Детское время
Шрифт:
— Где?
— А, это инженеры тамошние так промеж себя город новый называют, который напротив нижнеднепровской ГЭС поднимается. Её-то как раз Ходан строит, вместе со всеми дамбами…
— Если бы я раньше узнала, сколько там этих дамб строить придется, то наверное эту станцию и строить бы не начинали.
— Вот ведь жадная девочка! Тебе что, жалко тех камней, которые со дна Днепра вытаскиваются или обломков из гранитных карьеров?
— Жалко! Вот если бы эти камни сами куда надо переползали, а то ведь их таскать столько народу потребовалось!
— Четыре месяца назад кто-то тут жаловался, что два миллиона мужиков и баб пристроить некуда…
— Но ведь пристраиваемых у днепровских плотин славян и германцев нужно туда хотя бы
— А непосредственно по Днепру? Если по железной дороге возить не через Тулу, а только до Могилёва?
— Возим, весь пассажирский флот с Днепра и Десны собрали, еще восемь теплоходов быстро построили в Брянске, но они возят народ на две верхние станции. Да и теплоходы-то маленькие, максимум по полтораста человек перевезти могут, так что в Могилёв народ Кодр вообще автобусами подвозит. А нижних станциях народу даже побольше требуется, хорошо еще что местные готы активно на стройку записываются…
— Вот и я о том же: переделку генератора никто и не заметит. Зато потом…
Лемминкэйненовне Катя про сложности с перевозкой рабочих особо рассказывать не стала — ну зачем грузить пожилую (очень пожилую) женщину глобальными проблемами? Ведь все равно Кати никаких решений предложить не сможет. А сможет хоть какие-то относительно приемлемые варианты рассчитать соответствующий отдел Госплана — если будет трудиться днями и ночами. Просто потому, что там люди хотя бы могли взглянуть на весь комплекс возникших проблем. А вот откуда все эти проблемы вообще возникли, и им понять было не дано — но ведь Госплан вообще создавался, чтобы проблемы решать, а не чтобы их создавать. Создавали же проблемы совсем другие люди — и, кроме самой Кати, к этому руку приложила Лера.
Не специально: просто Катя обратилась к старой подруге матери с просьбой разъяснить один не очень понятный ей вопрос:
— Тетя Лера, вот ты уже сколько раз упоминала о том, что Российскую империю развалили крестьяне…
— Селюки.
— Ну пусть селюки. А сейчас у нас разворачивается проект, в котором мы будем вынуждены этих селюков массово задействовать, и мне хочется понять… нам необходимо понять, как они развалили уже Советский Союз. Обязательно нужно это понять чтобы не развалить уже нашу страну.
— Ну вникай тогда. Как я уже говорила… впрочем, это я вроде не тебе говорила, но все же… По моему глубокому убеждению — подчеркиваю, это мое личное и субъективное мнение — и Российская империя, и, позднее, Советский Союз сильно селюкам переплачивал. Причем именно в СССР, точнее в послесталинском СССР им не только переплачивать стали, но и подвели под это идеологическую базу, сделали селюков людьми высшего сорта.
— Это как?
— Селюкам, и именно селюкам, а не крестьянам, было позволено на законодательном уровне грабить остальное население. То есть формально было разрешено излишки продукции с личных приусадебных хзозяйств продавать на колхозных рынках по произвольным ценам и не платить с этого никаких налогов. В результате урожаи мандаринов на колхозных плантациях составляли по двадцать-тридцать килограмм с дерева, а с двух-трех деревьев, растущих во дворе, какой-нибудь аджарский крестьянин умудрялся собрать тонн десять-двадцать. Понятно, столько ему не съесть, и он — на колхозном грузовике, взятом в аренду — отвозил мандарины в русский город и продавал там по три рубля за килограмм. Селюк из-под Одессы вез на рынки многими тоннами черешню, вишню, прочие дары природы — а русскому крестьянину селюк Хрущев «обрезал» приусадебный участок до такого размера, что тому даже картошку себе на зиму выращивать
стало негде, а еще обложил каждое дерево в его саду налогами. Понятно, что бешеные деньги, получаемые в этом бизнесе, породили высочайший уровень коррупции — а дальше всё уже само развалилось. Причем селюки эти думали, что после развала страны они и дальше будут стричь эту земельную ренту — но им не повезло: оказалось, что испанские мандарины вкуснее и много дешевле, черешни тоже в мире завались… Понятно, что новенькие страны, населенные селюками, мгновенно провалились в дикую нищету — а дальше уже манипуляции сознанием, массовая русофобия со всеми вытекающими…— Спасибо, в целом понятно. То есть история понятна стала, а что мне делать? Есть идеи?
