Детский мир. Книга первая. Сбой в программе

Тревога

Сквозь трещины наверху внутрь грота вливался солнечный свет и яркими пятнами ложился на неровные стены. Джем открыл глаза и некоторое время разглядывал каменный потолок.

Никого, кроме него, в гроте уже не было. В догоревшем костре тлели почти погасшие угли, на его камне у очага стояла тарелка со вчерашней кашей и лежал на листе запеченный корень местного растения.

Джем поднялся с лежака и, размявшись парой физических упражнений, принялся за еду. Каша у Ивы как всегда удалась – разваренный мох, сдобренный нектаром лилий, был сладким и ароматным. А вот корень мокрянки – как всегда никакой, то есть совершенно безвкусный, как его не готовь. Единственная от него польза – в сытности, он надолго давал силы для работы, какой здесь всем хватало.

Покончив с завтраком, Джем отправился к ручью недалеко от грота, чтобы вымыть тарелку. У ручья Мила полоскала в проточной воде посуду и негромко напевала грустную песню с непонятными словами. Она любила петь эту песню, еще в детстве услышанную от матери. Та говорила, что это колыбельная на древнем языке ее народа, но слов даже она уже не понимала. Только бабка Милы их знала, но переводить ни за что не хотела, будто боялась чего-то.

Услышав шуршание камешков, скатившихся по склону из-под башмаков Джема, Мила обернулась.

– Добрут, – поприветствовал ее Джем и поставил свою тарелку к остальной, пока еще грязной, посуде.

– И тебе, – ответила Мила.

– Чего меня не разбудили?

– Пожалели. Ты вчера устал сильно.

– Мне гамак плести надо. Зуб разве не говорил?

– Да плетем мы твой гамак. Вон Ива у болота. Сейчас я все домою и к ней пойду.

– Мне прочный надо и чтоб не выпасть. И до завтра успеть.

– Не волнуйся, мы поняли для чего – Зуб рассказал. Вдвоем успеем, иди лучше ребятам с рыбалкой помоги, а то вяленка почти закончилась.

– А вы точно успеете? И какой надо?

– Точно успеем. Будет в лучшем виде. Шагай.

Джем двинулся в сторону темневшего вдали леса, но Мила его окликнула:

– Тима, – голос девочки задрожал. – Зуб и про людей все объяснил, – лицо ее словно окаменело. – Ты найди их, успей… Пожалуйста.

– Найду, обещаю, – твердо ответил Джем.

***

От ручья до леса идти было недалеко – километра полтора, не больше. Лес этот ребята называли Цветочным. На Балии многие растения напоминали земные, только были во много раз больше, просто гигантскими. Вот и в Цветочном лесу росли деревья, которые фактически являлись цветами.

Конечно, были там и цветы привычного размера. Из некоторых Ива научилась собирать нектар и уваривать до густого сиропа – его использовали вместо сахара. Лепестки тоже шли в пищу. Но главной ценностью в этом лесу была неглубокая речная протока.

Живность, которая в ней водилась, немного походила на земных рыб и раков. Их мясо оказалось вполне съедобным и даже вкусным. Не то что мерзкая слизь внутри насекомых и моллюсков, обитавших на суше, на которых даже в жареном виде смотреть было противно. Один Скип рискнул пару раз ее попробовать и оба раза выплевывал.

Хотя, будь животные суши съедобными, охота на них дала бы пропитания на месяц – размерами они были под стать растениям – от самых маленьких до гигантских.

Встречались среди них и опасные хищники, способные убить человека. К счастью, появлялись они в основном по ночам и чаще всего в лесу или на равнине, а горный склон, где находился грот, интереса у них не вызывал. Наверно потому, что привычной для них еды среди камней почти не встречалось.

Только бестии изредка сюда залетали, высматривая добычу сотней маленьких глаз и вибрируя жалом на конце тонкого и гибкого хвоста. Но пролететь на своих длинных прозрачных крыльях сквозь узкую расщелину они не могли, а привычки ползать по земле, сложив их вдоль тела, за ними не водилось.

Первое время мальчики дежурили по ночам у входа, держа наготове камни и заостренные палки, а потом перестали. Вешали в расщелине рыболовную сеть с самодельным колокольчиком из трубки и болта и спокойно ложились спать. С тех пор еще ни разу он их ночью не будил.

А днем эту сеть они использовали по назначению в глубоких местах на середине реки. Там, к разбросанной приманке, на нее приползали донные обитатели – существа, похожие на раков, только с жалами вместо клешней. Рыб приходилось ловить по-другому. Зуб и Скип с раннего утра как раз этим и занимались.

Скип стоял по пояс в воде в накидке из водорослей и держал перед собой палку расщепленным концом. Этот расщеп, погруженный в воду, он медленно подводил к змееподобной рыбе, поедавшей донную слизь.

Едва ему это удалось, как последовал резкий удар, и рыба затрепыхалась, зажатая в расщепе. Скип ее вынул и бросил на берег к четырем другим, пойманным ранее. Прикрыв глаза от солнца ладонью, он взглянул на берег в ста шагах от него, где в землю были воткнуты несколько коротких самодельных удочек.

Там дела шли похуже – уже давно Скип не слышал бренчания трубок из тростника, привязанных к концам удочек. А значит новых поклевок не было.

За удочками, лежа в прибрежных кустах, наблюдал Зуб. За два часа всего одна рыба попалась ему на крючок, а еще две сорвались. Взглянув на солнечные часы, сделанные им на берегу из тростины и камней, он вздохнул – до полудня оставалось часа полтора. Догнать за это время Скипа по числу добытых рыбин шансов почти не было.

Настроение у Зуба испортилось. И не только от этой мысли. Он единственный определял здесь время по солнцу. Остальным его показывали наручные тайм-браслеты, специально изготовленные для Балии. Их выдали всем сюда улетавшим.

Был такой таймер и у Зуба, но тот его не носил. Он напоминал ему о горькой судьбе его родителей. Заменив его на палку и тень от нее, Зуб хотел избавиться от этих воспоминаний. Но не избавился. Всякий раз, глядя на солнечные часы, он понимал, зачем их сделал. И снова вспоминал родителей. Вспомнил он их и сейчас. И тот день, когда узнал, что его семья полетит на Балию.

***

В тот день отец пришел домой раньше обычного. Лицо его сияло от радости. Он вытащил из своей рабочей сумки три тайм-браслета. Не такие, что носили все люди в марсианской колонии – красного цвета, а синие и с серебристой полосой посредине.

– Радуйтесь! Мне это удалось! – объявил он.

Зуб, смотревший по телеку инструкцию на случай встречи с шипастой многоножкой, не понял, чему нужно радоваться. Но мама, видимо, была посвящена в дела отца.

– Неужто получилось? А говорили, что ценных работников не отпускают.

– Броксон помог. Один из Наилучших, что полетит, оказался помешанным на охоте. А на Земле она запрещена, его там несколько раз ловили и больше уже не пустят. Вот он ради охоты на Балию и летит. Стив ему напел на уши про стратосферных скатов, что их только с высотного катера можно достать. Тот услышал и целых два аппарата на корабль возьмет. А меня к катерам берут техником.