Детское время
Шрифт:
— Ну что ты все время брюзжишь? — обратилась к ней Лера. — Через каких-нибудь двадцать лет взрослых будет уже больше двадцати миллионов, а по мощи страна всех превзойдет.
— Страна уже всех превзошла по мощи, а что толку? У нас только учителей и воспитателей в школах четверть миллиона. Это из трех миллионов, которые способны к созидательному — и это слово Катя произнесла с явным сарказмом — труду.
— Перестань брюзжать, эта четверть миллиона учителей каждый год дает стране полмиллиона новых трудоспособных и, главное, готовых к этому, как ты говоришь, созидательному труду, граждан. Вон Катя-первая тебе может подробно рассказать, к чему конкретно готового. Ты уже живешь в условиях, мало отличающихся от тех, в каких мы сами в юности жили. А если забыть
— Да знаю я… просто мне невыносимо грустно от того, что все это ни бабуля не увидела, ни мама, ни Вовка… Извини.
— Ну, в плане увидеть нам, конечно, повезло. Но мы все, в том числе и все те, кто сейчас обосновался в парке Мнемозины… который, кстати, ты лично создала… так вот, мы все это создавали и все верили… нет, все просто знали, что так будет. Лично я не сомневаюсь, что довольно скоро и до сотовых телефонов дойдет…
— Может быть, — вмешалась Кати Клее, — в смысле «может быть довольно скоро», но я подозреваю, что даже гораздо скорее. Вот мы тут дружно посмотрели, как на какой-то электростанции торжественно запустили один-единственный агрегат на восемьдесят мегаватт…
— А еще один через неделю запустят, — перебила ее хозяйка квартиры.
— Да мне плевать, я о другом хочу сказать. Эту электростанцию строили с помпой, радостными криками и песнями с плясками, все заводы на уши поставили — а вот Ларс безо всякого шума и помпы, ничего не требуя от Москвы, за эти же четыре года запустил уже почти два десятка электростанций поменьше. И кто хотя бы заметил, что у него появилось электростанций на четыреста мегаватт?
— Ларс такой смешной, — улыбнулась Катя-первая, — думает, что всё там у себя сам строит. И что никто об этом даже не догадывается, а на самом деле… Я уже не говорю о том, что Янута о каждом телодвижении своего непутевого сына мне докладывает, а просто по факту: на постройку электростанций — ну, это включая те полсотни маленьких ГЭС, которые он тоже понастроить успел — было потрачено только бакаутового дерева больше десяти тонн. Которое он отнюдь не у себя в заснеженных фьордах нарубил. А для высоковольтных линий ему только провода было отправлено двенадцать тысяч тонн, и я уже просто не помню, сколько изоляторов туда ушло из Рязани и Орла. Да, медь для генераторов он на месте делает, а вот церий ему поставляет Диана. Гексафторид серы у нас делает единственный завод в Царицыне, а всего на «тайные» электростанции в Скандинавии у нас работало полторы сотни заводов, и все они работали по плану! Кстати, Маркусу отдельное спасибо — без этих новых его компьютеров мы просто не успевали бы так оперативно планы корректировать. Кстати, кто-нибудь помнит, где Маркус родился?
— А что? — со внезапно проявившимся интересом спросила Катя Великая.
— Да у нас давно уже все думают, что пора ему уже звезду Героя на пузо вешать.
— Ага, а на родине Героя нужно ставить бронзовый бюст. Если я ничего не путаю, Маркус говорил что он родился в Берлине. А там сейчас даже деревни никакой нет. Катя, ты там по коробу поскреби, по сусеку помети — и набери мне денюжек и людей, чтобы я за год-другой там Берлин построила. Лишним он точно не будет…
— А ты там чего строить-то будешь?
— Да так, по мелочи. Бранденбургские ворота и улочку одну. Унтер-ден-Линден, у меня в альбоме подборка фотографий всей этой улочки есть, довоенных еще. Только ты не жадничай особо, улочка-то длиной полтора километра…
— Мама Катя, а личико у тебя не треснет?