— Да завались идей, мне же за них не отвечать, — усмехнулась Лера. — Но прежде чем ими фонтанировать, ты мне обрисуй поле грядущих битв.
— Чтобы выстроить Днепровские ГЭС, нам нужно туда перевезти чуть больше полумиллиона человек. Собственно строителей, тех же крестьян, которые этих строителей кормить будут, других строителей, которые поставят жилье первым и вторым… Мои ребята подсчитали, что нужно по минимуму пятьсот восемнадцать тысяч взрослых мужчин и женщин. Собственно, набор сейчас идет среди молодых малосемейных…
— Ясно. Только ты учти: я вообще не политик, я всего лишь историк и умею анализировать уже произошедшее — а планировать то, что еще случится, не моя стихия. Тем не менее, я бы посоветовала ограничить возраст привлекаемых на стройки годами так двадцатью, и чтобы детей было не больше двух: такие более мобильны, а «лишние дети» еще не вынудили их к детишкам пренебрежительно относиться. Ну, школы для всех — это само собой. То есть я имею в виду и школы для этих взрослых, причем в обязательном порядке. Школы рабочей молодежи — слышала такой термин?
— Читала. Знаю, что это.
— Отлично. Что Приднепровье должно само себя кормить — это и обсуждать смысла нет. Но, мне кажется, тебе следует где-то половину новых сельскохозяйственных поселков обеспечить нашими выпускниками школ. Хотя бы на пару-тройку лет, это уже с минсельхозом обсуди — но все МТС там нужно исключительно нашими ребятами укомплектовать. И еще: в каждой деревне ставь в обязательном порядке магазин, в котором всегда будут практически любые продукты — включая те же мандарины из Крыма и Кавказа, ягоды в сезон, вообще всё, что хоть в Москве, хоть в Новосибирске продается. И особо нужно следить, чтобы не было никаких провалов в поставках туда продуктов. Отдельно в этих деревенских магазинах и закупочные отделы открыть, чтобы любой крестьянин мог туда без проблем те же «излишки с собственных участков» сдавать по фиксированным ценам — так что крестьянин если и захочет на рынок со своими продуктами придти, то продавать он будет дешевле, чем в наших магазинах.
— Хорошая идея. Но надо подумать, во что это обойдется? Тут ведь и транспорт потребуется, и… дофига всего.
— Золотко ты моё ненаглядное! Когда продумывать это будешь, на стоимость программы особо внимания не обращай — потому что мы платить будем не деньгами, а душами будущих наших граждан. Деньги же… во что у нас Тихвинский территориально-производственный комплекс встает?
— А… ну да. Если на месяц всю продукцию Ярославского автозавода… а еще эти магазины морозильниками промышленными обеспечить…
— Вот что мне в тебе особо нравится, что ты думать вообще никогда не прекращаешь. Любую, самую бредовую на первый взгляд идею так повернешь, что выгод от ее реализации только слепой не заметит. Еще вопросы есть? Не технические, конечно.
— Сейчас пока нет, но обязательно будут. То есть только один вопрос, но я его всем задаю: как самочувствие?
— Ну… морда моего лица мне теперь больше нравится, а в остальном… В целом неплохо. Но я вообще не показатель: образ жизни сидячий, диета свинячая. Хотя уже то, что ем всё, что захочу, уже радует. Ты лучше Брунн поспрашивай, она до сих пор шило из задницы вытащить всё не соберется никак…