой и Седриком не заладились. Он был наслышан о Кларе как об одержимом, дотошном и пытливом специалисте. Дочь преподавателей, замеченная в любовной связи с капитаном на прошлом месте работы, — репутация преследовала ее повсюду. Седрик встретился с ней пару раз до того, как ее определили в его команду, и был впечатлен, как молодо выглядит Клара, тело которой больше шло танцовщице, нежели полицейскому. Сначала он насторожился, почувствовав исходящую от нее властность, несмотря на маленький рост, и встретил ее, не скрывая неприязни. Однако способность неустанно работать часами на результат, не попросив и стакана воды, сыграла в ее пользу. Седрик привык строить собственные суждения о ком-либо. Единственное, что Клара потребовала, — чтобы ее называли следовательницей, а не следователем. Седрик не видел в этом ничего плохого, однако заметил, что «следовательница» рифмуется с «пепельницей» и «ветреницей», на что Клара ответила, что возражений не имеет. Позже Седрик восхищался ее чутьем, эрудицией и физической выносливостью. Клара выражалась как девушки шестидесятых годов, выучившиеся изъясняться по речи дикторов с телевидения, однако она не была лишена самоиронии. Будучи хорошим детективом, Седрик умел наблюдать на расстоянии и с разных углов. Вскоре он понял, что Клара была замечательной следовательницей, способной двигать вперед всю команду. Несколько месяцев спустя, когда Клара в очередной раз пристала ко всей команде — включая Седрика — с требованиями, касавшимися стиля, грамматики и орфографии, и заставила переписать все протоколы, так как имидж всей уголовной полиции якобы мог от этого пострадать, Седрик прозвал ее Профессоршей.

Кличка закрепилась за Кларой.

Седрик повесил трубку через несколько минут. — Ты никогда не поверишь, что я откопал.

— Не поверю.

— Мои дочери — фанатки «Веселой переменки». И Мелани! Они с ума по ней сходят! Обе! Похоже, это длится уже довольно долго, так как они вкратце рассказали мне обо всем, что произошло в семье Диоре за последние два года. Я чуть не вызвал их на допрос. Моя младшая дочь обожает Кимми, а старшая предпочитает Сэмми. С тех пор, как у нее появился свой телефон, она подписана на Мелани Дрим в «Инстаграме». Она буквально восхищается этой женщиной, считает ее «очень красивой, очень доброй, просто феей», — дословно. Короче, они по кругу смотрят их ролики вот уже несколько месяцев, а мы с женой и понятия не имеем. Хотя могли бы догадаться: у них в комнатах постоянно раздаются веселая музыка и голоса играющих детей, однако мы и подумать не могли. Пока оттуда не доносятся звуки порно, сама понимаешь, мы считаем, все нормально. Девочки даже не осознают, сколько рекламы они проглотили, сами того не замечая… Знаешь, думаю, мы не единственные родители в такой ситуации. Издалека кажется, будто ничего серьезного не происходит. Дети смотрят на других детей, те играют — мило, но ничего больше. Однако теперь, прочитав твой отчет, я понял, что все это не так уж безобидно. Теперь я знаю, почему младшая устроила настоящую истерику в магазине, требуя купить ей новехонькие фигурки персонажей Диснея. И ее внезапно проснувшуюся страсть к печенью «Орео».