Детское время
Шрифт:
— Кать, а ты арифметику в школе учила? У нас сейчас примерно десять миллионов взрослых людей — это я считаю тех, кто на работе работает или служит где-то.
— А служит у нас почти тридцать тысяч, — со смешком внесла ясность Брунн, — причем они тоже в большинстве своем работают потому что воевать нам не с кем.
— Ну хорошо, примерно десять миллионов работающих, которые создают… забыл, как это называлось… ах да, валовой национальный продукт. И создают они его примерно на миллиард, причем в месяц. Но тут нужно учитывать, что на этих работников приходится еще примерно сорок пять миллионов детишек, беременных или кормящих матерей и древних стариков, которые к созидательному труду не пригодны, а потому примерно половину созданного продукта мы тратим на обеспечение этого населения. А полмиллиарда идет на то, чтобы подготовить
— Никита, когда я тебя слушаю, то мне временами кажется, что ты в школе уроки Саши Гаврюшиной злостно прогуливал, — прокомментировала Никитину реплику Катя-младшая. — Ты, скорее всего, просто забыл, что десять процентов трудоспособного населения составляют учителя, врачи и прочих специалистов, которые никакого продукта как раз не производят.
— А когда я тебя слушаю, то удивляюсь как ты вообще Госпланом управляла. Услуги — это тоже продукт, просто который в руках подержать нельзя.
— А вы подеритесь! — прервала спор Катя-старшая. — У нас есть потребность в новых самолетах, причем потребность значительная и, что важно, постоянно возрастающая. Значит нужно строить новые авиазаводы. Причем я бы посоветовала строить их сразу с запасом, в расчете на то, что со временем небольшие поначалу заводики разрастутся в огромные авиазаводищи. Вот я слышала, что в студенческом КБ при авиаинституте разработали новенький самолетик, целиком пластмассовый. Недорогой, по прикидкам он получится дешевле «Сокола», на одиннадцать пассажиров вместо шести, и в наших условиях он будет очень полезным. Ребята сказали, что придется сделать что-то шесть сотен форм для штамповки его деталей, станки для завода вполне совершенно серийные подойдут…
— Кать, это ты говоришь потому что этот самолет твой правнук разработал?
— Потому что его мой правнук делал я знаю что для производства потребуется, вдобавок он его и не делал, а всего лишь следил как студенты его делают и помогал им советами. А говорю это потому что помню, насколько полезным был Ан-2 и как его усиленно пытались воспроизвести. Собственно, Кириллу я картинку самолета и подкинула…
— Понятно. Насаждаем семейственность, родственников на теплые местечки пропихиваем, — засмеялась Брунн. — Где завод строить будем? Я к тому, что если Никита денежку не выделит, то у меня есть загашник, так что я в доле буду.
— Все в доле будем, — тихо сказала Вика, — потому что мы здесь во всем в доле. Семьдесят лет прошло, а все, что делается, делается по нашим даже не планам, а воспоминаниям…
— А вот тут ты не права, — ответила экс-председатель Госплана, — большей частью дети все сами делают, а мы лишь говорим им куда двигаться не стоит и почему. Ну и подсказываем, что делать все же стоит — но сейчас они в основном уже сами прекрасно справляются. А так, по мелочи… Я вот думаю, что для этих пластиковых самолетов…
— Композитных! — уточнил Никита.
— Ну пусть композитных, все равно они пластмассовые. Короче, для них стоит, наверное, выстроить сразу три завода, — продолжила Катя. — Мама Катя, ты же вроде говорила, что заводы небольшие понадобятся, до двух сотен рабочих? Я предлагаю в Новосибирске завод построить, где-то на Дальнем Востоке, и, наверное, в Америке — там тоже самолеты нужны.
— Видел я этот проект, — недовольно пробурчал Никита, — чтобы эти три завода заработали, то нужно еще и моторный завод в Рыбинске вдвое увеличить, парочку приборных заводов выстроить, я уже не говорю о заводе, где углеволокно сейчас делают…
— И все это обойдется… Никита, я не верю, что ты все это уже не просчитал пару раз.
— Просчитал конечно, мы все это проделать за год сможем без ущерба для прочих программ. Если Катя нам предложит новые проекты сборочных цехов, я уже технические требования подготовил, завтра тебе принесу…
— А я вот что понять не могу, — особо ни к кому не обращаясь, сказала Вика, — вот как это у нас получилось так быстро выстроить развитую технологическую цивилизацию? Я понимаю, как Советский Союз, например, все это выстроил, но ведь это была огромная страна с сотнями миллионов людей, а у нас ведь даже нельзя было в какой-нибудь Америке станки купить — а теперь мы так спокойно, за чаем с тортиком, решаем, построить один новый авиазавод или три сразу.