— Вот ведь противная девчонка! Я не для себя Берлин строить буду, Маркус давно уже заслужил свой бюст в родном городе! Да там и домов-то десятка три от силы… правда, включая Берлинскую Оперу — но кто сказал, что нам
не нужно искусство? Думаю, пусть поют…— Пусть. Вот Берлин строить — так ты тут первая, а как Филадельфию проектировать, так тебя и близко не стояло, а там, между прочим, уже народу нашего больше полумиллиона!
— В Филадельфии всего-то тысяч двадцать, а всю Америку целиком я спроектировать просто не успею. Так незачем этим и заниматься, там уже свои архитекторы завелись.
— Ага, и Эля их там всех строит. Там вообще дофига уже кого развелось, у них теперь не только школа летчиков работает, но и свой авиазавод! Из Европы они только моторы возят, да и то, думаю, это временно.
— Что, «Орлы» уже делать начали?
— Нет, там самолетик вроде «Сокола» В-2, только целиком деревянный и на поплавках делают. Что в целом понятно: на дальний рудник какой быстро врача привезти или еще что-то срочное, а аэродромы строить не нужно. А «Орлы» только наши летают, на линии до Филадельфии сейчас их четыре штуки. Один рейс в день получается, вроде и немного, но за год почти тридцать тысяч человек перевезти можно.
— И обратно… как бы наши общительные граждане не завезли из Америки сифилис…
— Мама Катя, ты последние четверть века в спячке была? Нет там сифилиса, это сугубо африканская зараза. Еще Вероника Юрьевна говорила, что с Америкой просто по времени мутация какая-то совпала, а сейчас эта зараза не распространяется из-за того, что слишком быстро болезных делает… необщительными. В Гвинее, кстати, негры в курсе, и если кого та мартышка, которая сейчас основной носитель, укусит, то они укушенного сразу того, а труп в речку — потому что рыбы и крокодилы заразу не разносят.
— А еще нынешний микроб мгновенно от левомицетина дохнет, что не может не радовать, — добавила Алёна. — Надеюсь, что устойчивую к пенициллину версию мы еще несколько веков не выведем. Кстати, гвинейские негры левомицетин оценили, ведь им теперь не нужно покусанных мартышками соплеменников крокодилам скармливать.
— А что мы в Гвинее забыли? — удивилась старшая из Кать.
— Мужчины, когда дорываются до любимого занятия, становятся как дети. Ларс сначала бросился электростанции ставить, и только когда первые уже заработали поинтересовался, а куда электричество девать, — вроде бы невпопад ответила младшая.
— И?
— У него через три года будет лишний гигаватт мощности, причем на реках, с которых трудно КИУМ снять меньше семидесяти процентов. Иными словами, семьсот мегаватт постоянно активной мощности нафиг никому не нужной. Вот я и решила, что лишний алюминиевый заводик нам не помешает. Там неподалеку и флюорит в изобилии водится, так что заводик по производству криолита тоже скоро заработает.
— А другие заводы построить?
— Когда поднимутся другие заводы, для них Ларс уже другое электричество обеспечит, он же электростанции строить не прекратит. А алюминий лишним не будет, у нас уже сейчас его тратится гораздо больше чем делается.
— Это как?
— Мама Катя, мы же двадцать лет алюминий в слитках по складам распихивали, вот теперь он и пригождается. Но мы же не хотим чтобы склады наши совсем опустели? Мы тут с тетей Лидой покумекали и решили, что в Скандинавию боксит лучше всего из Гвинеи как раз возить. Можно, конечно, и из Австралии…
— А почему не с луны? Австралию отсюда не видно, а луну видно — значит луна-то поближе будет!
— Мам Кать, давай строй свой Берлин! И просыпайся: я тоже папу очень люблю, но если мы не будем продолжать его дело… А Василий Генрихович Кёниг, между прочим, уже на верфи в Адулисе собирает балкеры на двадцать пять тысяч тонн. Не совсем балкеры, скорее контейнеровозы, но по сути… Первые два монацитовый и рутиловый песок из Индии уже возят, а на следующих по плану будут железную руду возить — и как раз из Австралии. Если на линию поставить двенадцать таких балкеров — а их контейнерные краны, которые Лемми делает, за сутки погрузят и разгрузят — то за месяц в Танаис поступит сто шестьдесят тысяч тонн первоклассной руды. А это — почти сто тысяч тонн стали. Тоже за месяц, а за год…