— А тут и понимать нечего, — ответила ей Брунн. —
Надо просто учесть, что тот же Советский Союз, как и все другие страны в нашем будущем прошлом, огромные ресурсы тратил на оборону. Лучшие умы всей мощью своего интеллекта придумывали оружие получше чем у врагов, миллионы людей просто нихрена не делали полезного в армии. Саша когда-то говорила, что с одной стороны военные приготовления со страшной силой двигали науку, но если все вместе посчитать, то реально две трети этой науки работали именно на армии. И от трети до двух третей промышленности. Простой пример: с революции до войны в СССР было разработано больше ста и запущено в серийное производство больше трех десятков самолетов, из которых только два были исключительно гражданскими. В Германии почти то же самое, разве что гражданских самолетов было уже четыре или пять, но и военных где-то за полсотни. А у нас всего разных самолетов, если даже учитывать эти новые конструкции, разработано восемь, и все они именно пассажирские. И можно, наверное, как-то посчитать, но мне кажется что у нас сейчас в авиационной промышленности народу работает не меньше, чем в СССР или в Германии.— А у нас что, на оборону расходов нет разве?
— Есть. За семьдесят лет мы изготовили почти пятьдесят тысяч карабинов и около трех тысяч пулеметов. И две пушки. Работает Тульский патронный завод, на котором трудится человек пятьдесят…
— Брунн, не лги товарищам, — рассмеялся Никита, — там на патронном производстве работает человек десять, да и они в основном охотничьи патроны делают. Последний раз патроны для карабинов делались три года назад, нам их и так девать некуда.
— Ну вот, я не в курсе мелких деталей была, но суть та же самая получается. Мы не тратим на армию ни средств, ни — что важнее — интеллектуальных ресурсов. Мы все силы и средства направляем на экономическое развитие, и именно поэтому у нас и получается так быстро решать все задачи. Гражданские задачи, решение которых приносит ощутимую пользу всем людям, а поэтому те, кто эти задачи решает, занимается этим с удовольствием — и, может быть, стремясь получить удовлетворение от сделанной работы пораньше, делает всё так быстро.
— Никогда над этим не задумывался, — подвел итог обсуждению Никита, — но, пожалуй, Брунн абсолютно права. В Эфиопии первую ГЭС на Ниле строили не сказать чтобы из-под палки, но, скажем, энтузиазм проявляя лишь в дни зарплаты. А сейчас Али сразу три стройки запустил — и у него сейчас огромный конкурс даже на занятие вакантных должностей переносчиков камней. Ведь и простому мужику уже хочется после завершения стройки гордо говорить своим детям-внукам или соседям в деревне «А когда мы строили это водохранилище…», ведь поля, которые орошаются от первого, там кормят пару миллионов человек…
Первого июня в путешествие по железной дороге отправилась Брунн. Её Паша Пряхин пригласил «открыть движение электричек» и стать первым почетным пассажиров первого серийного поезда. Вообще-то электричку, сделанную в соответствии с пожеланиями Бруннхильды, в Железнодорожном институте сделали почти год назад и она — электричка — все это время ездила по дороге от Павлограда до Экибастуза, которая единственная была уже электрифицирована. Ну а к началу лета железнодорожники закончили электрификацию участка от Москвы до Александрова и немедленно, так как два поезда были уже изготовлены на новеньком заводе, включили их в «расписание».
С электричками в прошлом году вышел забавный спор: студенты и преподаватели, как только экспериментальный поезд был закончен, дружно решили назвать его «Бруннхильда», и Паша пояснил, что «просто название Богиня путешествий слишком длинное». Брунн его выслушала затем с деланной грустью поинтересовалась:
— То есть вы мечтаете на мне верхом кататься?
Предложенный ею вариант названия «Тройка» особого понимания в массах не встретил. Хотя Женя Сорокина в свое время подобные экипажи и попыталась внедрить в массы, тройки остались лишь как «спортивные упряжки», все же качество (и особенно ширина) проложенных дорог оказались не очень подходящими для столь экзотических повозок. Поэтому название у железнодорожников воспринималось как отсылка к длине поезда, состоящего из трех вагонов — но они уже проработали увеличение длины поездов до пяти или даже семи вагонов, так что в конечном итоге поезд получил имя «Рысак», а предложение Екатерины Великой обозвать поезд «Ласточкой» поступило слишком поздно.